След Бешенного - Виктор Доценко

- Ну и что? Дело обычное.

- Так вот - все они умерли.

- Как? Насильственной смертью? - забеспокоился Лайн.

- Нет-нет. Одного хватил инфаркт, другой заболел лейкемией, третьего, правда, застрелила законная жена из ревности, впрочем, имевшая на то основания. Четвертый пропал вместе со своей яхтой в океане. Пятый погиб в горах. Он был заядлый альпинист...

- Совпадение, однако... А может...

- Что может?! - встревоженно воскликнул Эндрю.

- Ничего...

Оба они были глубоко религиозными людьми. Каждое воскресенье посещали пресвитерианскую церковь, слушали проповеди и пели гимны. Но пришедшая к ним одновременно мысль о том, что с ними сотрудничает какая-то потусторонняя сила, показалась им безумной...

Обменявшись мнениями о том, что следует предпринять по отношению к Красному Мишке, они расстались. Эндрю отбыл домой, а Роджер, с чувством исполненного долга, лег спать. Надо сказать, что спал он всегда крепко и почти без сновидений.

И еще ему предстояло узнать, что Позина, через три дня после сообщения Счастливчика Джима, отозвали в Москву, а сам Счастливчик Джим, оказывается, погиб под колесами машины африканского наркомана. Эти два случая заставили Роджера задуматься всерьез о происходящем вокруг персонажа по имени Широши, но настоящую причину всего этого он так никогда и не узнал...

XIX

Тяжкая весть

Выждав пару дней и не получив никаких сообщений от Коли-Ватника, Ростовский интуитивно почувствовал - что-то случилось. Коля-Ватник всегда славился своей пунктуальностью и точностью. Когда он кому-нибудь начинал выговаривать за опоздание, а тот пытался оправдываться, придумывая какие-то причины, Коля-Ватник говаривал:

- Точность и пунктуальность - это вежливость королей! А я добавлю: и уважение к своим ближним. То, что ты не король, бог с тобой - это твое дело, но то, что ты, выходит, не уважаешь своих ближних, это уже ни к черту не годится!

Коля сам предложил созваниваться каждый день после одиннадцати вечера. Минуло два дня, а звонка все нет и нет. Поначалу Ростовский подумал, что Коля-Ватник "сел на хвост объекту" и ему не до звонков, потом, грешным делом, подумалось, не раскодировался ли он? Коля был страшно запойным пацаном, но однажды как отрубил: пошел, закодировался и три года ни капли в рот. Неужели снова сорвался? Но даже с этим смирился бы Ростовский, лишь бы услышать в трубке его привычное покашливание.

Мобильник не отвечал, дома - тоже молчок. Ростовский сбросил просьбу немедленно связаться на пейджер Толика - ни ответа ни привета. Странно! Может быть, Щербатый знает? И ему Ростовский послал на пейджер сообщение, в котором попросил срочно позвонить.

Минут через пять раздался звонок:

- Привет, шеф, что-то случилось? - В голосе Щербатого ощущалось некоторое беспокойство, но оно могло быть и следствием неожиданного вызова.

- Привет, Щербатый! Я бы сам хотел знать, что случилось? Как продвигаются наши дела с разработкой этих квартирных гадов? Почему Коля-Ватник не звонит? Ростовский не скрывал своего недовольства.

- Андрюша, я сам уже хотел тебе звонить. Прикидываешь, договорились меняться у дома поочередно и созваниваться перед сменой. Позавчера ждал, вчера ждал - нет звонка! Скидываю на пейджер Толику - не отзванивает! Звоню Коле-Ватнику - не отвечает! Поехал на точку сам: думал, мало ли, может, сморило от усталости. Приезжаю - машины нет! Вернулся домой: вдруг они пасут "объект" и не могут пока позвонить! Когда и сегодня день прошел, у меня защемило, хотя и не очень: мало ли... Думаю, выжду до вечера, если не отзовутся, буду тебе звонить...

- Что-то не нравится мне это все! Ладно, ты, Щербатый, посиди на телефоне, а я попробую пробить кое-что...

Порывшись в записной книжке, Ростовский вспомнил про одного мента с Петровки, с которым познакомился пару лет назад. Тогда тот был еще майором и оказал небольшую помощь, не дав упрятать Ника по беспределу районных ментов. Дело выеденного яйца не стоило, но те так вцепились в загривок, почувствовав, что могут срубить капусты ни за что ни про что, и не шли ни на какие компромиссы. Тогда-то и выручил майор, причем совершенно бескорыстно, как говорится, поступил по справедливости. Однако Ростовский никогда не забывал добра и щедро отблагодарил его. Чтобы как-то, даже случайно, не подставить майора, Ростовский предложил называть его Петровичем. Так и прижилось это имя Петрович с Петровки.

Сейчас Петрович был уже подполковником, но остался честным и отзывчивым. К нему и обратился за помощью Андрей, попросив его пробить по своим каналам, не случилось ли чего с Колей-Ватником и Толиком, назвав их, конечно же, настоящими полными именами.

Положив трубку на аппарат, Ростовский в ожидании ответного звонка от нечего делать задумался о Щербатом. Ему нравился этот довольно шебутной парень. Ему даже казалось, что тот чем-то напоминает его самого в юности.

Несмотря на высокую и не очень складную фигуру, Щербатый был юркий парень и отлично работал кулаками. Как-то, выйдя навеселе из кабака, он столкнулся с тремя "черножопыми", как он презрительно называл представителей "кавказской национальности". А те, решив выпендриться перед своими девушками, бросили что-то обидное вслед Щербатому. Лучше бы они этого не делали. Он так обработал их физиономии, что пару недель парни не только целоваться не могли, но ничего, кроме жидкости и кашки, в рот не брали.

В прошлом Дмитрий был неплохим музыкантом или, как говорили в советские времена, лабухом. Играл он на саксофоне. Кстати, отчасти благодаря этому инструменту Дмитрий и получил свое прозвище. А произошло все по пьяной глупости.

Играл он как-то со своей группой в небольшом московском кафе на свадьбе, которая, на его несчастье, оказалась весьма шумной и драчливой. В самый разгар веселья двое из "крутых" гостей стали меряться, кто из них круче. Один хотел слушать песню из репертуара Пугачевой, а другому больше нравились песни Высоцкого.

В самый острый момент конфликта между ними оказался Димка-саксофонист. В какой-то миг кто-то из них, то ли случайно, то ли намеренно, ударил по саксофону, на котором тот играл. Боль от сломанных зубов была нестерпима, кровь залила белоснежную сорочку музыканта. Этого Димка стерпеть не мог и в доли секунды, обрушив на буянов свои костистые кулаки, мощными ударами опрокинул обоих "крутых" на пол. На него тут же набросились дружки этих "крутых", но Димка уже был в таком состоянии, когда его можно было остановить разве что только ударом лома по голове.

Когда подсчитали нанесенный урон, выяснилось, что в стане его противников сломано несколько носов, есть разбитые головы, переломанные ребра, руки, голеностоп и даже выбитая коленная чашечка. Кроме всего прочего, подсчитали и денежный ущерб в кафе: столы, стулья, посуда, электроаппаратура - все вылилось в кругленькую сумму с несколькими нулями. Сам же Дмитрий отделался одним выбитым передним зубом, а два соседних наполовину раскрошились - все это от удара саксофоном, да еще оба кулака были разбиты до костей.

Впрочем, именно разбитые кулаки и стали основным аргументом его обвинителей. Он зачинщик, он хулиган, он избил этих "порядочных" ребят. В результате - приговор: пятнадцать суток ареста и три года "по рогам", так метко обозначали часть приговора - "поражение в правах", - по которой Дмитрий лишался права три года работать в сфере шоу-бизнеса, а кроме того, обязан был полностью компенсировать кафе убытки.

Хорошо сказать компенсировать, но как, если тебе запрещено заниматься тем, чем ты зарабатывал себе на хлеб с маслом? В какой-то момент судебные инстанции настолько достали его, что Дмитрий сорвался и, напившись до полного бесчувствия, что называется в стельку, потащился, поддерживаемый с двух сторон приятелями, "на дело". Доблестная милиция в этот раз не дремала и захватила всю теплую компанию, когда парни пытались залезть в чужую квартиру. Причем Димку прихватили под окном стремной, как говорят на жаргоне, то есть "плохой, паленой", квартиры в полном бесчувствии.

На этот раз Димке повезло с государственным защитником. У только что получившей диплом юридического факультета Московского государственного университета молоденькой адвокатессы оказалось столько рвения и напора, что ее подопечный Дмитрий отделался годом исправительных работ с отбыванием наказания в колонии общего режима. Отсидев несколько месяцев до суда, потом добив оставшееся в колонии, Дмитрий вышел на свободу не только с новым "погонялом" Щербатый, но и глубоко осознав некоторые жизненные ценности: он стал более спокойным, степенным, а если и взрывался и обрушивал на чьи-то головы свои мощные кулаки, то старался вовремя исчезнуть с места побоища, чтобы не попасть в лапы ментам.

С Ростовским же его свела очень забавная случайность. Как-то лимузин Ростовского, попав в небольшую ямку, забуксовал во время гололеда. А Андрей торопился на какую-то "стрелку". Пунктуальный по натуре, Ростовский никогда не опаздывал на важные встречи, справедливо считая, что опоздавшая сторона процентов на тридцать теряет инициативу. Кстати, очень часто этот принцип срабатывал.