Танцовщица для небесного бога (СИ) - Лакомка Ната

«У меня будет самый могущественный покровитель во всех девяти вселенных», — мысленно ответила Анджали, но промолчала.

Стрекозы сновали над озером, и одна из них села на обнаженное плечо Анджали. Сверкающая красавица с серебристыми крыльями — она напомнила девушке виману.

— Вы ведь проиграли свой арангетрам, наставница? — спросила Анджали тихо, не уверенная, что Сахаджанья захочет говорить об этом.

Но наставница ответила сразу, и голос ее был задумчивым, но совсем не недовольным:

— Да, проиграла. И должна была стать лоувики. Служение лоувики еще тяжелее, чем дайвики, но мне повезло — меня пригласили преподавать танцы.

— Наверное, та, которой вы проиграли, была как госпожа Урваши, — сказала Анджали. — Только великая танцовщица могла бы вас победить.

— Это была дайвики Шьяма-Мукхи.

Анджали замолчала, чувствуя, как ленивая безмятежность и радость тают, словно туман. Это имя она запомнила, и это имя царапало ее еще больнее, чем имя Джавохири, ставшей новой возлюбленной царя богов.

— Шьяма-Мукхи высоко взлетела, но где она теперь? — спросила Сахаджанья.

«Я перетанцевала саму дайвики Урваши, — подумала Анджали, — а она была лучше Шьяма-Мукхи».

— Ты — маленькая гордячка, — сказала вдруг наставница, повернув голову и внимательно посмотрев на Анджали. — Ты думаешь, если бы закричала на арангетраме, что Урваши заменила в состязании Джавохири, то сразу бы победила?

Анджали вытаращилась на нее:

— Вы знали⁈

— Я же не слепая. Танец — тот же голос, даже если его подделать, истинная нотка все равно прозвучит, — невесело усмехнулась Сахаджанья, и добавила со значением: — И госпожа Сарасвати тоже не слепая.

— Думаете, знала и она? — это открытие поразило Анджали.

— Я молилась, чтобы ты не сказала об этом вслух. И очень рада, что у тебя хватило ума промолчать.

Анджали взглянула на нее исподлобья. Наставница не могла знать, что тогда она промолчала не потому, что догадалась об этом, а потому что чудесное появление господина Шакры лишило ее разума. Все интриги стали неважны, и какое значение в тот момент имел обман со стороны дайвики, если сам царь богов признал ее, Анджали?

— Но если госпожа Сарасвати узнала госпожу Урваши, то почему не остановила состязание?..

— Солнце уже клонится к закату, — сказала Сахаджанья, словно не услышала вопроса. — Давай возвращаться.

— Вы не хотите об этом говорить? — спросила Анджали со свойственной ей прямотой. — Но здесь нет никого кроме нас.

— Пора бы тебе запомнить, что лучше и наедине не произносить то, что может принести вред, — наставница легко ударила ученицу веером по голове. — Поэтому придержи язык и не будь болтливой, как попугаиха.

Анджали вернулась в Амравати недовольная. Наставница Сахаджанья продолжала говорить загадками, и это настораживало. Посоветоваться ей больше было не с кем — Хема жила при школе апсар, а во дворце дайвики Анджали была самой младшей, и старшие апсары не стремились брать молоденькую выскочку в свой круг. Да и вообще, как Анджали уже поняла, дружба среди божественных танцовщиц не приветствовалась. Каждая здесь была сама за себя, и то, что называли здесь «дружбой» на самом деле было союзом двух равных или покорным служением более слабой танцовщицы той, что оказалась успешнее.

Поднимаясь по лестнице к своим комнатам, Анджали вдруг увидела Джавохири. Она кралась по коридору, завернувшись в покрывало от макушки до пят, а ее служанка тащила вслед за ней пухлый сверток из темной ткани.

Но почему Джавохири здесь? Разве она не живет теперь во дворце господина Шакры?

Пока Анджали раздумывала, Джавохири оглянулась — будто почувствовала взгляд. Лицо ее исказилось от гнева и злости, и она крикнула:

— Что вытаращилась⁈ Убирайся! — и сама бросилась бежать, не дожидаясь ответа.

Пожав плечами, Анджали прошла к себе, где ее уже ждали служанки, горячая ванна и флаконы с притираниями.

На следующий же день она узнала, что появление Джавохири не было случайностью — она вернулась насовсем, заняв прежние комнаты. Она привезла богатые подарки, но упоминая о подарках апсары усмехались вовсе не завистливо.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

Анджали посчитала ниже своего достоинства расспрашивать и совсем не собиралась идти к Джавохири, пусть они и учились вместе, хотя и сгорала от желания узнать, что произошло. Но правда раскрылась быстро — на очередном празднике во дворце царя богов. Господин Шакра возлежал на ложе такой же прекрасный и счастливый, а у его ног сидела прекрасная и не менее счастливая апсара, чьи объятия и поцелуи оказались слаще ласк Джавохири.

Господин Шакра открыто выказывал новой возлюбленной знаки внимания, то начиная шептаться с ней, то ласково пощипывал за подбородок, то словно ненароком оглаживая соблазнительные женские бедра, когда она наклонялась, чтобы взять с блюда фрукты или сладости.

Анджали перехватила взгляд Джавохири, брошенный на господина Шакру — так могла бы смотреть собака, которую хозяин за провинность выгнал из дома под дождь, позабыв бросить кость.

Нет, Джавохири не стала милее, и Анджали не прониклась к ней внезапной приязнью, но что-то в душе шевельнулось — жалость, страх… Скоро была ее очередь выступать, но Анджали стояла, застыв столбом, и смотрела, как царь богов забавляется с новой возлюбленной. Сколько их было лишь на ее памяти? Шьяма-Мукхи, Джавохири и теперь эта… И сколько их еще будет? И что будет с бывшими возлюбленными царя? Кара-Мукхи поплатилась головой, Джавохири вернулась с подарками, но теперь над ней смеются в открытую. На что рассчитывает третья? На что рассчитывает она сама?..

Вздрогнув, Анджали отвернулась, чтобы не быть обвиненной в непочтительности. Но мысли летели, как перепуганные пташки.

На что рассчитывает она? Что через два года царь богов так пленится ее прелестями, что оставит возле себя навсегда? Но навсегда ли? Век апсары долог лишь по человеческим меркам. Двести лет, триста — кто знает, сколько ей отведено. А боги, вкушающие амриту, бессмертны. Уйдет Анджали — долго ли будет скорбеть о ней божественный возлюбленный? Долго ли он скорбел о Шьяма-Мукхи?..

В этот вечер она танцевала так исступленно, с такой яростью и надрывом, что царь богов позабыл о своей возлюбленной и смотрел, не отрываясь, а по окончании танца велел передать исполнительнице кольцо. Оно было выполнено в виде солнечного диска с красным камнем посредине. Анджали поклонилась, благодаря за подарок, и убежала, боясь, что распорядитель праздника прикажет ей подойти к царю богов для беседы. Сегодня ей не хотелось разговаривать с господином Шакрой, и это было странно.

Сбежав ото всех, Анджали долго гуляла по саду возле дворца дайвики, размышляя о своей любви.

Солнце давно село, и взошла луна, а девушка все бродила между розовых кустов, позабыв о времени.

Сегодня она убедилась, что чувства царя богов изменчивы, как ветер. Он знал многих — красивых, искусных в танце… Наверняка, знал и тех, что искусны в любовных утехах, и тех, кто искусен в сладких речах. Наставница в школе говорила, что даже самая искусная апсара сможет удержать мужчину лишь на три года, а потом страсть его остынет, и он обратиться к другой. Но наставница Сахаджанья утверждала, что это не так. Жена господина, который живет под землей, смогла получить его сердце, и теперь он принадлежит ей навсегда… Как же ей это удалось? Или на такое способны только богини?

Анджали задумалась так глубоко, что не сразу заметила чье-то присутствие. Возле смородиновых зарослей что-то происходило — сначала Анджали подумала, что кто-то борется не на жизнь, а на смерть, но потом блеснули женские украшения, и она поняла, что наблюдает борьбу иного рода.

Женщина и двое мужчин из гандхарвов…

Они зажимают ее своими телами, руки их шарят по женскому телу жадно, сжимают высокую грудь, мнут упругие ягодицы. Мужчины тяжело дышали, а женщина подбадривала их томными стонами, извиваясь, как змея, и играя волосами.

Анджали остановилась в тени, наблюдая за этим древним действом. В школе апсар рассказывали о законах любовной науки, и теперь девушка в полной мере оценила мастерство красавицы, так умело ублажавшей сразу двоих. Но в этом не было красоты. Совсем иначе помнилась Анджали любовь господина Шакры и Шьяма-Мукхи — там все было песней, а здесь…