Как перевоспитать вампира за 30 дней - София Новен

калач, и оркестр! — Черт с важным видом смахнул с сюртука невидимые пылинки и приосанился.

— А калач зачем? — Я стал искать рубашку со штанами, которые вроде бы кинул на пол вчера.

— Хозяйка моя его всегда готовит к приезду пана! Смачный, на сливочках, с солью! М-м-м! — черт аж поперхнулся.

Так и не найдя никакой одежды, я вспомнил, что часть моего «приданого» должна быть возвращена.

— И как я пана буду встречать? Мне не в чем! Где непроданные вещи?

— Ага, щас! Буду я добром раскидываться! — хмыкнул черт и забрался на подоконник, уже пытаясь улизнуть.

— Ты и так все лучшее себе забрал! Одолжи хоть что-то, пана встретить! — возмутился я и дернул его за сюртук.

Повалившись на пол, неутомимый гастроном прохрюкал что-то неразборчивое себе под пятак и щелкнул пальцами. По его взгляду я сразу понял, что что-то не то… А, когда посмотрел вниз, сполна в этом убедился!

— Я тебе кто, клоун?! — взревел, глядя на ярко-голубые брюки от старого маскарадного костюма.

К ним, чтобы добить меня окончательно, прилагалась бордовая рубашка, наличие которой я даже не мог припомнить в своем гардеробе! Вот что значит хватал без разбора!

— Чё заказывали, то и получили! Оно само подбирается! — развел руками чертила, еле сдерживая смех.

Борясь с чувством врезать ему, я подбежал к зеркалу и разглядел там такое пугало огородное… Даже страшно было осознать, что это я!

— Давай быстрее, народ уже собирается! — хихикала падла рогатая.

Кое-как распутав слипшиеся после вчерашнего волосы, я влез в растоптанные туфли и прикрыл цветастый стыд высохшим сюртуком. Мама мия… Этот малый придумал отличную предвыборную кампанию! Из нас двоих он, даже несмотря на повышенную волосатость и рога, выглядел гораздо презентабельнее!

Шел я с опущенной головой — так, чтобы не видеть глумливые взгляды селян! Спасибо черту! Устранил конкурента!

Народ собирался неподалеку от хаты Солохи, что стояла на ближайшем ко въезду в селение пригорке. Разоделись все: бабы стояли в расшитых узорами рубахах, мужики — в затрапезных костюмах, лежавших у них еще со времен свадьбы, адепты академии — в форме… Кто-то даже держал букеты цветов! Возглавляла процессию сама Солоха и еще одна рослая баба, чуть ли не превосходящая в габаритах хозяйку рогатого. Рядом крутился взволнованный Захар. Дины же нигде не было видно…

— Фух, батюшки мои, успел! — чуть ли не сбил меня с ног Брут. — Утра доброго, пан завхоз… — Взгляд карих глаз упал на мои штаны. Рубашку я еще как-то мог спрятать! — Гляжу, и вы сегодня в парадном! — выдавил он из себя, еле сдерживаясь.

— Доброго, доброго, — прорычал я сквозь зубы и отошел в сторону в гордом одиночестве.

Черт побежал встречать цыган, едущих в расширенном составе на телеге. Барон восседал в шляпе и алой рубашке, вожжи держал Лачо, одетый в желтую блестящую сорочку. По бокам, с воткнутыми в волосы розами, сидели две девушки в красных платьях.

— Товарищи цыгане! Попрошу вас вот сюда, так сказать, в оркестровую яму! — черт указал на место, где стоял я.

Вот спасибо! Издалека я даже за цыганского сородича сойду! По цветовой гамме мы совпадали!

Вдруг я заметил, что в толпе мелькнула рыжая шевелюра. Дина осторожно пробралась к Захару и, поприветствовав его, пристроилась за моей спиной.

— А что-то приличное нельзя было надеть, чтоб я за тебя не краснела? — недовольно шепнула она.

Мне отчего-то польстило, что за меня будет кто-то краснеть.

— Претензии не ко мне, а к стилисту! — кивнул на рогатого. Тот уже крутился рядом с Солохой с покорной улыбочкой.

— Е-е-еде-е-ет! — дала клич старшая ведьма, что-то пристально высматривая впереди. Сама она тоже не поскупилась на прикрасы: надела красные многослойные бусы, серьги, нацепила расшитый бисером чепчик.

Я всмотрелся вдаль. На фоне густой стены деревьев и желтеющего низовья Карпат действительно белела карета. До нас ей было еще ехать и ехать, но это никого не остановило. Решили выдвигаться.

— Товарищи цыгане, музыку! — торжественно объявил черт.

Те переглянулись и взялись за свои инструменты. У одних это была гитара, у других — гармонь, у третьих — тамбурин. Только солист, барон, держал подмышкой скрипку.

— Частушки давай! — крикнул он и взмахнул руками на манер дирижера.

— Такого веселого приезда у пана Корнея еще не было… — сказала с ужасом в голосе Дина.

18.2

Процессия двигалась неспешно, зато с какой громкостью, с каким напором! Уверен, пану все было слышно издалека! А если еще и видно, то он, наверное, уже катался со смеху в карете: некоторые начали приплясывать с букетами в обнимку!

— Долго думала подруга, с кем пойти ей под венец, в семьдесят четыре года вышла замуж наконец! Ай да Люда, Люда-ля да ай да Люда, Люда-ля! — тем временем голосили цыганки, размахивая пышными юбками.

Когда же карете осталось каких-то жалких десять метров, шествие остановилось. Черт, выбежав вперед, крикнул:

— А теперь душевную!

Наконец барон взялся за свою скрипку. С новой силой зазвучали гитары, заиграла гармонь, зазвенел тамбурин. Карета тем временем остановилась почти вплотную к нам. С облучка сошел ямщик в старомодном кафтане и кучерской шляпе и открыл дверь.

Оттуда спустился толстый неуклюжий старик с тростью. Весь красный, с редким пушком на голове, он блестел на солнце как масляный блин. Веки его обвисли настолько, что я с трудом разглядел под ними глаза. Стянув с шеи шелковый платок, старик протер лоб от выступившего пота. То ли испугался представшего перед ним зрелища, то ли понял, что затянутый сюртук в его случае — плохая идея. Пуговицы на увесистом животе должны были вот-вот лопнуть…

— Ай нэ-нэ-нэ хоп-хоп-хоп! — тем временем распевали девицы, позвякивая золотыми браслетами на запястьях.

Черт, демонстрируя самую широкую улыбку, на которую только был способен, жестом остановил цыган, чтобы "хоп!" не превратился в чей-то преждевременный "хлоп!".

— Ясновельможный пан Корней, господарь наш! Радушно приветствуем вас в Чертовой Заводи!

Произнеся это елейным голоском, нечистый поклонился до самых копыт. А вместе с ним и все остальные. Первый раз участвуя в массовом отбивании лбов (не светский раут все же!), я отвесил поклон с опозданием. Благо, стоял с краю и сливался с цыганским оркестром — пан даже не заметил. Когда все поднялись, к старику выступила Солоха, держа расписное блюдо с калачом.

— Ваше благородие, откушайте с дороги!

Пан, отломив кусок побольше, макнул его в соль и вдруг добродушно сказал:

— Как всегда расстаралась, Солоха! Не хвораешь?

— Отчего ж мне хворать, ясновельможный пане? — усмехнулась ведьма, обрадованная таким вниманием.

В мгновение ока Корней был окружен букетами и поклонами со всех сторон.