Безбилетный пассажир - Георгий Данелия

Я позвонил. Когда Игорь узнал, что не снимается, он так обозлился, что час поносил Лику, меня, Петрова, Шпаликова, съемочную группу и весь советский кинематограф. И ни разу не заикнулся! А ведь волновался. Может, мы его вылечили?…

Извода Ролан

Роль человека, которого гипнотизируют, я пригласил сыграть Ролана Быкова. Приезжаем на съемку — нет Ролана.

Звоню ему в монтажную.

— Сейчас, Гия. Чуть-чуть по-другому склею эпизод и приеду.

Он монтировал свой фильм. Ждем — нет Ролана. Посылаю ассистента. Ассистент возвращается:

— Быков говорит, сейчас два кадра переставит и приедет.

Ждем — нет Ролана! Поехал за ним сам, — благо «Мосфильм» от Парка культуры недалеко. Захожу в монтажную.

— Все, Гия, я готов, — говорит Ролан. — Едем. Только сейчас эти кадрики местами поменяю.

— Ну, поменяй.

— Все… Хотя… Как же я не сообразил — надо общий план сразу после крупного переставить!

— Поехали. Завтра переставишь.

Почти насильно вытащил я его на съемку. Снимаем: идет Ролан, оглядывается на ребят и уходит. Сняли три дубля.

— Снято.

— Подожди! Гия, давай еще! — говорит Ролан. — Давай, что он не просто гуляет, а вышел познакомиться с девушкой. Ищет невесту.

Сняли.

— Давай еще. Давай так: он грамм сто пятьдесят принял.

— Что, качается?

— Да нет, просто вот так идет, — показал Ролан.

Сняли еще. Потом еще — пиджак не надет, а он несет, держа за вешалку пальцем. Надо сказать, что все варианты у Ролана были хорошие. После девятого дубля Ролан говорит:

— Давай еще вариант. Он оглянулся, испугался, но девушка ему понравилась.

— Дальше пленку за свой счет покупать будешь, — сказал я. — Все, хватит.

На следующий день опять пришлось за ним ехать в монтажную, опять он перемонтировал тот же эпизод и на съемках та же история — бесконечные поиски вариантов.

Мне было приятно, что есть еще кто-то, кто изводит соратников почти так же, как я.

Музыка для американского президента

Опять к съемкам нужна была фонограмма. Опять я долго мучил Петрова, и опять он в итоге написал замечательную мелодию. Сегодня кто-то видел фильм «Я шагаю по Москве», кто-то — нет, но музыку эту помнят все.

И каково же было мое удивление, когда я увидел по телевизору, что под эту музыку, под которую у меня в фильме шагали Колька, Володя и Саша, по ковровой дорожке мимо почетного караула идут Генеральный секретарь ЦК КПСС Никита Сергеевич Хрущев и Президент Соединенных Штатов Ричард Никсон!

И песня до сих пор звучит. И слова ее стали почти хрестоматийными — их даже пародируют. А придумались они так.

Снимали мы памятник Маяковскому для сцены «вечер, засыпают памятники». Юсов с камерой, операторская группа и я сидим на крыше ресторана «София» — ждем вечерний режим (когда небо на пленке еще «прорабатывается», но оно темнее, чем фонари и свет в окнах).

— Снимайте, уже красиво! — донеслось снизу.

Внизу появился Гена Шпаликов. Гена знал, что сегодня нам выдали зарплату и не сомневался, что мы после съемки окажемся в ресторане.

— Рано еще! — крикнул я ему сверху. — Слова сочинил?

— Что?

Площадь Маяковского, интенсивное движение машин, шум — очень плохо слышно. Я взял мегафон.

— Говорю, слова к песне пока сочиняй! — сказал я в мегафон.

Песня нужна была срочно — Колька поет ее в кадре, а слов все еще не было. Последний раз я видел Гену две недели назад, когда давали аванс. Он сказал, что завтра принесет слова, — и исчез. И только сегодня, в день зарплаты, появился.

— Я уже сочинил: «Я шагаю по Москве, как шагают по доске…»

— Громче! Плохо слышно.

Гена повторил громче. Вернее, проорал.

Людная площадь, прохожие, а двое ненормальных кричат какую-то чушь — один с крыши, другой с тротуара.

— Не пойдет! Это твои старые стихи — они на музыку не ложатся. Музыку помнишь?

— Помню.

— Если не сочинишь, никуда не пойдем.

— Сейчас! — Гена задумался.

— Можно снимать? — спросил я Юсова.

— Рано.

— Сочинил! — заорал снизу Гена. — «Я иду, шагаю по Москве, и я пройти еще смогу соленый Тихий океан, и тундру, и тайгу…» Снимайте!

— Лучше «А я»!

— Что «А я»?

— По мелодии лучше «А я иду, шагаю по Москве!»

— Хорошо — «А я иду, шагаю по Москве…» Снимайте! Мотор!

— Перед «А я» должно еще что-то быть! Еще куплет нужен!

— Говорил, не надо «А»! — расстроился Гена.

Пока Юсов снимал, Гена придумал предыдущий куплет («Бывает все на свете хорошо, / В чем дело, сразу не поймешь…») и последний («Над лодкой белый парус распущу / Пока не знаю где…»)

— Снято, — сказал Юсов.

Если бы съемки длились дольше, куплетов могло быть не три, а четыре или пять.

Песню приняли, но попросили заменить в последнем куплете слова «Над лодкой белый парус распущу / Пока не знаю где»:

— Что значит «Пока не знаю где»? Что ваш герой — в Израиль собрался или в США?

Заменили. Получилось «Пока не знаю с кем». «Совсем хорошо стало, — подумал я. — Не знает Колька, с кем он — с ЦРУ он или с Масадом».

…Нас возвышающий обман

Фильм вышел на экраны. Кому-то он нравился, кому-то нет. Говорили: «Вчера Хрущев велел показать советскую жизнь позитивно, а сегодня вы подшустрили и преподнесли на блюдечке то, что заказано». А писатель Владимир Максимов даже сказал, что теперь нам руки не подаст. Гена очень расстроился:

— Чего это они? Может же фильм быть — как стихотворение. Написал же поэт: «Мороз и солнце, день чудесный…»

— Еще он написал: «Хвалу и клевету приемли равнодушно», — сказал я.

Для меня было важно, что фильм понравился людям, чье мнение было мне дорого, — Ромму, Бондарчуку, Конецкому… И моему отцу, человеку на похвалу скупому. Про «Сережу» отец сказал: «Так себе» (мама потом объяснила: «Фильм папе понравился»). Про «Путь к причалу» тоже «Так себе» (тоже понравился). А про «Я шагаю по Москве» отец сказал: «Ничего», и мама объяснила: «Очень понравился». Кроме всего прочего, наверное, отцу было приятно, что Колька, как и он, метростроевец.

После фильма было много писем. К моему удивлению, больше всего писали из лагерей и тюрем: «Спасибо вам за глоток свежего воздуха». Хвалили.

И знаменитый французский критик Жорж Садуль разделял мнение уголовников. После показа фильма в Каннах в газете «Фигаро» вышла его статья, где он написал, что «Я шагаю по Москве» — глоток свежего воздуха и новая волна советского кино…

Но я очень огорчился, когда получил письмо от девушки из одного далекого городка. Посмотрев фильм, она накопила денег и поехала в Москву — в красивый и добрый город. В гостиницу не попала, ночевала на вокзале, деньги украли, забрали в милицию, как проститутку…