Как Черномырдин спасал Россию - Владислав Дорофеев

«А табличку с куликовского кабинета еще не сняли». — «А с чубайсовского кто-то из его же секретариата свинтил табличку». — «Понятно, раритет…»

«И Бабичев, говорят, пакует чемоданы». — «Да нет, ВЧ договорился с Кириенко, что он останется руководителем аппарата…»

«А Вяхирев в “Газпроме”, говорят, зарезервировал 200 штатных единиц для ВЧ». — «Ну и слава богу, без работы не останемся…»

Будучи отправленным в отставку, Черномырдин фактически вошел в историю. Он пробыл на посту премьера почти семь лет (считая год на посту председателя Совета министров РСФСР), в самые критические годы для России, с начала «рыночного перелома» до первого «рыночного» кризиса и дефолта. Любое экономическое и политическое событие, которое происходило в этот период в России, было так или иначе связано с премьером. Без преувеличения можно сказать, что в 1990-е годы ЧВС, как называли Виктора Степановича Черномырдина, был «наше все».

Реакция страны на отставку Черномырдина еще раз продемонстрировала тщету социологии. Вопреки опросам оказалось, что народ, сам того не подозревая, симпатизировал своему премьеру.

Подлинные причины отставки правительства Черномырдина в марте 1998 года стали известны позже. А предкризисной весной о них оставалось только гадать, выдвигая более или менее правдоподобные версии. Истинной могла оказаться даже та, которую в апреле сердцах предложил Виктор Черномырдин: «Нам ударили в спину. Цены на нефть резко упали». До этого никто, пожалуй, ни разу не слышал даже намека на то, чтобы отставки российских или советских премьер-министров были вызваны падением цен на нефть. Виктор Черномырдин был первым, кто «проговорился». А ведь его слова, как оказалось, близки к истине: между динамикой цен на нефть и отставками премьеров действительно существует какая-то мистическая (а может, не мистическая вовсе) связь.

Практически сразу после отставки в интервью «Коммерсанту» Черномырдин дал оценку работы своего правительства и объяснил причины отставки. «Я не хочу сказать, что у прежнего правительства не было ошибок, — сказал он, — ошибки были, мы их видели, признавали, исправляли безо всяких каких-то там амбиций. Но главное, что была создана система, она работает, написаны законы, которые не позволят вернуть страну назад. Тут у нас с президентом разночтений не было и нет. <…> Я проработал в правительстве пять с половиной лет. За это время много чего было. Правительство менялось, и не один раз. Из тех, кто начинал со мной, осталось два или три человека. Поэтому моя оценка того, почему все это произошло, заключается в следующем. Был один Черномырдин, находившийся всегда, как говорили, в тени президента, всегда второй, — появился другой Черномырдин, для которого настала пора перейти в другую сферу — в политическую. Для меня в том, что произошло, никакой трагедии нет».

Отвечая на вопрос о том, не возникало ли у него хоть раз желание хлопнуть дверью и уйти, Виктор Степанович твердо ответил: «Нет. Никогда». «И я вам скажу откровенно, — признался он, — я никогда никого не боялся и ничего не боялся. Я никогда не допускал того, что не положено делать руководителю, не допускал того, что не должен делать председатель правительства».

В заключение он добавил: «Я не люблю неясностей. Вы же помните, сколько было разговоров о том, что, как только Черномырдин уйдет из премьеров, его на третий день забудут. Как будто все эти шесть лет вроде как без Черномырдина прошли. Ничего подобного.»

Поручение президента «заниматься политической подготовкой к выборам 2000 года», которое он дал премьеру, вроде бы означало, что все пути к возрождению Черномырдина перекрыты. Он не мог уйти, например, в крупный бизнес и примкнуть к так называемым олигархам: подготовка к независимым и честным выборам, ведущаяся из офиса «Газпрома», не была бы понята на Западе. Ну, а стать по-настоящему общественным деятелем Черномырдину было невероятно трудно. До тех пор его влияние было, как говорится, «назначенным». Оно полностью опиралось на его служебное положение. И крупные финансово-промышленные группы лишь потому поддерживали Виктора Степановича, что именно он был премьер-министром. А сам он никогда не был генератором идей. Премьер-министр так и не стал публичным политиком, тонко чувствующим настроения избирателей, да и политическая база его была чрезвычайно слаба. Общественное движение «Наш дом — Россия», как и крупные корпорации, скорее ориентировалось на действующего премьер-министра.

Глава 20

Спасение «Роснефти»

Конфликт с Березовским

Недовольство Березовского условиями конкурса по «Роснефти» тоже могло сыграть довольно важную роль в роспуске кабинета. «Роснефть» на тот момент была последней неприватизированной нефтяной компанией, и притом компанией достаточно крупной: хотя по объему добычи она занимала лишь скромное девятое место в стране, тот, кому она доставалась, способен был радикально изменить соотношение сил на российском нефтяном рынке в свою пользу.

Хотя Борису Березовскому и удалось добиться увольнения Виктора Черномырдина, премьер сумел, уходя, хлопнуть дверью. 20 марта, то есть за три дня до отставки, он утвердил условия конкурса по приватизации компании «Роснефть», которые совершенно не устраивали Березовского. Черномырдин установил, что на торги будут выставлены 75 % плюс одна акция «Роснефти», в то время как Березовский — один из наиболее реальных претендентов на покупку компании — хотел, чтобы выставлены были лишь 50 % плюс одна акция. Меньший пакет обошелся бы дешевле, а с точки зрения контроля над предприятием особой разницы нет.

Так что недовольство Березовского условиями конкурса по «Роснефти» тоже могло сыграть довольно важную роль в роспуске кабинета. «Роснефть» на тот момент была последней неприватизированной нефтяной компанией, и притом компанией достаточно крупной: хотя по объему добычи она занимала лишь скромное девятое место в стране, тот, кому она доставалась, способен был радикально изменить соотношение сил на российском нефтяном рынке в свою пользу.

Для правительства с самого начала было важно, чтобы такая ценная компания была, во-первых, продана как можно дороже, а во-вторых, чтобы условия конкурса были, по словам его организаторов, как можно более честными — ведь в нем решили участвовать столь серьезные структуры, что явное подыгрывание какой-либо одной из них неизбежно вызвало бы жесточайший скандал (вроде того, который произошел со «Связьинвестом»).

Скоро выяснилось, что и стартовая цена «Роснефти» окажется немаленькой — опыт «Связьинвеста» показал, что за компании такого масштаба правительство может выручать миллиарды долларов. Претенденты на участие в конкурсе стали искать способы выхода из ситуации.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});