Марш обреченных - Валерий Рощин

В правильности предположения я убедился ранним утром, еще разок отправившись назад осмотреть тот же склон. В двух местах нашел примятую траву, а чуть ниже – сломанную ветку и вмятый в землю окурок. Кто-то здесь побывал – а возможно, и теперь находился поблизости.

Вернувшись, я рассказал о неприятном открытии другу. Тот долго шел сзади и ломал голову, перебирая десятки версий. Наконец на привале, сидя на травянистом бугре, очнулся:

– Те парни, что преследовали нас на джипах, исключаются – им нужен был уран, верно?

– Факт. И на наших ребят из ФСБ не похоже – на кой черт им сдались эти кошки-мышки!

– Если бы они узнали маршрут, по которому мы топаем, то давно нашли бы и вывезли.

– Или похоронили бы в здешней глухомани.

– Точно, – соглашается Супрун. – Значит, не ФСБ. Тогда кто же?

– Что думаешь о местных пограничниках?

– Однозначно не они! У погранцов предельно узкие задачи: обнаружить и задержать. Скорее спецслужбы. Как считаешь?

– Я тоже так думаю. Судя по почерку – очень похоже. Пасут на расстоянии, пока не выяснят цель нашего похода. А когда вплотную приблизимся к границе – сцапают.

– Из этого следует… – многозначительно смотрит на меня подрывник.

– А из этого следует, что пока не стоит дергаться. Они идут за нами не первый день и уже убедились: Азербайджан мы обходим сторонкой.

– Так, ну а мы что предпримем дальше?

– Впереди узкий перешеек между Севаном и Азербайджаном – нам просто некуда деваться. И на выходе из этого коридора надо включать пятую скорость и рвать в сторону.

– А если на выходе нас уже ждут?

Морщусь от Илюхиной дотошности:

– Что-нибудь придумаем. Время в запасе есть…

* * *

И вот сегодня мы проходим траверзом вытянувшийся вдоль ущелья Красносельск, бывший, по сути, последним городком в узком перешейке. Дальше начинается относительный простор северной Армении, граничащей с тремя государствами: Турцией, Грузией и Азербайджаном. И именно сегодня мы включаем максимальную скорость, дабы оторваться от назойливого и упрямого хвоста.

Идем очень быстро, экономя время на привалах и почти не выбирая пути. Обоим крайне неуютно ощущать за спиной чье-то дыхание и пристальные взгляды, потому решаем идти, пока хватит сил, и остановиться на короткую ночевку глубокой ночью. А с рассветом двинуться дальше и с ходу пересечь грузинскую границу.

Раннее утро. Небо едва окрасилось в светлые тона.

– Илюха, подъем, – легонько толкаю товарища.

– Да, встаю…

– Давай-давай, а то опять заснешь! И давай обойдемся сегодня без костра. Водички попьем. Собери шмотки и приготовь чего-нибудь пожевать.

– А ты куда?

– Прогуляюсь. Прошвырнусь на километр обратно…

Далеко уходить от лагеря я не планирую. Чтобы обнаружить следы чужаков, достаточно пройтись метров на восемьсот. Если, конечно, чужаки не потеряли нас из виду.

А потерять немудрено. Во-первых, вчера круто повернули на север; во-вторых, прошли не меньше пятидесяти километров. А по пересеченной горной местности отмахать такой марш-бросок – не всякому под силу.

Тихо ступаю по сухому грунту, покрытому слоем перепревшей прошлогодней листвы. Приходится всматриваться вдаль и поглядывать вниз, чтоб ненароком не треснула ветка, не скользнула по обманчивой тверди подошва…

Ага, слева темнеет полоска примятой, потревоженной травы – это Илюха поздним вечером оступился и едва не проехался на пятой точке. Толковый следопыт такой оплошности не пропустит – сразу приметит и все по полочкам разложит: сколько человек, когда и в каком направлении двигались.

Подобравшись к следу, приглаживаю траву и кручу головой…

И вдруг замираю. Ниже, метрах в семидесяти, сквозь реденькую дубовую поросль чернеет круглое кострище.

Вынимаю пистолет, медленно обшариваю взглядом ближайшие кусты и деревья…

Никого.

Осторожно приближаясь к находке, перебираю варианты: «Здесь вполне мог остановиться кто-то из местных; еще до нашего появления. Пастух, охотник… Да мало ли! А вчера прошли мимо и не увидели. Неудивительно – такая была темнотища. Или нас все-таки догнали ребятки из спецслужб? Маловероятно, но не учитывать этой возможности нельзя».

Кострище выглядит относительно свежим – угли еще хранят тепло. Вокруг полно следов и окурков. Присев, изучаю парочку хороших отпечатков.

Так и есть – знакомые следы военных полусапог!

Повернувшись, ворошу золу. Вытягиваю за уголок обгоревшую пластиковую упаковку. Что-то похожее на сухой паек, выдаваемый бойцам спецназа. Однако пластик сильно пострадал в огне – полезной информации из покореженного куска извлечь невозможно.

Сплюнув от досады, поднимаюсь.

Находка обескуражила и здорово подпортила настроение. Получалось, что оторваться от таинственных преследователей не так просто, как мы с Ильей рассчитывали. А оторваться нужно – до границы остается один переход.

Кружа вокруг кострища расходящейся спиралью, я метр за метром тщательно осматриваю бивак незнакомцев и пытаюсь выяснить, куда они направились. Беспорядочное нагромождение следов постепенно сменяется редкими отдельными пятнами примятой травы и потревоженных дубовых листьев. Отхожу все дальше и дальше от центра, пока окончательно не определяю направление, в котором недавно ушла группа из пяти-шести человек.

И это направление окончательно перечеркивает версию о случайности и совпадении – группа двигалась точно к нашему лагерю.

Быстрым шагом иду обратно.

«Как далеко я ушел от бивака? Метров на восемьсот? Нет, на километр – не меньше. Успею. Успею. Успею… – проверяя на ходу пистолет, повторяю в такт частым шагам. – Бежать нельзя – нужно слушать лес и внимательно смотреть вперед! Иначе напорешься – они подготовлены не хуже нас…»

Вдруг спереди прилетает эхо выстрелов. Одного, второго, третьего…

От неожиданности я резко торможу. Повернув голову вбок, прислушиваюсь.

Стрельба стихает так же неожиданно, как и началась. Чистый и прозрачный горный воздух наполняется слабым шелестом листвы…

* * *

Бегу к лагерю, напрочь позабыв об осторожности.

Где-то там впереди, откуда долетело эхо одиночных выстрелов, остается мой лучший друг. Друг, который не раз и не два спасал меня в Чечне, прикрывая собственным телом. И за которого я сам, не раздумывая, перегрызу глотку любому.

На одном из взгорков подошва кроссовки шлепает в русло пересохшего ручья. Подвернув ногу, кубарем качусь вниз по склону. Скривившись от боли, поднимаюсь, подхватываю упавший в листву пистолет и, прихрамывая, бегу дальше…

И все же, как ни старался поспеть – опоздал.

Лагерь пуст. Ни Ильи, ни рюкзаков с вещами. Лишь примятая трава на том месте, где мы отдыхали ночью. Да три гильзы, найденные во время тщательного осмотра поляны.

– Постреляю скотов! Всем до одного головы продырявлю!! И плевать мне на хорошие отношения между нашими странами! Все вы, когда жареным пахнет, норовите в друзья записаться. Когда жрать нечего или другие соседи раком ставят. А как тучки рассеиваются – морды воротите, суки!..

Матерясь по поводу «святого интернационального долга» и костеря всех жителей бывших советских республик, я иду по следам неизвестного спецназа. Группа двигается строго на запад – к трассе Ереван – Тбилиси. Это окончательно указывает на принадлежность спецназа к местным спецслужбам, ибо азербайджанский повернул бы на северо-восток, а российский…

Впрочем, клокочущее негодование в эти минуты не дает собраться с мыслями. Я не хочу размышлять над чередой нестыковок в этой чертовой операции; не задаюсь вопросом: почему спецназ взял Илью, но не стал дожидаться меня? И не желаю оценивать коварство и тщательно продуманные действия противника – неизвестная группа не атаковала днем, не нападала ночью, когда кто-то из нас дежурил и был готов дать отпор. Выследили, улучили момент и застали врасплох одного.

Не думал я об этом по той простой причине, что мечтал нагнать замыкающего и, бесшумно разделавшись с ним, взяться за основную группу. Пять-шесть бойцов, пусть и неплохо подготовленных, – не такая уж неприступная сила. Случались в моей жизни схватки и посерьезнее!

Догадавшись о намерениях вражеского отряда выйти на трассу, я на ходу заглядываю в карту (слава богу, утром не оставил в рюкзаке!) и прикидываю расстояние. По прямой от лагеря до трассы километров двенадцать.

«Реально догнать – фора у них небольшая, – перехожу на легкий бег. – Лишь бы не запросили по рации вертолет. Тогда трындец моим усилиям! Суши весла и поворачивай на север…»

Я бегу, пока есть силы. Я не останавливаюсь, а лишь сбавляю темп, когда разок кольнуло в сердце. Когда стало невмоготу, перехожу на шаг…