Вороны Чернобога (СИ) - "Джиллиан"

Между стенами с рядами вертикальных почтовых ящиков - окно с высоким подоконником. Мужчины одновременно протянули к девушке руки - и от этого нетерпеливого жеста дружно же, хоть и приглушённо рассмеялись, глядя друг на друга. Вот как хотелось побыстрей узнать, кто принёс бумаги Всеволода!.. Всё ещё смеясь, Александр Михайлович кивнул Данияру - и тот легко подсадил прыскающую от смеха Русю на подоконник.

Мужчины отошли, а девушка, прежде чем звать Зеркальника, поняла, что не только ею владеет какое-то необычное возбуждение перед загадкой с бумагами. Они все - и Митя наверху, в квартире, - с нетерпением ждут разгадки хотя бы одной тайны…

Ищущим взглядом обвела потолок и его углы - и представила в воображении полупрозрачную, раскоряченную тень.

Барабашки, толпами следовавшие за посредницей по стенам и потолкам, от окна отхлынули волной, едва потолок дрогнул и от глубоких теней на нём отделилась тень более отчётливых очертаний… Как только тень вплыла в угол подоконника и протянула конечность к посреднице, Руся поспешно задала заранее сформулированный вопрос. А Зеркальник буквально сразу передал ей образ виденного…

Забыв, что на её руке всё ещё лежит его бесплотная конечность, девушка удивилась: как он это увидел, если дом хоть и пятиэтажный, но подъездов-то в нём - вон сколько!.. Зеркальник удивление посредницы воспринял как вопрос - и отозвался впечатлением, которое на мгновения словно затопило Русю - впечатлением любопытства к незнакомым людям.

- Спасибо, - прошептала девушка.

Когда Зеркальник пропал, снова втянувшись в подъездные тени, Руся спрыгнула с подоконника, и к ней немедленно подошли мужчины.

- Это была женщина, - сама озадаченная, сказала она. - Лет, примерно, как моей маме, где-то около сорока пяти. Одета в светлые брюки и цветастую блузку. Волосы тёмные, короткие. - Она замолчала, снова вызывая нужный образ перед внутренним взглядом. - Глаза небольшие, а губы только чуть-чуть тронуты помадой. Я её не знаю.

И вместе с Александром Михайловичем с надеждой уставилась на Данияра.

Тот нахмурился, а потом пожал плечами.

- Таких знакомых у меня нет.

Жутко хотелось съязвить: “Есть только дамочки, которые бегают требовать деньги на ребёнка, причём не твоего?” Но сочла неудобным лезть в чужую личную жизнь. Хотя чем дальше, тем почему-то больше Руся вспоминала прелестную женщину с жутким характером. И так же почему-то злилась на Данияра. Но тут же вспомнила, что ещё не всё рассказала, и продолжила:

- А ещё… Она приехала на серой машине. И номера машины были закрыты чем-то.

- Серая? - задумался Данияр. - Если учесть, что на улице Зеркальник видит предметы в оттенках серого, то машина может быть и белой.

- Номера закрыты? - тоже задумался Александр Михайлович и пожал плечами. - Шпионский детектив. То есть некие они заранее предполагали, что нечистики, как Руся говорит, могут описать нам их машину?

- Получается так, - подтвердил не менее удивлённый Данияр.

- Значит, это кто-то из кланов или семей? - изумилась Руся.

- Возможно… - сказал ворон, уставившись на свой почтовый ящик.

И они, вполголоса переговариваясь, начали подниматься за Русей по лестницам. А радостные барабашки скакали по стенам и обсуждали Зеркальника. Судя по их словам, он уже ушёл в другой подъезд, куда кто-то приехал в качестве позднего гостя.

Когда Руся открыла дверь в квартиру Данияра, Карина всё так же сидела на диване, положив себе на живот большую, с потрёпанным рисунком под гобелен подушку-“думку” и обняв её. То ли спала, то ли задремала. В последнем деле её помогала дрёма, взобравшаяся на “думку” и активно зевающая. Хмурый Митя обнаружился на тёмной, без света кухне. Он стоял у кухонного окна и смотрел на улицу. Мужчины заглядывали в гостиную и тут же направлялись на кухню же, где девушка включила верхний свет, несмотря на странное недовольство Мити.

- Данияр, с нею точно всё в порядке? - спросила Руся.

- Теперь уже точно, - ответил ворон. - Если б что, вокруг неё ещё оставались круги времени. Но сейчас они опали. Теперь она в безопасности.

- А ты умеешь такие заклятия убирать? - рассеянно поинтересовался Александр Михайлович, посматривая на бумаги Всеволода, которые Митя принёс сюда, на кухню.

- Нет. Я только вижу. Такие вещи умел делать Мрак. Всеволод - тоже, но у него уходило больше времени на снятие заклятия. Мрак же мог глянуть - и заклятия как не бывало.

- Так кто же эта женщина? - в воздух спросил Александр Михайлович.

- Что за женщина? - негромко переспросил Митя у Руси, и та пересказала ему всё, что видел Зеркальник.

- Вариантов ответа на этот вопрос очень много. Надо сосредоточиться на другом. - Данияр сел за стол, не спуская глаз с бумаг.

- Надо, - согласился Александр Михайлович. - Например, на том, все ли бумаги здесь. Ты знал про них - можешь сказать точно, все ли здесь?

- В таких бумагах Всеволод обычно писал дела, которые мы проводили, - ответил Данияр. И оживился. - Между прочим, эти дела могли бы помочь мне не только вспомнить, что было, но и вспомнить, чему я ещё вас не научил.

- Это как? - удивился Митя.

- Просто. Вспомню, как эти дела проходили, - вспомню, какие приёмы применял, чтобы выполнить их. Я предупреждал: я практик.

Он взял в руки бумаги, и присутствующие затаили дыхание, с беспокойством следя за ним. Шелест перебираемых, шорох откладываемых… Митя не выдержал:

- Ну? Что?

- Бумаги, судя по датам, - за полгода моей работы. Здесь только то, что касается лично меня. Но в полном объёме. Теперь можно будет даже восстановить связи с заказчиками. И продолжить с ними… сотрудничество.

- Данияр, - обратился к нему Александр Михайлович, - можно я просмотрю их? Я обычно быстро вникаю. Мне бы очень хотелось знать, что именно вы делали и каким образом всё происходило.

Данияр, словно машинально, сжал бумаги в руках и с минуту смотрел на них. Поднял глаза и неловко улыбнулся.

- Скажу честно - отдавать бумаги на дом не хочу.

- А если сделать копии? - спросила Руся. - У меня здесь, в бабулиной квартире, есть компьютер и ксерокс к нему. Бумаги ведь не секретные? Почему ты их давать не хочешь? Боишься потерять?

Ворон снова помолчал немного, а потом нехотя признался:

- Это единственное, что осталось от моей прошлой жизни. Как-то… стрёмно расставаться с прошлым, хоть это всего лишь бумаги. Нет, не бумаги… Фиксированная прошлая жизнь.

- Вы как маленькие, - пробормотал Митя и зевнул. - Александр Михайлович, а у вас дома компьютер есть?

- Ноут у меня.

- Ну вот! Я видел - у вас айфон клёвый. Сфоткайте листы - и всё. Дома почитаете.

Мужчины переглянулись, и Руся засмеялась: выход, и такой простенький, найден!

Пока суд да дело: пока Данияр раскладывал листы, а Александр Михайлович готовился их фотографировать, Руся тоже не сидела сложа руки. Поесть они чуть-чуть поели, но, неизвестно, как вороны, а ей вдруг так есть захотелось! Вообще, она заметила, что именно по ночам голод будто накидывался на неё. Так что она зажгла духовку, достала из холодильника большую чашку с полуфабрикатом - с творогом, смешанным с тёртым сыром, добавила туда яйцо, приправы и начала тереть на мелкой тёрке сардельку. Митя, сообразивший, что она готовит, схватил доску и хлеб и принялся резать его на ломтики. Поглядывая в сторону Руси, проворчал:

- Давай-давай! Нечего! Всю сардельку клади! Мне нравится, когда там больше колбаски, чем сыра!

- Ещё и привередничает! - фыркнула девушка.

Митя её горячие бутерброды любил.

Когда мужчины закончили с фотографированием, Руся уже доставала противень с бутербродами, источающими такой аромат, что со стола мгновенно смели все посторонние предметы и с трудом дождались, пока Митя разольёт на всех чай.

- Карину зовём? - спросила Руся.

- Она спит, - сказал Данияр.

- Почему? - поразился Митя. - Ночь - наше время!

- Она в такой передряге побывала, что для неё сон сейчас настоящее лекарство.