Люди города Ура - Игорь Дьяконов

Печати: «Лу[Нанна?], писец, сын Шушарри, раб храма Нанны»; «УрНанна, жрец-gudá-abzu, начальник канцеляции (gá-dub-(b)a) Нанны, [сын] К[уНин]галя»; «ИттиСинмильки, сын ПузурЭллиля»; «Кук…,[333] сын Аттанаввира, раб бога Шатвака»;[334] «УрНиназу, писец, сын ЛуКарзиды» (имя означает «человек Карзиды»; Карзида — храм бога Нанны в kārum Ура); «ХабнаРах, сын ИббиСина, раб Эля амореев».

Список имен на печатях любопытен, и мы вернемся к нему в гл. VIII. Šatammū были в эту эпоху надзирателями за храмовыми работниками, в данном случае — за рыбаками храма Нанны; однако они называют себя рабами различных богов. Как показала Н. В. Козырева, «раб царя» было почетным званием, и можно предположить, что такое же звание давали и храмы. Само слово šatammū, вероятно, не название должности, а название надзирательской функции, которая могла быть поручена разным должностным лицам.

Šatammū «расписываются» в получении небольшой суммы серебра на покупку шерсти, саму же операцию покупки, видимо, будут проводить официальные торговые агенты, они же сборщики поставок с царских и храмовых людей — tamkārū. По мнению П. Кошакера,[335] tamkārū скупали на пристани-kārum у государственных рыбаков рыбу в счет их поставок государству за треть цены (поскольку рыба храниться не могла), а разницу между покупной и продажной ценой — за вычетом побора храму или царю — брали себе. Видимо, составитель этого документа — ПузурДаму или, скорее, Ададбани — заказал тамкарам, закупавшим на вырученные деньги шерсть, купить шерсть и для себя, для чего дал им серебра из «взноса людей Кувари», которые, как мы знаем, уже и 15 лет назад (документ № 5) были в долгу у «фирмы».

11) U.16830, UET V, 430, расчет по коммерческой сделке:

«43 сикля серебра гирей бога Шамаша в счет серебра для покупки шерсти, которые были даны тамкарам храма Нанны. Староста Лугатум (может быть, то же лицо, что и упоминавшийся ранее Лугайа? — И. Д.). Взнос людей Кувари, печать šatammū. Месяц zíz-a, день 28-й» (1819 г. до н. э.). Текст на оттисках печати в данном случае стерся.

Дело точно такое же, как и в № 10, с той разницей, что сумма больше.

Конечно, не следует думать, что приведенные шесть-восемь документов дают сколько-нибудь полное представление о деловой активности «фирмы» ПузурДаму: из писем (хотя бы уже из цитированных здесь) видно, что многие денежные сделки не находили отражения в дошедших до нас документах — отчасти потому, что некоторые документы были в свое время уничтожены за ненадобностью, другие погибли от самых разных причин в руинах брошенного после 1739 г. до н. э. города, некоторые, возможно, не были отождествлены при издании Фигуллой, — но главным образом потому, что сделки с движимым имуществом в Нижней Месопотамии, как правило, письменно не фиксировались. Исключение делалось для долговых сделок, но и тут документы по миновании в них надобности уничтожались. Поэтому и эти тексты, и те, которые мы будем далее приводить, лишь слабым пунктиром намечают деятельность людей домов, отраженных в архивах U. 16826—16830.

О деятельности Ададбани, преемника ПузурДаму по архиву U.16830, см. ниже.

IV

Деятельность Ибашшиили и Илиэриша, архив U.16826[336] и 16827.

12) UET V, 90 «Синбелапли именем[337] от ИмгурСина и Даккатум, его отца и матери, усыновили Ибашшиили и его жена Нингальремет; (должность жреца) gudá для дома бога, дом, имущество и службы (é-ki-gal6), сколько бы их ни было, Ибашшиили и Нингальремет отдали Синбелапли. В будущем, (если) Синбелапли скажет Ибашшиили и Нингальремет „ты не мой отец, ты не моя мать“, он потеряет дом, имущество, (должность) 174 gudá для дома бога. В будущем, (если) Ибашшиили или жена его (скажут) Синбелапли „ты не мой сын“, он (= они!) потеряют дом, имущество, (должность) gudá. Именем их царя они поклялись».

«Перед Синиддинамом, сыном ЦиллиЭйи, (звание),[338] Эйаиддинамом, сыном ВарадСина, (звание),[339] Шамашгамилаем, Шумумлибши, Нурахи, Табциллишу, сыном Ли…Сина, УрНинмаром».

Усыновления в Месопотамии могли быть подлинными или скрывать под собой те или иные отношения эксплуатации. Усыновление Синбелапли было подлинным — мы позже встретим его в роли полноправного родича семьи.[340]

Подлинные усыновления тоже могли быть двух родов: либо усыновляли состоятельные, но бездетные люди, чтобы обеспечить себе посмертный культ, либо неработоспособные; последние усыновляли детей бедняков или молодых рабов, стем чтобы они их содержали своими заработками (ср. № 6, выше). В данном случае имеет место, по-видимому, первый случай.

Свидетели договора об усыновлении UET V, 90 не принадлежат к постоянным зависимым лицам дома, причем большинство из них либо имеет профессиональное звание, либо не указывает отчества; то и другое может означать (во втором случае — не всегда), что эти люди принадлежат к храму или дворцу. Исключение составляет лишь Табциллишу. Имя это весьма редкое, поэтому не исключено, что именно он упоминается в документах U. 17246, UET V, 502 и UET V, 538 (экспедиционный номер утерян). Оба документа — списки выдач казенным работникам в первом случае — ячменя и хлеба, во втором — серебра. А может быть, наш Табциллишу потому и назвал себя по отчеству, чтобы его отличали от Табциллишу — царского работника?

Одиннадцать лет спустя Ибашшиили и его жена удочерили девочку, но на других, более жестких условиях, чем Синбелапли, который, видимо, и в самом деле заменил им сына.

13) L ET V, 92: «Идиглатумми именем, дочь Эрраимитти и Ахассуну, от Эрраимитти и Ахассуну, матери ее, удочерили Ибашшиили и Нингальремет; 2 сикля серебра за вскормление ее (nam-bulúg-(g)á-ni-še) для Эрраимитти и Ахассуну они дали. В будущие времена, если Идиглатумми увидит своего (родного) отца или мать и скажет Ибашшиили и Нингальремет: „Ты не мой отец, ты не моя мать“, [за] серебро [ее продадут]. А ес[ли] Ибашшии[ли] или Нингальре[мет] скажет Идиглатумми, (что) она не их[341] дочь, дом свой они [должны] прочь [покинуть]. Именем царя их [они] по[клялись]».

«Перед Синмушаллимом, сыном Син[…], Сингамилем, человеком [богини Инанны?], ЦиллиЭмахом, сыном А[…], Эйагамилем, сыном […], МеУлле (?), сыном Наннамансума, Бузайей, сыном Эррагашера, ЭрибСином, писцом» (1824 г. до н. э.).

Может быть, жестокость условий удочерения (за отказ от приемных родителей — продажа в рабство) объясняется просто тем, что с женщинами считалось необходимым обращаться строже. Родные отец и мать девочки, которым надлежит совершенно скрыться с ее глаз, получают весьма скромное вознаграждение (цена двух овец), но и девочка, видимо, еще маленькая. Родители Синбелапли довольствовались еще меньшим — простым заверением, что их ребенку обеспечено порядочное существование (причем приемные родители свое обещание выполнили). Кто эти настоящие родители? Кроме их крайней нищеты, из документов ничего не видно.

Больше Ибашшиили в документах нам не встретится, кроме одного случая, где он выступил свидетелем. Как мы уже говорили, жрецы чаще всего не занимались коммерческой деятельностью. Перейдем теперь к его современнику и, вероятно, брату или двоюродному брату, судя по тому, что они, не имея общих дел, имели общий архив. Это Илиэриш.

14) UET V, 267 — откуп чужих долгов: «Перед богом Нингиззидой, богом Уту (= Шамашем), Нгириниизой, Элайей, братом ее, Сангекиангом, братом ее, НурШамашем, ИддинШамашем, НгемеНанной, (жрицей) nin-dingir, Аттайей, (жрецом) gudá, Эйамубаллитом, ИмгурСином, Синмагиром, Ипкушей, Шамашгамилем, Эйамубаллитом (вторым. — И. Д.), Илушураби, Эйаиддинамом и Элайей, сыном Синнацира, свидетелями храма Нингиззиды[342] — перед ними 5/6 мины (50 сиклей. — И. Д.) серебра, bābtum, которое уступил[343] Аллайа, (а) Илиэриш арендовал (ušesūma) (в?/у?) храм(е/а) Нингиззиды; сердце Ликуну, (жрицы) nin-dingir, и Аллайи, ее брата, Илиэриш удовлетворил».

«Месяц gišapin-du8-a, год „Gá-nun-mah[344] бога Нанны был построен“» (= 1831 г. до н. э.).

Нужно прежде всего объяснить, что такое bābtum. Буквальное значение этого слова — «то, что за воротами, вовне», отсюда «соседство», «квартал». Так, по Законам Хаммурапи,[345] когда речь идет о выяснении поведения замужней женщины, опрашивают «соседство», bābtum. Нередко «соседство» имело и свою сходку и даже собственного воина (как бы сторожа и полицейского).[346] Как показывает изучение ашшурской и анатолийской международной торговли в Малой Азии начала II тысячелетия до н. э., торговые дома строились по семейнообщинному и отчасти, видимо, и по соседскому принципу; отсюда в денежных делах bābtum могло означать «то, что вне моего дома и в руках у моих соседей (родичей, компаньонов, параллельных торговых домов и т. п.)». Bābtum начало, таким образом, означать нечто вроде «дебета», т. е. «того, что мне должны». Однако, насколько можно судить, в понятие bābtum входили только расчеты с равными лицами, связанные с деловыми операциями, — нет ясных сведений о том, чтобы в понятие bābtum включались, например, долги бедняков ростовщику.[347]