Том 6 - Агата Кристи

Но, к большому его разочарованию, все трое разговаривали настолько тихо, что ему мало что удалось разобрать. И все же кое-что он все-таки сумел уловить. Судя по всему, разговор шел о деньгах, и немалых. Графу угрожали. Словом, беседу эту даже с большой натяжкой никак нельзя было назвать дружеской. Под конец разговора граф, забывшись, немного повысил голос, и Грейвс услышал, как он сказал:

– Теперь у меня нет времени спорить с вами, джентльмены. Если вы зайдете завтра часов в восемь, к обеду, мы продолжим наш разговор.

Испугавшись, что его застукают под дверью, Грейвс умчался выполнять поручение своего хозяина. На следующий день оба итальянца вернулись ровно в восемь. Прислуживал за столом он и может свидетельствовать, что разговор шел о самых обычных вещах – о политике, о погоде, о театральных новинках. После того как Грейвс подал кофе и принес графин с портвейном, хозяин отослал его, сказав, что тот свободен на весь вечер.

– Наверное, так бывало всегда, когда к вам приходили гости? – предположил инспектор.

– Нет, сэр, наоборот. Вот поэтому-то я и решил, что речь на этот раз идет о каком-то необычном деле и именно его мой хозяин и хотел обсудить со своими гостями.

На этом рассказ Грейвса и закончился. Он вышел из дома около 8.30, на улице встретил приятеля, и они вместе отправились в мюзик-холл «Метрополитен», что на Эджвер-роуд.

Как выяснилось, никто не видел, как оба гостя ушли, хотя время убийства удалось определить довольно точно – 8.47. Небольшие часы, стоявшие на письменном столе, по всей вероятности сброшенные самим графом Фоскатини, теперь, разбитые, валялись на полу. Их стрелки показывали 8.47. Судя по словам мисс Райдер, телефонный звонок графа раздался примерно в то же самое время.

Полицейский врач наскоро осмотрел тело, и его переложили на кушетку. И вот тогда-то я в первый раз увидел его лицо – оливково-смуглое, как у всех южан, с орлиным носом. Пышные черные усы оттеняли полные, яркие губы. Они были полуоткрыты, а за ними виднелся ряд ослепительно белых, хищных и острых зубов. В общем, лицо было не из приятных.

– Ну что ж, – сказал полицейский инспектор, перелистав блокнот, – дело, кажется, достаточно ясное. Единственная трудность – как отыскать этого самого синьора Асканио и его напарника. Остается только надеяться, что его адрес есть в записной книжке графа.

Пуаро и тут оказался прав. Граф Фоскатини на самом деле был на редкость аккуратным и методичным человеком. Перелистав записную книжку покойного, мы обнаружили лаконичную запись, сделанную четким мелким почерком графа: «Синьор Паоло Асканио – отель «Гросвенор».

Инспектор ринулся звонить по телефону. Вернулся он довольный.

– Как раз вовремя. Обе наши птички едва не упорхнули на континент. Ну вот, джентльмены, боюсь, это пока все, что мы можем сделать. Дело, конечно, грязное… зато простое. Наверное, обычная вендетта. Знаете, как это бывает у итальянцев…

Сообразив, что нам ненавязчиво предлагают удалиться, мы распрощались и вышли.

Доктор Хокер был вне себя от возбуждения.

– Настоящее начало романа, не так ли? Просто мороз продирает по коже, ей-богу! Ни за что бы не поверил, что такое бывает, если бы прочел где-нибудь!

Пуаро хранил угрюмое молчание. Судя по всему, его что-то тревожило. И за весь вечер из него не удалось вытянуть ни слова.

– А что скажет наш знаменитый детектив? – воскликнул доктор Хокер, фамильярно хлопнув Пуаро по спине. – Все слишком ясно, да? Никакой поживы для маленьких серых клеточек?

– Вы так считаете?

– А вы не согласны?

– Ну а что вы скажете об окне?

– Об окне? Да ведь оно было закрыто на щеколду. Никто не сумел бы выбраться из комнаты через окно. Я сам проверял.

– А почему вы вообще это заметили?

На лице доктора появилось озадаченное выражение. Пуаро охотно объяснил:

– Из-за портьер. Они не были задернуты. Немного странно, правда? И еще – вспомните кофе на дне чашек. Он был слишком черный.

– Ну и что с того?

– Слишком черный, – повторил Пуаро. – К тому же блюдо с рисовым суфле осталось почти нетронутым. В результате что мы имеем?

– Лунный свет! – расхохотался доктор. – Перестаньте морочить нам голову, Пуаро!

– И не думал даже! Спросите Гастингса – он вам подтвердит, что я серьезен, как никогда.

– Честно говоря, я тоже не совсем понимаю, к чему вы клоните, – сознался я. – Не подозреваете же вы, в самом деле, его камердинера? Может, вы думаете, что он был заодно с этой шайкой и подсыпал что-то в кофе? Ну да в полиции непременно проверят его алиби!

– Нисколько не сомневаюсь, друг мой. Но сейчас меня, по правде говоря, гораздо больше интересует алиби синьора Асканио.

– Вы надеетесь, что у него есть алиби?

– Вот это-то меня и тревожит. Ничего, вскоре мы это выясним, будьте уверены.

Благодаря газете «Дейли ньюсмонгер»[49] мы скоро узнали о том, как развивались события дальше.

Синьора Асканио арестовали по обвинению в убийстве графа Фоскатини. Когда его привезли в полицейский участок, он отрицал, что вообще знаком с графом, и заявил, что не был в «Риджентс-Корт» ни в вечер убийства, ни накануне утром. Второго итальянца, молодого человека, так и не смогли найти. Синьор Асканио, как выяснилось, приехал в Лондон один за два дня до убийства и поселился в гостинице «Гросвенор». Все попытки обнаружить его молодого спутника оказались тщетны.

И все же синьор Асканио так и не предстал перед судом. Не кто иной, как сам итальянский посол лично явился в полицейский участок и клятвенно засвидетельствовал, что синьор Асканио был у него в посольстве в тот самый вечер с восьми до девяти. Арестованного пришлось освободить. Естественно, большинство людей продолжало считать, что убийство было совершено по политическим мотивам и его, естественно, постарались замять.

Пуаро проявлял к этому загадочному делу самый живой интерес. И однако, я был немало удивлен, когда как-то утром он объявил мне, что к одиннадцати часам ждет гостя и что этот гость – не кто иной, как синьор Асканио собственной персоной.

– Он хочет посоветоваться с вами?

– Не угадали, друг мой. Это я хочу посоветоваться с ним.

– О чем?

– Об убийстве в Риджентс-Корт.

– Хотите доказать, что это его рук дело?

– Человека нельзя дважды обвинить в одном и том же, Гастингс. Это противоречит здравому смыслу. А, звонок! Очевидно, это наш гость.

Через пару минут синьора Асканио проводили в нашу комнату. Это был невысокий, щуплый мужчина с уклончивым, каким-то ускользающим взглядом. Сесть он отказался – так и продолжал стоять в дверях, подозрительно поглядывая то на меня, то на Пуаро.

– Мсье Пуаро?

Мой маленький друг кивнул:

– Прошу вас, садитесь, синьор. Вижу, вы получили мое письмо. Я твердо намерен до конца разобраться в этом деле. И в какой-то степени вы также можете помочь мне. Давайте говорить начистоту. Утром во вторник, девятнадцатого числа, вы с вашим другом нанесли визит графу Фоскатини…

Итальянец сделал гневное движение:

– Ничего подобного. Если вы помните, я поклялся на суде…

– Это верно! И однако, я сильно подозреваю, что ваше заявление было ложным.

– Вы хотите запугать меня? Ба! Мне нечего бояться, тем более вас. К вашему сведению, меня оправдали!

– Именно так! Но если я не полный дурак, пугает вас не виселица – этого-то вы как раз не боитесь! Вы боитесь огласки, не так ли? Огласки! Что ж, как вижу, вам это не слишком по душе? Я почему-то так сразу и подумал. Так что сами видите, синьор, ваш единственный шанс – рассказать мне все без утайки. К тому же я ведь не спрашиваю, что за дела привели вас в Англию. Это и так понятно – вы специально приехали ради того, чтобы встретиться с графом Фоскатини.

– Никакой он не граф, – прорычал взбешенный итальянец.

– Да, правда ваша. Я уже успел заглянуть в Готский альманах. Имя графа Фоскатини там не значится. Неважно, графский титул не хуже любого другого, когда речь идет о… шантаже!

– Ладно. Полагаю, мне и вправду лучше рассказать все начистоту. Тем более вы и так уже почти все знаете.

– Просто я заставил потрудиться с пользой, – он гордо постучал себя по лбу, – свои маленькие серые клеточки. Так что к делу, синьор Асканио. Итак, вы навестили покойного во вторник утром, не так ли?

– Да. Но я и не думал возвращаться туда на следующий день. В этом не было никакой нужды. Ладно, слушайте, я расскажу вам все, как было. В руки этого мерзавца попала информация об одном человеке, занимающем очень высокое положение в нашей стране. Фоскатини соглашался продать эти документы, но за огромную сумму. Я приехал в Англию, чтобы обо всем договориться. В то утро, как было заранее условлено, я пришел к нему в Риджентс-Корт. Со мной был один из младших советников итальянского посольства. Граф оказался более сговорчивым, чем я ожидал, впрочем, и так сумма, которую я ему заплатил, была просто чудовищной.