Я Береза, как слышите меня - Анна Тимофеева-Егорова

- Не женщина в полк пришла, а боевой пилот...

Но вот я в полку штурмовиков.

Батальонный комиссар Игнашов, заместитель командира полка по политической части, вызывал нас, вновь прибывших летчиков, на собеседование поочередно. Не знаю, о чем он говорил с моими товарищами, но меня удивил первым же своим вопросом:

- И зачем вам подвергать себя смертельной опасности?

- Сразу уж и смертельной? - недовольно буркнула я.

А Игнашев продолжал:

- Штурмовик - это слишком тяжело для женщины. Да и, учтите, потери наши великоваты. Скажу по секрету, в последних боях над поселком Гизель мы потеряли почти всех летчиков. Хотя самолет наш и бронированный, но пилотов на нем гибнет больше, чем на любом другом самолете. Подумайте хорошенько да возвращайтесь-ка обратно в учебно-тренировочный авиаполк. Там, я слышал, вас оставляли летчиком-инструктором. Штурмовик не подходит женщине.

- А что же подходит женщине на войне, товарищ комиссар? - с вызовом спросила я. - Санинструктором? Сверх сил напрягаясь, тащить с поля боя под огнем противника раненого. Или снайпером? Часами в любую погоду выслеживать из укрытия врагов, убивать их, самой гибнуть. Или, может, легче врачом? Принимать раненых, оперировать под бомбежкой и, видя страдание и смерть людей, страдать самой.

Игнашов хотел что-то сказать, но остановить меня было уже трудно.

- Видимо, легче быть заброшенной в стан врага с рацией? А может быть, для женщин сейчас легче у нас в тылу? Плавить металл, выращивать хлеб, а заодно растить детей, получать похоронки на мужа, отца, брата, сына, дочь?.. Мне кажется, товарищ батальонный комиссар, - уже тише заговорила я, - сейчас не время делать разницу между мужчиной и женщиной, пока не очистим нашу Родину от гитлеровцев...

Свое неожиданное выступление я закончила, и тогда Игнатов улыбнулся:

- Вот-вот, и у меня такая же сумасбродная дочь. Работала в тыловом госпитале врачом, так нет, ей обязательно нужно на фронт, на передовую. Сейчас где-то под Сталинградом... Писем давно нет - ни жене, ни мне. Особенно жена страдает. Одна осталась... А вы-то домой пишете? - спросил Игнашов, доставая из кармана какие-то таблетки.

Я только сейчас разглядела, какой он больной. Под глазами мешки, губы синие, лицо бледное, опухшее.

- Я пишу письма. Но сама из дому не получаю давно. Бывает порой очень грустно. Тогда я внушаю себе, что виновата полевая почта.

- В твои-то годы можно еще внушить себе и что-то приятное, - сказал Игнашов, впервые обращаясь ко мне на "ты". - Замужем?

- Нет, - односложно ответила, и вдруг у меня вырвалось, словно я, наконец, нашла, кому выговориться, кому поведать свое самое сокровенное: - Но я очень люблю одного человека, летчика. Он истребитель. Воюет где-то под Ленинградом. Перед войной мы хотели пожениться, только я все откладывала. То, говорила, надо закончить летное училище, то выпустить еще одну группу курсантов, а потом война...

Беседа с Игнашовым явно затягивалась, но расстались мы, как старые друзья.

- Приходи ко мне со всеми своими вопросами, радостью и горем. Будем все вместе решать, - как-то просто сказал он на прощание и протянул мне руку.

Путь полка

На изучение материальной части штурмовика и подготовку к экзамену у старшего инженера полка нам дали только двое суток. Сразу же и распределили всех вновь прибывших по эскадрильям. Меня и летчика Вахрамова - в третью.

Щупленький, небольшого росточка, Валя Вахрамов выглядел мальчиком. А когда мы узнали, что и лет-то ему всего лишь около девятнадцати - удивились: умудрился же паренек при таком-то росте еще и прибавить себе возраст, чтобы поступить в летное училище.

Когда мы добирались до аэродрома "Огни", Вахрамов по дороге отстал от поезда. Пассажирских поездов тогда было очень мало, и пришлось ему догонять нас на цистерне с мазутом. Измазался, конечно, изрядно, да еще и документы потерял. Короче, когда вернулся Валентин в полк, его никто не хотел принимать за летчика и потребовалось мое подтверждение - "кто есть кто". Вахрамова выслушал сам командир полка и произнес только одно слово: "Отмыть!..

Начальник штаба полка капитан Белов рассказал нам о боевом пути полка, о летчиках, отличившихся в боях с врагом. Мы узнали, что наш 8О5-й штурмовой авиаполк был сформирован из 138го скоростного бомбардировочного. С первого дня войны он начал боевую работу. Летчики наносили бомбовые удары по колоннам немецко-фашистских войск, двигавшимся от западной границы в направлении Киева, и потери полка были очень большие. Ушел в разведку комиссар полка И.П. Привезенцев и с задания не вернулся. Сгорел над целью командир третьей эскадрильи капитан В.Н. Рульков. На боевые задания, как правило, летали девятками, без сопровождения наших истребителей, а "мессеров" над войсками противника было видимо-невидимо, да и плотным зенитным огнем они были хорошо прикрыты. Так что, сильно подверженные огню, самолеты СБ часто горели.

В этот тяжелый период начала войны полк потерял большую часть личного состава и самолетов. Когда же не осталось почти ни одной боевой машины, полк по железной дороге прибыл в Махачкалу, а потом морем в Астрахань, где летчики собирались изучить новый самолет Пе-2 - пикирующий бомбардировщик конструкции Петлякова.

Не успели разместиться, как новый приказ - начать изучение самолета-штурмовика ИЛ-2. И опять в путь. Теперь уже за боевыми самолетами. Здесь полк и получил наименование: 805-й штурмовой авиационный. Личный состав переучился на новую технику, и все перелетели на фронт в состав 230-й штурмовой авиационной дивизии.

Так началась боевая жизнь полка на прославленных ильюшинских штурмовиках.

Начальник штаба особенно расхваливал нам Петра Карева штурмана полка. И летчик-то он отменный, и страха-то не ведает, и молодых вводит в строй, как никто другой, и веселый, и общительный. Любое задание Петр Карев выполняет с честью. Вот, к примеру, переправу на Дону в районе Цимлянской разбил с первого захода и без потерь ведомых.

- А летчик Тарабанов? - спрашивал Белов. - Слыхали о нем?

- Листовка была о Тарабанове, - отвечали мы нестройным хором.

- Летчик Тарабанов свой горящий самолет направил на большую колонну гитлеровцев, врезался в нее и погиб, - подал голос сержант Вахрамов.

- Да нет же, в этот раз он не погиб, - уточнял начальник штаба. - Через два дня летчик вернулся в полк. Оказалось, он действительно направил свой пылающий самолет на фашистскую колонну, но сам сумел выпрыгнуть с парашютом и тем спасся. А о Герое Советского Союза Мкртумове что знаете?

- Расскажите, - попросили мы.

И вот узнаем о судьбе еще одного нашего славного однополчанина. Родился Самсон Мкртумов в 1910 году. Четырнадцатилетним вступил в комсомол и стал одним из активистов села. В 1928 году приехал к брату в Баку и устроился работать на нефтепромыслах, одновременно учился в педагогическом техникуме, сам обучил сотни неграмотных рабочих. Затем его избрали вожаком промысловой комсомольской организации, через год - секретарем райкома комсомола. А в 1933 году по путевке партийной организации Мкртумов поехал на учебу в Сталинградское авиационное училище.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});