Цесаревич - Денис Старый

и два, без большого ущерба для казны.

— Эво как! — произнесла Елизавета с непонятной интонацией.

— Я так понял, матушка, что мы добиваемся обозначенного соглашения? А коли турки не идут на сие, так нам и не нужен договор? — спросил Бестужев, внимательно изучая меня.

«Что, Алексей Петрович, думаешь, как быть? С кем заговор готовить?» — думал я, угадывая, что сейчас твориться в голове канцлера.

А там действительно какие-то мысли летали, уж больно многозначительный взгляд сканировал меня.

— Вот, тетушка, еще, — я достал из обшлага сюртука бумагу. — Это письмо, которое я хотел бы послать фаворитке Людовика.

— Что? — государыня фонтанировала эмоциями.

— Там достаточно намеков на то, что не стоит помогать Османской империи, — говорил я, а государыня уже читала.

— Вот, Алексей Петрович, тут и про твою Англию сказано, что выгонят они французов из Канады и Индии, если туда силы не направить, — государыня посмотрела на меня. — На что сие нам, России?

— У Англии в Северной Америке боле миллиона колонистов, они победят уже числом. В Индии французов все меньше, чем в Канаде. Коли Франция станет серебро расточать на колонии, то и туркам не станут помогать. А без европейской помощи, османы не смогут быстро стать сильными, — объяснил я свою позицию.

— Государь-цесаревич, Петр Федорович, чем же Вам так Англия не угодила — она наш верный торговый друг, — возмутился Бестужев.

— Алексей Петрович, коли дело в дружбе и торговле, то чем больше войн будет в океане за колонии, тем больше у Англии потребность станет в пеньке, лесе, смолы, кабы флот восстанавливать. И прибыток для России в том. И я не против Англии, я за Россию, — закончил я спич практически афоризмом.

— Отправляй сие письмо, Петр, крамолы в том нет, — сказала Елизавета и перевела разговор на светские темы, уже дружелюбно, даже по-родственному общаясь с Екатериной.

*…………*……….*

Петербург

Ноябрь-январь 1749–1750 гг.

Практически весь ноябрь прошел в балах и семейных делах. Елизавета, которая не уставала веселиться и праздновать один повод за другим, старалась успеть нагуляться, да облагодетельствовать всех вокруг своими празднествами. Не прошло мимо царское благоволение и моего протеже. Петр Александрович Румянцев прибыл на краткосрочный отдых, а, скорее, получить свою порцию признания. В честь генерал-поручика состоялся прием, государыня даровала герою именную шпагу с бриллиантами, но не повысила в чине, так как становиться генерал-аншефом столь молодому генералу было слишком, о чем государыне и нашептали в ушко, да она и так это понимала. Тем не менее, полученное именное оружие, пятьдесят тысяч рублей и имение под Владимиром с пятисот душами — не то что неплохо, а как-то даже слишком. Это что Елизавета перекупает Румянцева? Боится, что я с ним чего-то крамольного свершу?

Если Петра Александровича осыпали серебром, то бригадир Капнист стал генерал-майором, как и Петр Семенович Салтыков вырос в чине до самого генерал-фельдмаршала, получил орден Александра Невского. Что интересно, не поинтересовавшись моим мнением, по крайней мере, как командира или начальника в Военной коллегии, Степан Апраксин также стал генерал-фельдмаршалом, при том, что отправился в действующую армию он только тогда, как эта армия практически прекратила действовать. Протекция канцлера многого стоит для Апраксина.

Только отгремел триумф армии, как прибыл в Петербург адмирал Михаил Михайлович Голицын. В честь побед русского флота был вновь двухдневный праздник, на который Голицын прибыл адмиралом, а по окончанию празднеств, стал генерал-адмиралом.

У меня тогда появились бумаги, по действию русского флота, с которыми я только вскользь ознакомился. Однако, и того было достаточно, чтобы выругаться на глупость Бредаля, что и сам решил покончить с собой и людей в эту авантюрную атаку повел. Понял я и то, что главная заслуга Михаила Михайловича Голицына в управлении флотом заключалась в том, что он этим флотом не управлял, довольствуясь ролью «свадебного» генерала.

Между тем, меня не покоробило, что глава Адмиралтейств-коллегии получил высший флотский чин генерал-адмирала. После разговоров с Голицыным я понял, что он хороший администратор, намного лучше, чем флотоводец, поэтому программе реорганизации системы работы Адмиралтейств-коллегии быть.

Так и произошло и в декабре 1749 года в Кронштадте был открыт Морской шляхетский корпус с немалым бюджетом для приглашения преподавателей разных мастей и специализаций. Закончилось и время, когда флотские офицеры не получали годами жалования. Продолжилась компания, по моей уже инициативе, по возвращению ушедших в отставку морских офицеров кому еще не исполнилось сорока пяти лет. Дело в том, что при отсутствии средств существования, когда восемь лет либо вообще не плотили офицерам, либо уничижительно мало, ряд флотских ушли в отставку и подались в свои поместья. Теперь возвращаются. Да такие офицеры могут считать спорным приобретением для России: предал профессию раз, предашь и после. Но это же лучше, чем иностранцы.

Праздники закончились только с началом Рождественского поста в декабре, что и позволило мне уже заняться аналитической работой.

Начал я с армии, анализа итогов турецкой компании. Вывод первый — воевать можно и зимой, если создавать магазины непосредственно рядом с местами боевых действий. Так, лихой набег казаков Василия Петровича Капниста в район крепости Варна, позволил взять эту османскую твердыню на болгарской земле сходу. И турки, видимо, рассчитывающие, что боевые действия из-за зимы закончились и что перейти через горный хребет станет затруднительным, не могли организовать контратаку на крепость.

Насколько я понял, Варну держать ни Капнист, ни оставшийся на командовании Виллим Виллимович Фермор не собираются. Выгоднее было разрушить твердыню и занять те самые проходы в горном хребте. Только бы не получилось «стояния на Шипке», которое могло через более чем сто лет в иной истории принести немало смертей от переохлаждения.

В отсутствии Салтыкова, Румянцева, Фермор и Миних развернулись по полной, о чем свидетельствовало не менее дюжины доносов на них. Что, мол чуть ли офицеров не заставляют работать на поганых работах по строительству. А Христофор Антонович затеял создать такую засечную черту по Дунаю, чтобы турки даже не пересекли реку, не говоря о выходе на оперативный простор.

Султан же, не желавший и слышать о мире, запросил переговоров ровно после того, как казаки взяли Варну, а калмыки, с башкирами и даже с прибывшим немалым отрядом киргизов, наводили жути на всех турок и турецкую администрацию на юго-западе и восточнее от крепости Журжа. Османская империя не имела возможности воевать зимой, по крайней мере динамично, наша армия на отдельные операции была способна.

Интересно то, что после возвращения некоторых казаков, калмыков и башкир на родину, да с прибытком, в армию запросились еще больше охотников. Ногайцы так же решили поучаствовать в поедании турецкого пирога, как и доказать свои верноподданнические чувства и направили двадцать тысяч своих нукеров. Это хорошо, что практически вдвое запасли сена и овса, иначе прокормить такую прорву коней было бы невозможно, а сами кочевники не озаботились фуражом. Правда, как сообщал еще один доклад от агента Шешковского, русские степняки кормятся за счет турок и разорения зернохранилищ в мелких городах, но не брезгуют брать провиант и казенный, так как набрали трофеями коней вдвое более имеющихся.

Но пока сообщения о мире нету, а вот о действиях флота в самом конце ноября информация появилась. Русский флот возглавил, возведенный в чин адмирала Захар Данилович Мишуков. Опираясь на базы на островах Эгейского моря, стараясь успеть до наступления сезона штормов, Мишуков совершал дерзкие налеты не только на торговые корабли, но и на прибрежные города. Турецкие гарнизоны на Пелопонесском полуострове были в постоянном напряжении и султану пришлось оттянуть ряд своих формируемых подразделений в этот регион, чтобы прекратить десанты русских морских пехотинцев.

— Нужно морскую пехоту возрождать, — бормотал я, перечитывая доклады.

Петр Великий ввел этот род войск, но после его смерти, начинание на ряду с иными было похерено. А специализированные войска, с учетом все более активных действий русского флота, необходимы.

Было еще одно радостное сообщение. Удалось подловить беспокоящие турецкие корабли, что действовали в Черном море и спалить их, пусть и потерей фрегата и двух пакетботов. Но данное стечение обстоятельств позволяло заявлять и о морском доминировании на театре военных действий в Причерноморье. В Азовское море уже вошли два фрегата, построенные на Дону. Пусть эти корабли и были выполнены из сырого дерева, но пару лет прослужат. Захваченные в Керчи турецкие корабли и галеры