Проект НЛП: исходный код - Вольфганг Волкер

Терапия Эриксона, была таким образом сконцентрирована на реальной жизни его клиентов. Прежде всего он искал решения, которые можно было бы применить. Сознательный просмотр причин неудач, он принципиально считал вредным. В анализе прошлого он не видел никакой практической пользы для настоящей и будущей жизни своих клиентов. Он считал, что занятие негативными личными переживаниями прошлого, скорее мешает людям в концентрации на их актуальных проблемах[323].

Он также обращал внимание на то, что нас редко интересует, почему кто-то чувствует себя хорошо[324].

Для Эриксона было важно довести клиента до того, чтобы он активно сделал что-то, для решения своих трудностей. Поэтому целью его интересов, было непосредственное изменение симптоматического поведения и переживания. Взгляд о том, что работа сконцентрированная на симптомах ведет к их перемещению, он считал просто бессмысленным. Согласно ему, такое убеждение не было результатом практической эффективной работы над изменениями. Он утверждал, что оно возникло на основе теоретической модели, опирающейся на убеждении в том, что симптомы не важны, поскольку их настоящие корни можно найти в таких абстракциях, как структура характера или личность человека[325]. Хейли пишет об этом:

"Из этого следует, что клиницисты не только не знали как изменять симптомы, но также аргументировали взгляд о том, что их изменять нельзя. [...] Эриксон занял абсолютно противоположную точку зрения, построив свою терапию как раз на симптомах. Он доказал, что структура характера изменяется, посредством концентрации терапии на специфической проблеме. По его словам, симптом как ухват для горшка -если его удобно держать в ладони, то можно легко управлять горшком. Он учил, что не стоит игнорировать симптом, а нужно замечать все его аспекты. Во время анализа частоты проявления, интенсивности и т.д. Симптом превращается в нечто, что мы можем видеть, как это имеет место, в случае всех аспектов жизни человека. Терапевты, игнорирующие симптомы, утверждающие что этим не нужно заниматься, не смогли научиться ценить сложность симптоматических поведения. И не научились также изменять то, что хотел изменить пациент"[326].

Терапевтический принцип косвенного воздействия

Одним из новшеств, введенных Эриксоном в гипнотерапевтическую работу, был принцип косвенного влияния. Избегая, принятых в гипнозе непосредственных приказов, он заменял их различными утонченными методами косвенного влияния. Смысл этой техники состоит в целенаправленном вызове желаемых конотации у клиента. Такая шахматная стратегия была непосредственным следствием взглядов Эриксона на природу бессознательных процессов.

Эриксон обожал ставить своих клиентов в конфронтацию с удивительными историями, содержащими скрытую аналогию на специфическую ситуацию, в который они находились. При этом, он обращал огромное внимание на то, чтобы ими не были замечены эти сходства. Если он видел, что данный человек начинает понимать скрытый смысл его слов, то сейчас же менял тему. Таким образом, переводя внимание, он вызывал амнезию. Второстепенное значение имел для него вопрос поймет ли клиент, а если поймет то когда глубокий смысл его рассказа.

Основной целью применения метафор, было воссоздание бессознательного и возможно забытого опыта обучения и использование его для решения актуальных проблем. Трудности часто состоят, главным образом в том, что в определенных обстоятельствах, люди не способны использовать эти навыки, которые в другой ситуации применяют без труда. Если можно расслабиться в ванне, почему нельзя сделать это выступая перед публикой?[327] Сидней Розен так пишет об этом:

"Рассказывая историю, Эриксон вводит новые данные, новые чувства и вызывает новые переживания. Пациент, долгое время страдавший от сильного чувства вины и ограничивающих взглядов на жизнь, возможно, благодаря этим рассказам, познакомится со свободной и жизнеутверждающей философией Эриксона. Его способ видеть жизнь доходит до различных уровней личности, также и до бессознательного. Его представляют пациенту, как в состоянии бодрствования, так и во время гипноза. И тогда, быть может, пациент поймет, что ему не нужно полагаться лишь на собственные, обычные, повторяющиеся друг за другом паттерны мышления. Ему нет нужды ограничиваться собственной узкой философией и своими ограниченными духовными программами. С помощью этих рассказов, он частично осознает наличие новых возможностей, которые можно совершенно свободно принять или отбросить, как сознательно так и бессознательно"[328].

Польза от метафорической коммуникации явная - рассказы не наносят вреда. Они приковывают сознательное внимание и поддерживают чувство независимости клиента. Клиенты сами могут придать специфический смысл информации, скрытой в рассказе. От их личных переживаний зависит, какие выводы они сделают. Иногда рассказы могут вызвать непонимание и этим подготовить клиента к гипнозу. Кроме того, хорошие истории отлично помогают обойти сопротивление к переменам, так как требования включены в них лишь условно. Кроме того, интересно рассказанная история, может помочь в усвоении, ведь она иллюстрирует важные мысли, которые необходимо передать человеку, проходящему терапию[329]. Розен так пишет о рассказах Эриксона:

"Своими рассказами Эриксон отдавал честь [...] доисторической традиции. С незапамятных времен истории применяют, чтобы передавать культурные ценности, этику и обычаи. Легче проглотить горькую таблетку, когда она упрятана в сладкую оболочку. Возможно игнорируются непосредственные моральные указания, однако духовную атмосферу и лидерство легче принять если убеждение об их необходимости вплетено в историю, рассказанную интересно и забавно. Поэтому в своих рассказах Эриксон применяет множество успешных техник, например использует юмор и вводит интересную информацию о мало известных фактах из медицины, психологии и антропологии. В рассказы он добавляет терапевтические предложения, содержание которых далеко, как от желаний пациента, так и от внешних точек интереса терапевта"[330].

Как указывает Д.Коридон Хаммонд в статье Mythen urn Erickson und die Ericksonsche Hypnose (Мифы о Эриксоне и его гипнозе), косвенная коммуникация была лишь одним из методов Эриксона. Она однако не была основным методом. Хаммонд ссылается на информацию Пирсона, который считает, что максимум 20% коммуникации Эриксона с клиентами имело метафорический характер[331]. Он критически относится к факту того, что все более частое применение косвенной и метафорической коммуникации, в период поздней деятельности некоторых его последователей, привело к идее, что косвенная коммуникация это высшая форма терапии. Причиной этой распространенной ошибочной оценки, согласно Хаммонду, прежде всего являются два фактора.

Во-первых, косвенные формы коммуникации в терапии были новостью. Эриксон ввел их первым и применял систематически. Как обычно, по утверждению Эрнеста Росси в письме Хаммонду, последователи гения склонны считать эссенцией нового мышления, как раз то, что он добавил к старому мышлению. Согласно Росси, Эриксон мог действовать любым способом - непосредственно или косвенно, пассивно или авторитарно, в зависимости от того, что казалось ему необходимым в данной ситуации. Его гениальность состояла в том, что он был необыкновенно пластичен и знал когда и какой метод необходимо применить[332]

Во-вторых, многие последователи познакомились с Эриксоном, когда он был старым и слабым человеком, которого они слушали группами по несколько дней. Групповой контекст заставил Эриксона выбирать, рассказываемые истории, достаточно открыто сформулированные, чтобы по мере возможности, оптимально удовлетворить нужды всех присутствующих в помещении людей[333]. Его слава и умение подстраивать рассказы к реакции слушателей, а также вводить соответствующие нюансы, приводили к тому, что большинство его студентов считала, что Эриксон обращается именно к ним. Хейли иронически описал этот эффект:

"С помощью введения рассказов в беседу, Эриксон передавал людям, различных взглядов, метафоры в которых они могли открывать собственные мысли. Каждая история представлялась таким образом, что часто разные люди были убеждены в том, что она была выдумана специально для них. Когда несколько моих тренеров посетило Феникс и группой встретилось с Эриксоном, вернувшись они поделились со мной именно таким опытом. Один из них вспоминал историю, которую Эриксон рассказал о нем. Другой отрицая это говорил, что данная история предназначалась ему. А третий был убежден, что оба ничего не поняли, поскольку история относилась именно к его опыту. Оказалось, что все в группе были убеждены, что Эриксон специально для них создал данную метафору. [...] Некоторые из этих историй я слышал уже много лет назад и конечно прекрасно знал, что они были созданы только для меня"[334].