Принцесса для киллера - Анна Гур

асфальт в темно-серый цвет.

Облизываю губы, которые внезапно становятся слишком сухими.

– Ты смотришь на меня как голодная сука. Такое сложно пропустить и не реагировать. Я ведь предупредил. Еще раз окажешься в моих руках, нагну и оттрахаю до потери пульса. Поставь этот чертов стакан, бери сок и вали на свой праздник!

Бесит. Как же меня доводят эти замашки вершителя.

– Ты. Мне. Не. Указ.

Цежу слова, шиплю змеей и делаю глоток, нагло заглядывая в штормовые омуты. Еще одна черта алкоголя. Вспарывать нутро и вытаскивать суть. Мне нравится блеск этих глаз, я кайфую, таская матерого котяру за хвост, ограничители слетают и чувство самосохранения валяется где-то в углу в полуобморочном состоянии.

– За базар ответишь, принцесска. Маленькая сучка нарвалась.

Делает еще один шаг ко мне, а кажется, что вбивается в мое нутро со всей силы, рвет в клочья это уродливое зеленое платье, сшитое по всем канонам диснеевских ведьм.

Только вот по лицу Гринвуда ничего не понять. Айсберг. Со стороны кажется, что он инструктаж по безопасности проводит. Потому что с таким выражением лица только убивают безжалостно и хладнокровно.

Пытаюсь понять происходящие, но Джокер произносит слова, которые кусками арктического льда врезаются в меня, прошивая до нутра.

– Я ненавижу баб с выпивкой в руках, Мэри. Бокал можно пригубить. Это одно. А нажираться в говно и доходить до состояния давалки неприемлемо.

Я выдеру тебя, натяну так, что будешь орать от боли вперемешку с наслаждением, но ты будешь в адеквате.

Глава 43

Хочется расплакаться от чувств, которые испытываю к киллеру, и того, как грызет меня раскаяние, алкоголь и вина… перед Даней, который с самого детства был всегда другом, жилеткой. Мы оба дети своих родителей, которые во всю противятся системе.

– Завязывай, сказал.

Цедит слова и смотрит так, словно видит меня во второй раз в жизни. Холоден. Спокоен. На фиг я ему не сдалась со всеми своими чувствами и переживаниями. Бесчувственное животное, которому только бы добраться до моих мокрых трусиков.

Ненавижу!

– Маша…

Смотрю в глаза, покрывающиеся изморозью, Гринвуд звереет, но при этом лицо – маска, чистое, без эмоций.

Искры летят, кажется, что между нами огненная нить, потому что уже провода горят, фитиль подожжен и должно рвануть так, что снесет все в сторону.

Вскидываю подбородок. Я не терплю, когда мне приказывают. Я свободна, как ветер. Неужели не понял, что всегда, когда меня пытаются прогнуть, я рикошечу.

Да, глупая, да, борзая, словом, рыжая.

Замечаю, как сглатывает, и мощный кадык, наполовину скрытый высоким воротом рубашки, дергается.

Черт, я хочу прильнуть к этому монстру и приласкать хищника с дикими замашками деспота.

– Почему пьешь, Мэри?

Вдруг задает вопрос и у меня чуть челюсть не отвисает, неужели понял, прочувствовал меня?!

Отмахиваюсь и включаю стерву.

– Гринвуд, ты что, решил заделаться психологом?! Твои хамоватые фразы как-то не вяжутся, не находишь?!

Брови смыкаются на переносице. Не нравится. Потерпит. Не маленький. Мне тоже не очень приятно слышать его грязные словечки.

Хотя, вру. В его устах эти слова становятся чувственными и порочными, заставляют трусики увлажняться, а в самом сокровенном местечке ощущается пустота, которую может заполнить только этот горячий мужчина.

– Кусаешься, потому что знаешь, что не отвечу. Ты ведь чувствуешь себя со мной в безопасности, не ждешь удара. Только я умею наказывать, Машенька. Выстанывать заставлю за каждое слово, брошенное с такой небрежностью. Будешь боль с наслаждением путать.

Закусываю губу. В принципе, я уже поняла, что он имеет определённые познания. Надо ведь знать, куда бить, чтобы укладывать противника на лопатки.

И мне бы заткнуться и прислушаться к дельному совету, ведь, в принципе, я понимаю, что Джокер прав…

И вообще я не пью. Вот совсем трезвенница, просто… все из-за него! Из-за той неразберихи, которую этот несносный, грубый мужчина поселил в моей душе, приведя все в состояние апокалипсиса.

Только я тоже без тормозов и продолжаю цапаться:

– Человеческое тело – огромный сгусток нервных окончаний. Те же рецепторы могут откликаться как на боль, так и на приятные импульсы. Все дело в мозговых долях. Хочешь послушать лекцию по анатомии от будущего врача?

Прищуривается и в свинцовых глазах проскальзывают веселые искорки. Я что, забавляю этого психа?!

Мне становится как-то совсем не по себе и выпитое узлом сворачивается в желудке. Смотрю в надменное, наглое лицо простого парня из низов и чувствую, что он огромная гора и даже не в мышцах и силе, которой пропитано каждое его движение, дело. В нем есть характер. Бешеный драйв.

А еще прямо сейчас меня безумно тянет к этому мужчине. Понимаю, что пора заканчивать дискуссию, о чем и спешу сообщить.

– Не стоит больше продолжать, Фил.

Ухмыляется нагло.

– Очень даже стоит. Знала бы, как именно у меня сейчас стоит…

Чуть не давлюсь. Откашливаюсь. И в шоке смотрю в стальные глаза.

Я правда сейчас это услышала?!

Больше нет бешеного холодного взгляда. На краткую долю передо мной проявляется незнакомый Гринвуд, которого я явно чем-то веселю.

– Ты похожа на грозного маленького хомячка, хотя нет, на белку. Такой рыжий пушистик, приходящий с утренним похмельем и выдирающий мозг.

Теряюсь от теплоты, которой пропитано каждое слово. Открываю и захлопываю рот, как рыбка, выброшенная на берег.

Я знаю, как отбивать удар, а вот на ласку реагирую странно. Опытный мужчина опять дезориентирует.

И мне хочется, чтобы никого здесь не было и на мне не было этого дурацкого зеленого платья. Красивого, но жутко неудобного… и я желаю лицезреть Гринвуда без одежды, голого, нависающего и берущего меня всю целиком, без остатка…

Гринвуд не спешит от меня отходить. Смотрит прямо в душу, взглядом имеет, ставит клеймо на каждом кусочке открытой кожи.

Только взгляд, а кажется, что прикладывает огненное тавро и оставляет незримые отпечатки принадлежности.

Дыхание страшно учащается, и без того узкое тяжелое платье начинает давить на грудь.

Сумасшедшая! Неужели я запала на ассасина?! Или просто гормоны берут верх?! Сложно противостоять Гринвуду и еще сложнее понять, что именно происходит со мной.

Тот, кого я должна априори избегать и обходить десятой дорогой, беспрерывно возникает на моем пути.

Не могу больше выносить его молчание. Подхожу к столу и ставлю коктейль, при этом я подхожу настолько близко к Филу, что, когда наклоняюсь, чтобы забрать сок, немного касаюсь плечом его сорочки. Одно касание, а меня простреливает током. Быстро беру бокал, но прежде, чем уйти, слышу легкий, чуть хрипловатый голос:

– Девочка с запахом вишни…

Не отвечаю и отхожу.