Рейтинговые книги
Читем онлайн Мы из ЧК - Толкач Михаил Яковлевич

Шрифт:

-
+

Интервал:

-
+

Закладка:

Сделать
1 ... 38 39 40 41 42 43 44 45 46 ... 64

Морозов познакомился с Ксенией Бакай на комсомольском собрании в Кривом Роге. Веселая, бойкая, с косами ниже пояса. Певунья — поискать такую! Да и кто в восемнадцать не привлекателен?..

Встречались полтора года и, наконец, признались друг другу: раздельно жить дальше невозможно!.. И у Тимофея Ивановича прибавилось забот ровно в шесть раз. Отец Оксаны умер в 1914 году, и Варваре Ивановне — матери Оксаны приходилось крутиться вдвое: на руках пять ртов! Женившись, Морозов взял на себя всю тяготу содержания, ученья большой семьи.

И родственников у Ксении Ивановны было много. Не забывали они дом Морозовых, где всегда их встречали радушно и хлебосольно.

Как-то летом — это как раз было при мне — в Заречье приехал троюродный дядя Ксении Ивановны, кряжистый токарь Прокоп Афанасьевич Хлопенюк. Грубый бас, громкий смех и совершенно седая голова. Именно про таких говорят: белый как лунь!

Привело его в Заречье отцовское дело — устроить сына в индустриальный техникум, в бывшее Александровское техническое училище. Хороших металлургов оно готовило — про его выпускников слава шла по всей Украине.

Когда выпили мы по доброй чарке, Тимофей Иванович, видевший родича первый раз, не утерпел:

— Прокоп Афанасьевич, сколько вам лет?

Дядя загрохотал:

— Сорок, а что? Мабуть, седина… Давняя справа… з 1906 року.

Подбежала девочка с бантами в косичках и попросилась на колени к Морозову. Тимофей Иванович поднял ее, поцеловал.

— Что, Нинелька?

— Що ж, по-хранцузки назвали? — пробасил гость.

— В честь Ленина, дядя, — ответила Ксения Ивановна.

Родич вскинул льняные брови:

— Гарно!

— Так вы потемкинец? — опять спросил Морозов.

— Ни. В 1904 году броненосец «Потемкин» стоял у нас на рейде. Меня комитет нарядил снабжать матросов прокламациями. И нашу рабочую газету я проносил. Филеры охранки присмотрели. Попал в их поминальник! А в девятьсот пятом от железнодорожных мастеровых вместе с Иваном Бакаем, отцом Оксаны, выбрали меня в Совет рабочих депутатов. И снова на глазах шпиков царских. В конце ноября большевики проголосовали за вооруженное восстание. А меньшевики — против! Ну, значит, ночью являются архангелы:

— Пройдемте бриться!

Попал я в одиночку. Полгода измывались. От товарищей узнаю: «Потемкин» уплыл в Румынию. И революцию затопили в крови. Как-то среди ночи слышу лязг замков:

— Выходи!

Вывели во внутренний двор тюрьмы, поставили к стенке. И солдаты с винтовками напротив. Жандармский ротмистр спрашивает визгливо:

— Последний раз даем возможность остаться живым. Где спрятана типография?..

А мне уж все равно. Молчу.

— Скажешь? — беснуется жандарм.

Молчу. Повернули спиной к строю. И знаешь, Тима, волосы сами зашевелились. Спине стало холодно, будто бы к ней приложили пласт застылого железа. Стою, ноги дрожат. Мне было всего девятнадцать! Рванулся, стал лицом к солдатам:

— Швыдче, каты!

А ружья наведены. Офицер махнул перчаткой. Гром ударил. На меня посыпалась кирпичная крошка. А померещилось — пули! И упал я…

Очнулся — снова камера. А потом — милость монаршья: вечная каторга. Повели этапом. Грязь. Лужи. А солнце. Глянул в лужу — старик! Эх, будь воно неладно!..

Гость замолчал. Выпили без слов.

— Слухай, Тимохвей. А насчет сына не поможешь?..

Неожиданный поворот в разговоре смутил Морозова. Родственникам Тимофей Иванович помогал и деньгами, и советами, и добрым словом. А тут… Он знал, что в техникум был большой наплыв учащихся. Имел ли он право использовать служебное положение?.. Как-то не вставал такой вопрос никогда. Замолвить слово за сына старого большевика… Но ведь как знают его, Морозова… Знают начальника отдела ОГПУ. И сработает страх, сила…

После долгого молчания Тимофей Иванович отозвался неловко:

— Обижайся, Прокоп Афанасьевич, не обижайся, но обходись без моей протекции.

Насупился гость. Катает шарик из хлеба в толстых пальцах. Неприятный вышел разговор. Пробасил.

— И то верно. Сам схожу.

А ночью Ксения Ивановна упрекала мужа:

— Мог бы позвонить в техникум… Старика обидел…

Тимофей Иванович шепотом говорил, что совесть чекиста не позволяет ему это делать.

— Ты перестала бы меня уважать, Оксана, если бы я стал именем чекиста спекулировать. А старик поймет!..

Утром Прокоп Афанасьевич вел себя так, будто бы и не было никакой размолвки.

В техникуме его встретил сам директор, холеный, длинный, как жердь, в роговых очках и с лошадиным лицом.

— Будьте любезны, проходите. — Солнце билось в его очках, и на стенке бегал светлый «зайчик».

Прокоп Афанасьевич рассказал, что привело его в техникум, а сам пристально разглядывал директора: что-то знакомое виделось ему в его облике!

— Откуда приехали, товарищ Хлопенюк?.. Из Солнечного?.. Там у вас прекрасное море! Что же сын в моряки не идет?..

— Стране нужны металлурги. Пятилетку строим. За четыре года надо управиться, а без своих спецов как справишься?..

— О, вы правильно понимаете текущие задачи! Оставьте заявление. — Директор обошел стол, пожал руку старого рабочего. Провожая к двери, продолжал:

— Денька через три-четыре заходите, товарищ Хлопенюк…

Вернулся Прокоп Афанасьевич сильно взволнованный. И тотчас к Ксении Ивановне:

— Тима колы придет?

— Сама не знаю. Быть может, за полночь…

Гость накинул пиджак на плечи и заторопился в отдел ОГПУ.

— Что случилось, Прокоп Афанасьевич? — встревоженно встретил его Тимофей Иванович.

— Мы считали, що вин погиб.

— Кто?

— Шварц Ганс Меерович. Учитель из гимназии. В стачком завода «Руссуд» входил, от социал-демократов.

— Ну и что же?..

— Потом был страшный провал — почти всю подпольную организацию охранка «повязала»… И Шварц попался. В общей камере сидел. Били на допросах. А потом ночью вызвали Ганса, и еще пятерых. С тех пор Шварца не видели. А по камерам пополз слух: провокатор!

Морозов заинтересованно слушал родича, но в душе уже прикидывал: есть ли доказательства?.. Кто подтвердит?..

— Он вас узнал, Прокоп Афанасьевич?

— Виделись-то мы с ним тогда мельком, на маевке. Он с речью выступал. Красиво говорил, зажигательно. А я и запомнил. А ему — где же! Толпа большая была. И я среди нее.

— А если то был слух пущен, чтобы опорочить Шварца?..

— Хто ж его знае. Если честный человек — не обидится… И потом — в приемной этого директора все по-германски балакают. Немцев одних набирает, мабуть. Балмочуть не по-нашему…

Тимофей Иванович рассмеялся, успокаивая родственника:

— Показалось вам, Прокоп Афанасьевич.

— Мэни, мабуть, и показалось, а тоби — не должно казаться! Тоби хворму надели, «шпалы» нацепили! — отрезал Хлопенюк.

Тимофей Иванович попросил Хлопенюка подробно написать все, что ему известно о Шварце. А сам стал собирать материалы о директоре индустриального техникума.

Шварц Ганс Меерович приехал из Николаева в Александровск (ныне Заречье) еще до революции и преподавал в гимназии. Среди окружающих ничем не выделялся.

В ноябре 1917 года неожиданно пришел в ревком города и предложил:

— Откроем школу специалистов? Своих коллег я уговорю. Мы примыкаем к революции. Новой власти скоро потребуются свои техники!

Матрос с Балтики, сидевший за столом председателя ревкома, прохрипел простуженным голосом:

— Добро! Барахлишко какое надо, берите у буржуев именем ревкома!

Так Шварц стал первым красным директором технического училища в Александровске. От городской интеллигенции его избрали в Совет депутатов. Его ставили в пример старым спецам. И в те годы Ганс Меерович не один раз слышал за своей спиной злой шепоток бывших друзей:

— Предатель!

Но Шварц настойчиво делал общее дело. В дни всенародного траура он подал заявление в большевистскую партию:

— Желаю продолжать дело Ленина!

И его приняли. Он проявил особенное рвение в организации обучения трудящихся. По своей инициативе открыл студию рабочих и крестьян, где готовил малограмотных парней и девушек к поступлению в средние и высшие учебные заведения. Его авторитет в городе еще больше упрочился.

1 ... 38 39 40 41 42 43 44 45 46 ... 64
На этой странице вы можете бесплатно читать книгу Мы из ЧК - Толкач Михаил Яковлевич бесплатно.
Похожие на Мы из ЧК - Толкач Михаил Яковлевич книги

Оставить комментарий