Литературная Газета 6492 ( № 50 2014) - Литературка Литературная Газета

Теги: культура , искусство , Армения

Быть и остаться армянином

Мы продолжаем рубрику, где традиционно задаём три вопроса армянам, родившимся и выросшим за пределами Армении.

1. Какие обстоятельства стали причиной того, что вы родились и выросли вдали от исторической родины?

2. Как ваше происхождение соотносится с гражданством? Такая вынужденная двойственность обедняет или обогащает?

3. Какие ассоциации вызывает у вас выражение "свой среди чужих, чужой среди своих"?

Клод МУТАФЯН

Родился в 1942 г., Кламар (Франция). Преподаватель математики в университете Париж-Норд. Профессор математики, доктор истории. Автор ряда книг по истории Армении. Живёт в Париже.

1. Родители моей матери были из Кесарии Каппадокийской. Отца её убили во время резни 1915 года, а матери удалось спасти своих четверых детей и перебраться во Францию. Вся семья моего отца была уничтожена. Он оказался в армянском детском приюте. В дальнейшем учился в Италии и переехал во Францию, уже после женитьбы на моей матери. Я родился в одном из пригородов Парижа - Кламаре – в 1942 году, во время оккупации Парижа. Моя мать – стоматолог по профессии, жила довольно обособленно от армянской общины. Она всецело интегрировалась во французскую культуру. Отец мой, напротив, будучи художником, всю свою жизнь прожил в тесной связи с армянской общиной, в действительности не интегрируясь во французское общество никогда. Мне повезло, что мои родители не были в числе тех, кто хотел офранцузить своих детей, чтобы их не связывало ничего с теми ужасающими событиями, свидетелями которых были они сами. Эта позиция понятна, но именно по этой причине моё поколение почти полностью утратило армянский язык и культуру. Мы с моими двумя сёстрами и кузенами учились во французской общеобразовательной школе, и учились блестяще. Я не перестаю думать, что тогда нами руководил какой-то неосознанный вызов: «Мы, может, и не настоящие французы, но это не помешает нам стать такими же, как вы, или лучше вас».

2. Для меня быть французом – это удостоверение личности, а быть армянином – выбор культуры. Сам я – гражданин Франции, получивший французское гражданство, я мыслю на французском, что не мешает мне чувствовать себя армянином, во мне эти основы заложены с детства.

В 1977 году жена предложила съездить в страну моих предков, то есть в Западную Армению. В Кесарии и Самсуне я обрёл воспоминания семьи моей матери. Затем поехали в Унье, где родился мой отец, после чего мы продолжили путь в Ани, развалины которой меня ошеломили. Далее посетили Ахтамар, который был новым восхищением, затем Киликию. Я мало был знаком с историей этого края Армении, но сказочные замки, которые тянулись ввысь, как последние свидетели славного прошлого, заставили меня заняться углублённым изучением. Вернувшись домой, я начал изучать историю Киликии. В 1988 году вышла в свет моя первая книга по истории «Киликия на перекрёстке империй».

В 1975 году мне было предложено преподавать математику в Ереванском государственном университете. Я принял предложение, недолго думая. Прошло пять лет, без каких либо извещений. Но в один прекрасный день я получил телеграмму с приглашением и наконец в 1980 году впервые оказался в Армении. Мой статус давал мне большие преимущества, я прожил в среде армянской интеллигенции и приобрёл множество связей.

Эти связи очень помогли мне, когда в 1988-м после спитакского землетрясения организация «СОС Армения» отправила меня в Армению раздавать гуманитарную помощь из Франции. После этого я часто посещал Армению, она стала моей второй родиной, местом, где я встречался с моими друзьями и коллегами, ездил по историческим местам, приобретал книги, смысла нет объяснять, какое большое богатство – иметь две родины. Но при этом я являюсь гражданином только одной страны и не принимаю гражданства Армении, поскольку не участвую в решении её насущных, повседневных проблем...

3. Мой ответ очень прост: чувствую себя полноценным французом во французской среде и полноценным армянином в армянской. Чувство «быть чужим» мне непонятно.

Рубен ГАЛИЧЯН

Родился в 1938 году в Тебризе (Иран). Получив в Тебризе начальное образование, продолжил обучение в Тегеране. А после получения высшего образования в Бирмингеме (Англия) по специальности электроинженера вернулся в Иран и на протяжении 14 лет работал в нефтяной компании в качестве руководителя по нефтехимическим проектам. С 1981 года обосновался в Лондоне. Постоянно занимался картологией, и за изданные уникальные труды «Исторические карты Армении», «Мифологизация истории» и др. был удостоен в 2008 году звания почётного доктора Национальной академии наук РА. Проживает в Англии и Армении.

1. Родители мои родились в Ване. Во время резни 1915 года их семьи бежали в Армению, после чего обосновались в Тифлисе. В 30-х годах, когда встал вопрос о том, принять гражданство или уехать из страны, они уехали в Иран. Там мои родители встретились и поженились. Я родился в Тебризе. На вопрос: «Из каких мест ты родом, где проживаешь», я всегда отвечаю: «Мой дед в школу ходил в Ване, отец – в Тифлисе, я – в Тебризе и Тегеране, мои дети – в Тегеране и Лондоне, внуки учатся в Лондоне, а как будет после, я не знаю».

2. Этот вопрос я могу разделить надвое, поскольку часть моей жизни я прожил в Иране, другую – в Англии. Иран в культурном отношении сильно отличается от нас, но поскольку армяне там всегда пользовались уважением, то имели возможность придерживаться обычаев и культуры своего народа и не терять своей самобытности, одновременно пользуясь и образцами персидской культуры. Я бы не сказал, что среда и атмосфера Ирана мешали мне, но отчуждение можно везде ощутить. Когда достигаешь определённого уровня, чувствуешь: хоть родился и вырос здесь, но это не твоя страна. Всегда присутствует лёгкое ощущение, что ты чужой. Когда мы пере­ехали в Англию, это ощущение усугубилось. Несмотря на то что англичане очень хорошо относятся к чужим, в смысле равноправия, но какой-то барьер всё же существует, переступить который не удаётся. И здесь труднее сохранить свою культуру и самобытность, поскольку культура окружения, будучи более развитой, прогрессивной и современной, наиболее привлекательна для твоих детей.

3. Среди «чужих» я всегда чувствовал себя армянином, ибо знаю историю моего народа и то, что унаследовал достойную культуру. Тот факт, что, к примеру, культура англичан в отдельных случаях выше нашей, меня не смущает, ибо знаю прекрасно, что во многих других аспектах она не может достичь нашей. На чужбине это не мешает мне. В большей степени удручает меня то, что в Армении меня называют армянином диаспоры. Некоторые невежественные люди иранских армян, в частности, не считают себя армянами: раз из Ирана, значит – ты перс. Вот эта серость мешает мне. Несомненно, такой вопрос не встаёт в кругу просвещённых, развитых людей, среди которых имею множество друзей и компаньонов, и все мы являемся полноправными и достойными сынами нашей культуры. Мне попросту больно, что сейчас культурный уровень нашего народа несколько понизился, уступив место погоне за деньгам и выгодой.

Сергей КАЛЕНДЖЯН

Родился в 1954 г. в Гаграх. Декан Высшей школы корпоративного управления РАНХиГС. Доктор экономических наук, профессор, заслуженный экономист РФ. Живёт в Москве.

1. Мои предки по линии отца переехали в Российскую империю ещё в 1907 году из г. Орду, а по линии мамы в 1880-м из г. Дженик Западной Армении. Моему прадеду Календжяну Х.А. удалось спасти всю семью – супругу и девять детей. Они после долгих скитаний поселились в деревне Агарак недалеко от Пицунды, а в 1959 г. купили дом в Гаграх. Там я и родился. Мамина линия – Зейтунян – числится среди основателей Нижнего Лоо, они активно участвовали в строительстве школы и церкви. Наши родственники, оставшиеся в Турции или вернувшиеся туда из-за тяжёлых условий жизни, погибли во время геноцида.

2 . Моё детство проходило в Советской стране, и в школьные годы я уже начал чётко понимать, что мы живём в Грузии и Абхазии и что по этническому происхождению мы армяне. Наша семья особым образом праздновала Пасху, это был действительно большой праздник для нас. Учитывая, что все армянские церкви в Абхазии были разрушены, на Пасху мы всегда посещали могилы предков.

Когда я был совсем маленьким (в 60-е гг.), ещё живы были многие люди, которые помнили жизнь в Орду. Эта память сохранилась в танцах и различных формах ритуальной борьбы, которые, как я увидел позднее, напоминают танцы и обряды оставшихся в Турции и принявших ислам хемшилов. Всё это создавало особую атмосферу, которая помогала нам уже с детства почувствовать свои этнические корни, сохранить культуру и обычаи своих предков, будучи при этом гражданами Советского Союза и находясь далеко от исторической родины.