Последний аватар - Александр Зорич

В абсолютной пустоте вспыхивали и гасли далекие молнии. Не было ни мыслей, ни симулированных эмоций, ничего. Был только безучастный внутренний голос. И этот голос вел медленный отсчет.

"Семьдесят восемь процентов".

Спустя минуту: "Семьдесят девять процентов".

Из ядра регенерации, находившегося в наиболее защищенной зоне несущего каркаса — в центре груди, — глубоко под землю уходили несколько тонких щупальцев. Как корни ненасытного хищного растения, но только в сотни раз быстрее, они высасывали из почвы питательные вещества, не брезговали дождевыми червями и с жадностью набросились на задремавшего крота. В дело шло все, что могло быть использовано как строительный материал для новых тканей.

"Восемьдесят пять процентов."

На месте оторванной правой кисти неспешно вырастала новая. От сгоревшего лица с треском отвалилась черная корка. На ее месте проглянула свежая кожа, два комочка слизи сгустились в белки глаз, появились зрачки. Ровная поверхность новорожденной матовой кожи треснула, трещина углубилась и разошлась в стороны. Так зарождался новый рот.

"Девяносто пять процентов."

На лысом черепе заколосились волосы, вокруг ушных отверстий выросли привычные улитки ушей. Без них было нельзя. Без них страдало качество обработки акустической информации.

"Сто процентов. Аварийная регенерация завершена. Все основные системы функционируют нормально."

Щупальца ядра регенерации втянулись обратно. После этого появились мысли. Пьеро, — теперь он снова знал свое имя, — встал и пошевелил конечностями. Все в норме.

Конечно, это был не тот красавчик, который ворвался сегодня днем в квартиру Августина. Восстанавливать весь макияж было некогда.

Лицо Пьеро напоминало диковатую маску. На ней были только глаза (чтобы видеть в оптическом диапазоне), рот (чтобы говорить со своим шефом) и два отверстия химических анализаторов, которые некогда было приводить в соответствие с модельным римским носом. Одежды на Пьеро не было.

К шоссе Москва-Воронеж вышел человек, производящий впечатление обглоданного собаками трупа. У него были ступни и часть ножной мускулатуры, голый скелет грудной клетки, ладони и обнаженные сухожилия на руках. Лицом он походил на детище доктора Франкенштейна.

8

Августин оказался в реальном земном мире. Все было вполне обыкновенным и вполне подмосковным. Если не считать того, что своего тела Августин не видел. Но это не смутило его. Загадочный пароль пантеры — вот единственное, что интересовало его по-настоящему.

Какой-то человек с коротко подстриженной каштановой бородой и старомодными бакенбардами прохаживается возле автофургона. Вот он наклоняется и вынимает из радиаторной решетки машины насекомое. Это оса. Он аккуратно прячет осу в коробок и возвращается к себе в кабинет. Августин следует за ним, но человек с бакенбардами, похоже, не замечает его присутствия.

Вот пойманная оса лежит на ложе молекулярного анализатора. Тот, что с бакенбардами, споро управляется с клавиатурой хитрого прибора. Делает какие-то анализы. "Отлично", — говорит он сам себе. Затем он извлекает из-под крышки часов крохотный инфокристалл — заманчиво поблескивающий, притягивающий взгляд. Августин наблюдает за ним, паря над потолком.

Человек с бакенбардами знает о жизни ос все. Почетное место в его кабинете занимают "Общественные насекомые" Анри Фабра.

Но Августину недосуг. Он наблюдает за тем, как человек подцепляет на тончайшую иглу крохотную каплю полупрозрачной жидкости. Заворачивает кристалл в тончайшую полипропиленовую пленку, прикасается к пленке иглой и приклеивает сверток к брюшку осы.

Августин следует за ученым на улицу. Тот выпускает осу. Насекомое с бодрым жужжанием уносится прочь.

Августин, повинуясь скорее некоему внутреннему чувству, нежели доводам рассудка (который, напротив, советовал ему остаться подле человека с бакенбардами) следует за осой. Ему не сложно поспевать за ней. Препятствий не существует. Он почти всемогущ.

Оса все дальше и дальше удаляется от огромного розового здания, где живет человек с бакенбардами. Вот она минует некую невидимую черту. "Защитный купол", — неведомо откуда появляется объяснение в голове Августина. "Птицы разбиваются о него насмерть. Им не пролететь внутрь", — подсказывает Августину кто-то. Хотой?

И точно. Там, где оканчивается купол, Августин видит мертвую птицу. Это свиристель. Но он не может позволить себе разглядывать свиристеля. Он следует за осой.

Оса прилетает к своему гнезду. Крошечный сверток по-прежнему у нее на брюшке, но она, похоже, не тяготится своей ношей. Это гнездо можно видеть из комнаты человека с бакенбардами. Одни сестры осы трудятся в гнезде, которое висит среди ветвей векового дуба. Другие — с изумлением обнаруживает Августин — тащат крохотный кусочек птичьего крыла.

"Это свиристель. Он разбился о невидимый защитный купол. Осы съедят его. Они любят падаль", — понимает Августин.

Оса забирается в гнездо. Но Августин все еще видит ее. Гнездо стало прозрачным. Зрение Августина не подводит его — он видит все, что ему нужно. Оса залазит в свою ячейку.

Там тепло. Но главное — там крайне специфический химсостав воздуха. Именно на него настроен клей. Под воздействием воздуха в гнезде клей разлагается на несколько нейтральных компонент, теряет свои прежние свойства и крохотный сверток с инфокристаллом остается в одной из ячеек.

"Ты должен найти этот кристалл", — говорит ему человек с бакенбардами. Он машет рукой Августину из окна розового здания.

Августин смотрит на него, не отрываясь. Что-то знакомое в этих чертах. Если бы не борода… Отец никогда не носил бороды. Отец? Августина прошибает холодный пот.

"Августин, пора возвращаться, — снова просыпается в его ушах голос Хотоя. — Сейчас ты должен сказать себе "стоп". Твое время истекло. Ты уже узнал все, что нужно."

Буквы В, И, Н на крыше розового здания — последнее, что видит Августин.

Ветер из Леты уносит его в иные пространства, в иные времена. В другой материальный мир, в другое время. Куда-то, где уже ждет его Хотой.

9

Хотой сидел там, где и раньше, когда зернышко саамы растворилось под языком Августина. Свет керосиновой лампы. Гравюры. Тишина, которую нарушает лишь тихий плеск воды.

"Мы на водохранилище", — напоминает себе Августин.

— Сколько времени прошло? — спрашивает он, жмурясь от света. Ему кажется, что прошла целая вечность. Или половина вечности.

— Тебя не было тридцать восемь минут, — говорит Хотой, всматриваясь в его лицо.

Августин не видит часов. Их нет и на руке у Хотоя. Их нет на стенах. Откуда же Хотой знает, сколько времени прошло? Августин не спрашивает.

— Ты выяснил все, что тебе нужно. А теперь ты должен идти. Локи ждет тебя.

— Ты слышал, как Локи назначал мне встречу? — спросил Августин.

— Не я один, — Хотой улыбнулся и помог Августину подняться с циновки. — Тебя ищут.

Августин кивнул. Мол, это понятно.

— Тебя уже почти нашли.

Августин бросил на Хотоя затравленный взгляд. Он не привык быть дичью. Гончим псом быть куда лучше.

— Ты и есть гончий пес. Ты просто еще не понял этого, — поймал его невысказанные мысли Хотой и снял со спящего Томаса блестящий ошейник, на котором поблескивала пластина со скан-кодом.

Затем Хотой подошел к занавешенному плетеной из тростника шторой окну, за которым открывался вид на погружающееся в сумерки водохранилище. Выглянул наружу. Закрыл окно.

— Этот ошейник тебе придется оставить мне на память, — сказал Хотой.

10

Аватары Августина Деппа и его пса достигли центра рекурсионной терапии "Байкал" и вот уже больше часа бортовой компьютер "Змея" изображал сидящего на абстрактной табуретке Августина, рядом с которым лежал на абстрактном полу Томас.

Четверо операторов, как ангелы-хранители, прогуливались вокруг них и травили анекдоты. Делать было совершенно нечего.

Зато перуновцы, удрученные гибелью своего боевого товарища, анекдотов не травили и пребывали в крайнем сосредоточении. Каждый думал приблизительно об одном и том же — о кровавой бане, в которой можно будет смыть раскалывающее мозг напряжение.

Полковник Хованский разрешил им применять при задержании любые средства вооруженной борьбы и правильно сделал. Если бы он не разрешил открывать огонь, пришлось бы стрелять в нарушение устава.

Сорок профессиональных убийц сидели в десантном отделении и сосредоточенно чистили, перебирали, заряжали и перезаряжали оружие. Кровавый пес Августин Депп должен получить свое.

Наконец ласковый женский голос под потолком произнес долгожданное "Двухминутная готовность!"

11