Нарушители спокойствия (рассказы) - Харлан Эллисон

верхнего этажа.

— Ааааа! — простонал Генри, рухнув на пол и схватившись за ушибленную голову, за смятую шляпу.

— Надо же, явился! — возмутился дрожащим фальцетом голосок. Генри огляделся. Комната была заполнена машинами странной формы, установленными на металлических верстаках. Все они гудели, щелкали, задыхались, мигали и булькали. Но затем опять этот приступ продолжительного кашля и «Пламмис! Вальтс эр веббел…» — то есть явно проклятия, фальцетом, неистовые.

Генри еще раз огляделся. Комната была пуста. Он посмотрел вверх. Оно сидело там, скрестив ноги, в воздухе, примерно в шести дюймах от потолка.

— Вы… — Продолжение фразы застряло у Генри где-то в горле.

— Я Эггзаборг[13]. Для тебя я представитель высшей расы, если ты понимаешь, что это такое.

— Вы… — Генри попытался еще раз.

— Да, ты правильно думаешь. Я вторгаюсь на Землю, — отрывисто сказало существо. Хотя это даже отдаленно не соответствовало тому, о чем думал Генри.

Генри присмотрелся к собеседнику повнимательнее. — Маленький, не более двух футов ростом, почти гном, с длинными узловатыми руками и ногами, заостренной головой и огромными голубыми, как у совы, глазами с мигающими веками. В центре лба у него мягко покачивалась тонкая антенна, заканчивающаяся пером, светло-голубым.

«Голубое, как яйцо малиновки», — совсем не к месту подумал Генри.

Нос у существа был тонкий и прямой, с тройными ноздрями, нависающий над плотно сжатым ртом. Щеки пухлые, как у херувима. Бровей не было, волос на голове не было. Его уши были заострены и посажены очень высоко на черепе.

На нем был облегающий костюм ярко-желтого цвета, а к груди была приколота огромная пуговица, размером в половину его груди, на которой ясно читалось: «ЗАВОЕВАТЕЛЬ».

«Завоеватель»  поймал взгляд Генри и произнес несколько смущенно:

— Пуговица. Сувенир. Придумал для себя. Не могу удержаться от напыщенности, время от времени поддаюсь высокомерию. Привлекательно, правда?

Генри наморщил лоб, тряхнул головой, позволив своим очкам с толстыми линзами немного соскользнуть с носа, крепко зажмурил глаза, надавил на них ладонями:

— Нет, мне все это мерещится. Видимо я болен. Галлюцинации. Сильно, сильно болен.

Дрожащий фальцет перешел в щебечущий смех:

— Хорошо. Уже достаточно хорошо! Но только подождите три тысячи лет, только подождите!

И далее Генри услышал довольное фырканье. Он приоткрыл левый глаз: Эггзаборг беспомощно крутился в воздухе, держась за то место на своем теле, где должен был находиться живот. Мальчик, одурманенный своим весельем, слегка ударился о потолок и на лицо Генри посыпалась штукатурка. Он почувствовал, как она прохладно пощекотала его веки и нос.

«Штукатурка настоящая. Следовательно, этот Эггзаборг тоже должен быть настоящим. Это очень похоже на большие неприятности».

— Вы написали эти предсказания? — Генри показал листочки.

— Предсказания? Предска… а-а! Ты, должно быть, имеешь в виду разрушители психики, которые я кладу в печенье! — Существо потерло друг о друга длинные тонкие пальцы. — Я знал, говорю я, я просто знал, что они принесут результаты! — На мгновение он задумался, затем вздохнул. — Все шло так медленно. Я на самом деле пару раз задавался вопросом, действительно ли я преуспеваю. Ну, на самом деле, не раз и не два. На самом деле, около десяти или двадцати миллионов раз! Пламмис!

Он опустил плечи и сложил свои узловатые руки на коленях, задумчиво глядя на Генри Леклера. — Бедняжка, — сказал он. (Генри не был уверен, имел ли в виду пришелец его… или себя самого).

Поскольку комментарии «Завоевателя» были непонятны в свете любых исторических завоеваний, о которых Генри когда-либо читал, он решил, прежде чем пытаться разобраться в этой бессмыслице, изучить повнимательнее окружающее. Это должно помочь решить головоломку. Так он действовал всегда — последовательно, шаг за шагом

Генри поднялся на ноги и, пошатываясь, подошел к машинам. Все время поглядывая вверх, чтобы не упустить из виду Эггзаборга.

Похожий на трубку аппарат, установленный на восьмиугольном корпусе, выплевывал через отверстие пуговицы. От вида аппарата у него зарябило в глазах. Пуговицы были разного размера, цвета и формы. Пуговицы для рубашек, пуговицы для пальто, промышленные пуговицы для герметизации швов, пуговицы для кепок, пуговицы для брезентовых палаток, пуговицы экзотического назначения. Множество пуговиц, все виды пуговиц. Многие из них были с трещинами, или края отверстий для ниток были заострены настолько, чтобы нить порвалась. Все они попадали в желоб с отверстиями, распределялись по группам и через прикрепленные трубки попадали в картонные коробки на полу. Генри моргнул.

Второй станок выполнял вообще какую-то странно-непонятную операцию. — Маленькое вращающееся колесико проделывало на гвоздях почти невидимые канавки на разных расстояниях от их шляпок. После чего гвозди падали в ведро. Генри дважды моргнул и помотал головой.

Другие аппараты производили такие же мелкие, непонятные, но явно пакостные операции. Один из них, весь из стекла, отчаянно булькал и чрез дыру в стене выплевывал наружу клубы светящегося зеленого тумана. Генри видел это снизу, когда только подошел к зданию. 

— От этого увядает салат, — с гордостью сообщил Эггзаборг.

— Увядает салат??

Эггзаборг выглядел шокированным:

— Ты что же думаешь, что салат вянет сам по себе? Правда, ты так думаешь?

— Ну, я никогда не задумывался об этом… то есть… еда гниет, она портится сама по себе… э-э, по своей природе… энтропия… не так ли? Не так ли? Конечно, так и есть, да?