Операция прикрытия - Сергей Синякин

А Сталин уже был серьезным. Склонившись над дымящейся тарелкой с ароматным чанахи, он проглотил кусочек горячей баранины и повернулся к сотрапезнику.

— Вчера у меня на докладе был Абакумов, — неторопливо сказал Сталин. — Органы безопасности установили, что под видом религиозной секты на Урале работает шпионская организация Гелена. И знаешь, что они ищут, Лаврентий?

Вождь сделал паузу. Берия хмуро и терпеливо ждал, не прикасаясь к мясу. В общем, он уже знал, что сейчас услышит.

— Они ищут аэродром, на котором базируются новые самолеты, — медленно сказал Сталин — В форме дисков. Несомненно, что немцы действуют в интересах наших бывших союзников. Отсюда мы можем сделать логичный вывод — американцы к этим дискам не имеют никакого отношения, как, впрочем, и немцы. В противном случае Гелен давно бы объяснил американцам, что русские подобной техникой не владеют. Но если это не немцы и не американцы, то кто же тогда летает над СССР? И не только над СССР, но и над Соединенными Штатами Северной Америки, над Европой. Кому принадлежит воздух, Лаврентий?

— Разберемся, — пообещал Берия, демонстративно положив локти на стол. — Пока ясно одно, товарищ Сталин, нашему атомному проекту и разработке ракет эти летуны не мешают. Они просто хранят свои секреты. Но мы их ищем. Район поисков сузился, теперь дело во времени.

— Надо поторопиться, — вновь приступая к уже остывающему чанахи, сказал Хозяин. — Сам понимаешь, Лаврентий, выборы на носу. Нельзя, чтобы выборам что-то помешало. Но ты и сам понимаешь, что неразоблаченный враг куда опаснее врага, которого мы уже изучили.

За окном послышалось рычание автомобилей. Власик все-таки поторопил Василия Сталина с отъездом. И правильно сделал, нечего посторонним людям шляться на даче, где отдыхает от государственных забот вождь. Пусть в «Арагви» гуляют или в «Пекин» едут, привыкают к китайской еде, все равно большинству из них туда инструкторами ехать — китайцев обучать летать на новой технике. В секретном приложении к недавно подписанному договору о дружбе и взаимопомощи такой пункт имелся.

Глава четырнадцатая

К радостному удивлению Бабуша, начальство его действия одобрило.

Более того, Бабуша вызвал начальник управления, долго и дотошно расспрашивал о проделанной работе по выявлению подполья бегунов и лично прослушал записи.

— Что сказать, — вздохнул он. — Повезло тебе, Александр Николаевич. Не зря говорят, что новичкам всегда везет. Такое дело поднял!

Помолчал немного, потом, не глядя на Бабуша, сказал:

— Ты извини, но я к тебе Короткова прикреплю. Опыта у тебя нет, можешь по незнанию все дело завалить. А Короткое мужик тертый, хоть и жестковат в общении, но дело потянет.

— Я и сам помощи попросить хотел, — искренне обрадовался Бабуш. — А то ведь сижу в Верхнем Тагиле, а посоветоваться не с кем. Хотели уже брать обоих, начальник местной милиции настаивал.

— А может, и зря не взяли, — неожиданно пробормотал начальник управления. — Лучше, как говорится, синица в руке, чем журавль в небе. Не срастется что-нибудь, вот и выйдет у нас «заговор обреченных».

Для оперативной разработки Волоса и Фоглера была создана группа из нескольких сотрудников МГБ, которую возглавил Никодим Николаевич Коротков. Это был один из ветеранов, начавший работу в ВЧК еще в середине двадцатых годов, лично знавший Артузова, Пиляра, Сыроежкина и других легендарных чекистов того времени. Коротков приближался к шестидесяти годам; был он сухощав, подвижен и резок в движениях и оценках происходящего. Слушая его, можно было лишь удивляться, что он благополучно пережил конец тридцатых годов и не оказался членом какой-нибудь троцкистской группировки. Лицо у Короткова было в резких морщинах и складках, из которых собеседника просвечивали пронзительные голубые глаза. Оценки людей, которые Коротков давал по результатам своих наблюдений, были лаконичны и безжалостны, некоторое время они удивляли и пугали Бабуша, но позже он поражался их справедливости. Возможно, Короткова спасало то, что его постоянно бросали куда-то на укрепление, затыкали им дыры в разных областях, поэтому он долго нигде не задерживался. На Урал Коротков приехал с Украины, хотя начинал службу еще в Москве.

Сахно, тоже переведенный в управление МГБ по Свердловской области из южных областей Украины, срезу же выехал в Верхний Тагил для организации агентурной работы на месте, остальным пока хватало работы и в областном центре.

Мастерская, расположенная на углу Московского тракта и Верхне-Исетского бульвара, была взята под плотное наблюдение. Руководил мастерской Виктор Гаврилович Фрамусов. Уже через день фотографии Фрамусова лежали на столе у Короткова. Коротков вызвал Бабуша и положил перед ним фотографию.

— Ну, что вы скажете об этом субъекте, Александр Николаевич? — спросил Коротков.

Некоторое время Бабуш добросовестно размышлял, разглядывая усталое и озабоченное лицо человека с фотографии.

— Умен, — наконец сказал он. — Очень хитер, рассчитывает каждый свой шаг. Мало спит, на это указывают припухлости под глазами. Возможно, у этого человека болят почки или не в порядке желудок. На Урале живет недавно. Ранее проживал в европейской части СССР, скорее всего в северных областях — очень уж бледный. Это связь Фоглера?

— Почти угадал. — От улыбки морщины на лице Короткова стали резче. — Это сам Фоглер. Москва прислала его досье. Волк. Настоящий волк, Александр Николаевич. Впрочем, другие в разведке и не работают.

Наблюдение за мастерской результатов не дало. В штате у Фрамусова работали пять человек. Все они были тщательно проверены, но особых подозрений не вызывали. Все были постоянными жителями Свердловска, его уроженцами, по возрасту не служившими в армии. Трое из них, как и сам Фрамусов, являлись инвалидами разных групп, остальные были слишком молоды, чтобы быть разведчиками. Однако сбрасывать со счетов пока никого не стоило.

Один из них заинтересовал Бабуша. Во-первых, он носил знакомую фамилию Козинцев, к тому же был уроженцем Усть-Ницы. Небольшая и быстрая проверка показала, что Бабуш не ошибся — Козинцев из мастерской оказался племянником его знакомого из Усть-Ницы. Бабуш доложил об этом Короткову. Старый чекист заинтересовался — появлялся любопытный оперативный подход к мастерской.

В конце недели наружка засекла появившегося в мастерской Васену, человека богатырского телосложения лет тридцати пяти. Правой ноги у него до колена не было. Связник Волоса ходил на костылях, одет он был в потрепанное армейское обмундирование без погон и со следами наград на груди. Маскировка была удобной, милиция у таких документы обычно не проверяла, опасаясь нарваться на нарекания сердобольного окружения и возгласы: «Человек кровь проливал, пока вы по тылам отсиживались!», хотя форменная одежда еще ни о чем не говорила — мало ли где люди руки и ноги теряют, а форму каждый может надеть, на барахолках ее еще запросто купить можно было. Лицо у Васены было изможденным и болезненным. По просьбе Бабуша милиция все-таки проверила у инвалида документы на железнодорожном вокзале. Документы оказались в порядке. Самошкин Василий Степанович, житель города Верхний Тагил, ранение тоже оказалось боевым — сержант Самошкин потерял ногу в сорок четвертом году в боях за Западную Украину. Обращало внимание, что в Верхнем Тагиле Самошкин жил около четырех лет, а прибыл из украинского города Сумы.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});