Червь - Джон МакКрэй

Он не лежал и секунды, прежде чем вскочил на ноги. Одним движением он встал и сделал выпад, ударив кулаком по морде Иуды. Он, возможно, нанес бы ещё несколько ударов, но Сука уже направила своего «коня» обратно в облако тьмы. Прежде, чем исчезнуть из виду, она показала Эгиде средний палец.

В то же время Стояк отбивался от насекомых, которых я на него натравила. В пределах доли секунды он останавливал насекомых, вступающих с ним или его костюмом в контакт. Моя сила больше не сообщала об их местонахождении, словно они исчезали с лица планеты. В действительности для них просто останавливалось время. Замершие в воздухе, неподвижные, неуязвимые.

Но эта сила могла работать и против него, подумала я. Я заставила своих насекомых выдвинуться вперед и окружить его, стремясь покрыть всё его тело. Я была уверена, что он не мог отменять действие своей силы, поэтому, если бы он заморозил всех насекомых, ползающих по его телу, то оказался бы в ловушке, созданной собственными руками.

Либо он очень быстро соображал, либо уже сталкивался с подобной тактикой прежде, поскольку у него уже было готовое решение. Стояк начал вращаться как юла, замораживая насекомых во время вращения в тот момент, когда они оказывались на противоположной стороне от банка. В результате, масса насекомых оказалась замершей за его спиной, а он мог отправиться на помощь к Эгиде.

Пока я была занята Стояком, Сука натравила Брута и Анжелику на Эгиду. Он парировал их атаку, но белое стекло его шлема — шлема Стояка — раскололось и его костюм оказался разорван, один из фрагментов брони свисал на лоскуте ткани в районе подмышки.

Брут бросился на Эгиду, но из-за того, что он находился на краю области искажения Висты, не смог его достать. Челюсти собаки открывались и закрывались на расстоянии одного фута от лица Эгиды, разбрызгивая слюну.

Эгида ответил, ударив кулаками, сплетенными в замок, по морде Брута. Псина повалилась на бок. Эгида использовал это время, чтобы уйти, взлетев в воздух.

Анжелика атаковала, прыгнув так же, как Иуда минуту назад. Она промахнулась и ударила по стене здания настолько сильно, чтобы ближайшие окна разлетелись в брызгах стекла. Я ожидала, что она упадет, но у неё были другие планы. Она уцепилась за каменную стену и подоконники всеми когтями и, напрягшись, снова прыгнула.

Если даже я была удивлена акробатическим трюком собаки, сомневаюсь, что найдутся слова для того, чтобы описать чувства Эгиды в тот момент. Анжелика схватила героя челюстями, и они вместе грохнулись на землю.

Когда Анжелика коснулась земли, она растянулась всем телом, а не приземлилась на лапы. Упав, она всё ещё продолжала сжимать зубами Эгиду, одна из его рук и половина туловища оставались в её челюстях. Она мотала его так, как собака может трясти игрушку. Когда она остановилась, Эгида всё ещё пытался бороться, ударяя свободной рукой по её голове. Нити слюны, смешанные с кровью, стекали из её рта. По крайней мере, так казалось с моей наблюдательной позиции, сквозь проливной дождь.

Стояк замедлился, когда я увеличила количество насекомых на его пути. Я держала их между ним и Эгидой так, чтобы он не смог преодолеть разделяющее их расстояние и коснуться собак. Он ответил, ныряя, уворачиваясь, вращаясь, ударяя или стряхивая насекомых руками, чтобы не заморозить их, создавая преграду самому себе.

Тогда он решил попытаться игнорировать рой. Я воспользовалась случаем, насекомые ужалили или укусили его раз двадцать. Удивление и боль отвлекли его от попыток уклониться и он загнал себя в угол, прямо на бегу заморозив насекомых на лице. Он опрокинулся, падая на спину, ноги задрались в воздух.

Более удобного момента быть не могло. Я стянула большую часть роя к нему, пока он лежал на земле.

«Заставь их защищаться, — советовал мне Брайан во время наших тренировок. — Пусть они теряются в догадках о том, что их ждёт, меняй способ атаки.»

Я направила насекомых в те места, где была открытая кожа и они начали проникать в пространство между его телом и костюмом.

Даже будучи усеянным бесчисленными жалящими и кусающими насекомыми, ему удалось подняться на ноги и продолжить попытки добраться до собак. Он, как и я, знал, что уже не может заморозить насекомых, когда они пробились под его костюм. Если он это сделает, ему придется разорвать костюм собственной силой. Я сомневалась, что костюм можно так легко порвать.

Нелепо. Я не смогла бы это сделать, не поменяйся он костюмом со своим товарищем по команде. Обычный костюм Стояка прикрывал каждый сантиметр его кожи, также, как и мой. Вероятно, по той же самой причине.

— Мне так жаль, — пробормотала я, так тихо, чтобы это могла услышать только я. Я отдала насекомым новый приказ.

Когда насекомые начали вползать в его ноздри с самыми безжалостными намерениями, ему удалось не остановиться, подняться на ноги и возобновить попытки заморозить насекомых, продвигаясь к собакам. Он фыркал, пытаясь очистить нос, чтобы дышать, но ему было необходимо вдохнуть. Он не мог сделать этого, не позволив насекомым проникнуть дальше в дыхательные пути, поэтому он допустил другую ошибку — открыл рот для вдоха.

Когда масса насекомых хлынула ему в рот, он зашатался и упал. Думаю, его стошнило, но я не могла об этом узнать точно со своего наблюдательного пункта.

По моей команде всё больше насекомых проникало в отверстия его костюма и слуховые каналы. Самые мелкие ползали вокруг его глаз, пытаясь пробраться в промежутки между веками. Я не могла представить, что он чувствовал в этот момент. Все, вероятно, испытывали тактильные ощущения от ползающих на коже насекомых, но мои насекомые действовали целенаправленно, атакуя самые уязвимые места. Они помогали друг другу, вместо того, чтобы хаотично ползать под влиянием инстинктов.

Не знаю, намеренно ли это было или он действовал в панике, но он использовал свою силу. Все насекомые, которые его касались, вдруг исчезли из моей досягаемости.

Как только я поняла, что произошло, я убрала от него всех насекомых, которых не коснулась его сила. Я не хотела задушить его, и он сам надежно зафиксировал себя на одном месте. Худшее, что сейчас могло с ним произойти, это если бы его стошнило, и он задохнулся бы в собственной рвоте. Я постаралась со своей стороны сделать всё возможное, чтобы избежать такого исхода.

Я победила. Я не была уверена в том, что должна была чувствовать. Я ощущала восторг, смешанный с тихим ужасом от того, что я сейчас сделала с супергероем.

Я разберусь со своим смятением позже, и тогда же найду способ возместить ущерб, причинённый Стояку. Есть ещё пять Стражей и неизвестный на крыше, и, если я не хочу попасть в тюрьму, их нужно нейтрализовать.

3.10

Насколько я знала, шесть героев всё ещё оставались в строю. Стояк выбыл, и не представлял угрозы, разве что кто-то наткнётся на него лежащего. Или если нам потребуется больше десяти минут, когда он как раз должен будет освободиться. Анжелика и Брут играли Эгидой в жуткую версию игры «перетягивание каната».

Остальная часть поля битвы представляла собой хаос. Клочки тьмы вокруг, искаженный пейзаж. В некоторых деформированных Вистой областях дождь падал не по прямой. В одном месте капли дождя даже перемещались горизонтально, прежде чем упасть, заполняя огромную десятиметровую лужу, где её сила создала углубление в земле.

С Эгидой и Стояком мы более-менее разобрались. Виста была последней приоритетной целью, и я направила к ней остатки роя. Они не смогли с ней быстро сблизиться из-за того, что капли дождя сбивали их в лужи, а искаженное пространство заставляло двигаться окольным путём.

Сука, всё ещё сидя на Иуде, выскочила из облака тьмы, расплескав огромную лужу. Киндер-сюрприз и Рыцарь открыли по ней огонь лазерными лучами и яркими сгустками энергии. Она двигалась достаточно быстро и непредсказуемо, чтобы в Иуду попали всего один или два раза. Расстояние между ней и Вистой быстро сокращалось.

Виста подняла руку и на поверхности улицы вспучилась стена. Вырастая, стена толкнула одну из передних лап Иуды, опрокидывая его. Он упал, и наездница кубарем слетела с него.

Сука встала на ноги прежде, чем Иуда, но едва сделала первый шаг, как один из сгустков энергии Рыцаря поразил её. Я вздрогнула. Его световые сгустки были наполнены энергией, которая при попадании заставляла испытывать определенное чувство. Рыцарь мог поразить противника безнадёжностью, страхом, печалью, стыдом…

Сука закричала, это был долгий вопль, наполненный яростью. Я всё ещё находилась в банке и наблюдала за разворачивающимися событиями через окно, потому едва слышала её, но всё же мурашки поползли у меня по коже. Видимо, он ударил опасную психопатку сгустком энергии, который разозлил её ещё больше. Позднее кому-то нужно будет мне объяснить, почему он так поступил.