В оковах страсти - Дагмар Тродлер

— Сколько нам еще ждать? Сначала эта старая карга наведет на всех панику и тогда ничего нельзя будет увидеть. Она и впрямь слишком часто заглядывает в чан с пивом.

Кто-то, смеясь, ударил себя по ляжке.

— Да по ее носу это сразу видно. Пьет она уже не первый год…

— Может быть, она и сама полакомилась беглецом. Чувствуется, что хозяин — настоящий забияка и драчун.

— При такой-то бабе совсем немудрено!

Я лихорадочно попыталась вникнуть в то, что здесь могло происходить… Беглеца, во всяком случае, в каморке уже не было. Тогда кого ожидали эти люди?

Внизу, в коридоре, послышалась тяжелая поступь рыцарских сапог, — кто-то направлялся к лестнице.

— Давайте оставим немного Йозефу и Генриху, пока не выпили все до капли. Хорошее пиво варит старуха, хоть и страшна до черта…

— Как думаешь, она размешивает его, а?

— Не знаю. А ты как считаешь?

— Ну, опускает в него свои длинные обвисшие сиськи, балда…

Говорящий начал безудержно хихикать.

— Лучше бы титьки ее служанки побывали в моем пиве, — заметил другой. — Их можно было бы облизать, а потом потискать в кровати — мой хвост весь вечер не дает мне покоя.

— О, за хорошее вознаграждение она тебе его так хорошо приласкает, что лопнут яйца. Меня больше тревожит бой против Зассенберга, чем игра в кошки-мышки здесь. Слышал, что там можно хорошо поживиться.

Пресвятая Дева Мария! Я оказалась в ловушке. Сейчас они пожелают сменить караул на галерее и тогда обнаружат меня на лестнице! Мне остается только бежать прочь. Что было сил я устремилась по шаткой лестнице наверх. Впотьмах я нащупала вторую дверь и устремилась туда. За моей спиной стало подозрительно тихо. Дверь комнаты Эрика открылась как раз в тот момент, когда я толчком распахнула вторую. Уже был слышен топот сапог в коридоре и кто-то кричал:

— Хватайте, это он!

Я бросилась к маленькому окну.

— На помощь! Иисус, Мария, Иосиф, помогите! Воры, убийцы… — раздался совсем рядом высокий женский голос.

В помещении началась суматоха. Послышался звон мечей, вынутых из ножен, и я сжала кулаки. О, если только они схватят меня, дочь врага, здесь, страшно даже подумать!.. В один прыжок я оказалась у окна, распахнула его, и створка с грохотом упала на пол. Я схватилась за оконную раму и спрыгнула на подоконную стенку. Подо мной зияла черная бездна, манила, щекотала мне ступни… Для меня существовал один лишь путь — на крышу, а дальше — вниз. Сжав зубы, я попыталась подавить в себе парализующий страх, медленно продвигаясь при этом по карнизу вперед. Мешок, болтавшийся на плече, мешал двигаться, но мне и в голову не приходило выбросить его. Уже зажгли первые фонари; солдаты, подстерегавшие меня, подняли крик; один из них свесился из окна, пытаясь схватить меня за рубаху, другой размахивал хлыстом, и небольшой кожаный ремень не достигал меня всего лишь на волосок.

— Элеонора! Да брось ты этот проклятый мешок!

Он был там, внизу! Как он очутился в саду? Я в тот же миг сбросила с плеча вниз мешок и сразу почувствовала, насколько легче мне стало карабкаться и держаться за стену. Когда я, вдохнув, подняла голову, вновь раздался свист хлыста. На этот раз он просвистел над самой моей головой и угодил мне прямо в лицо. Я застонала от боли и чуть ослабила хватку рук на балке, за которую держалась. Рана жгла, лицо полыхало огнем… О Всемогущий Господь…

— Падай! Я подхвачу тебя, прыгай, быстро! Не бойся, здесь не так уж высоко! Ну, девчонка, решайся и давай вниз…

— Во дворе кто-то есть, я слышала шорох!

— Прыгай же, Элеонора! Я поймаю тебя!

Все мое мужество лопнуло как мыльный пузырь. Лицо жгло, боль была невыносимой и ослабляла мои силы. Надо мной вновь раздался свист хлыста, я почувствовала на лице дуновение ветра от хлыста, мелькнувшего прямо перед моим носом, вскрикнула и бросилась с балки, за которую держалась. Темнота надвинулась на меня с бешеной скоростью. Я устремилась ей навстречу, отчаявшаяся и бледная от боли… две руки с силой вонзились в мои плечи. Со всей силы я ударилась о него и увлекла с собою на землю.

— Сверху ты выглядела не столь тяжелой… — прошипел он, пытаясь выбраться из навозной кучи, в которую мы упали.

— Что… что…

— Не спрашивай, за мной! Бегом!

Он схватил мою руку и мы бросились прочь, в темноту. За вами во двор уже ворвались первые солдаты. Кругом заплясали огни, кто-то резким голосом давал приказания, до меня доносились обрывки слов.

— Окружить… на восток… в лес… лошади… осмотреть… обыскать…

Я думала о том, что лучше бы мне было умереть. В моих легких уже почти не осталось воздуха. Казалось, что в бок был всажен огромный нож, который с каждым моим шагом все глубже входил в мою плоть, в горле клокотал огонь. На лице, на месте удара хлыстом, рана от соленого пота горела немилосердно.

Но Эрик неумолимо тащил меня дальше. Когда я начинала спотыкаться, он с силой дергал меня за руку и, тяжело дыша, говорил: «Возьмите себя в руки, графиня!» Мысль о том, что при беге сильно болят и его раны, придавала мне силы бежать дальше.

Стояла кромешная тьма, однако Эрик ориентировался в мрачной бесконечности без особых усилий. А я уже давно не понимала, где нахожусь. Огни наших преследователей едва были заметны и наконец исчезли совсем. Мы по колено провалились в затхлую осеннюю листву, ветви деревьев мешали двигаться, колючки рвали одежду в клочья и царапали кожу. Таинственные шорохи ночного леса окружали нас. Темные тени зверей разбегались от нас в сторону и скрывались в кустарнике: желтые звериные глаза, мелькавшие среди листвы, наблюдали за вами. Я знала о волках и одном медведе, населявших эти леса. Может, они уже начали охоту на вас? Если они взяли наш след, то, считай, мы погибли… Да и здешние болота, как я слышала, непроходимы, а значит, таят в себе смерть.

Мы перебирались через ручьи — один, два? Так много воды — может быть, мы уже на болоте? Я забыла, сколько их было, только чувствовала, насколько холодной была в них вода — так закоченели у меня ноги. Земля казалась мне лучшей на свете кроватью, она манила меня к себе, и только рука Эрика не дала уступить ее зову. Говорить я уже не могла. Я просто умирала от боли и усталости. Господь Бог оставил меня своей милостью, и в этом была его кара.

— Почти пришли, осталось совсем немного… — выдохнул Эрик.

Перед нами возник каменный массив на фоне затянутого облаками небосвода. Эрик остановился и отпустил наконец мою руку. Наше тяжелое дыхание нарушило тишину ночи. Ступая неуверенно, он проверял тропинку у скалы, я продвигалась за ним след в след

— Ну наконец-то! Проходите — держитесь крепче, это — вход… — сказал он и внезапно исчез.