Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Кремнев уже направлялся по грязным улицам, он волновался, по причине того, что Леночка не была с ним и в его «мертвом» сердце проснулась какая-то странная тревога. Подходя к дому он увидел её тело: всё в крови запачканное грязью и прочим мусором, тело её было ещё теплое. Кремнев смотрел на это бездыханное тело, как на любой табурет. В его глазах не было не единого чувства. Безжизненные глаза Кремнева выглядят как два холодные кристаллы, полностью лишенные каких-либо эмоций или живости. Они выпуклые, с серебристым отблеском, словно пронизанные ледяным светом. Взгляд из них несмотря на ясность, кажется пустым и бездушным, словно ничто не может вызвать искру интереса или человеческих чувств. Вокруг этих безжизненных глаз не читается никакой теплоты или искры жизни, они словно отражают поверхность смертельной пустоты и невосприимчивости. Их холодный взгляд словно пронзает душу, заставляя ощущать непреодолимое чувство страха и ужаса. В них нет ни капли человечности или сострадания, лишь абсолютная бездушие и равнодушие. Эти глаза являются окном в беспощадную и бесчеловечную душу, исполненную лишь пустоты и зла. Их взгляд заставляет задуматься о бесконечной тьме, надвигающейся на нас со всех сторон, и о незыблемой силе зловещего властителя, стоящего за ними.
Тем временем. Родион Родионович находился в своей грязной и одновременно тесной квартирки. В углу сомкнутой квартирки витает тяжелый запах запыленных книг и давно не промытых окон, создавая атмосферу удушливой духоты. Потертые обои с грязными следами рук покрывают стены, словно пытаясь укрыть отвратительное состояние помещения. Старый, обветренный ковер, перепачканный неведомыми пятнами, искажает ужасное состояние пола, скрывая потайные уголки грязи и пыли. Старая мебель, затасканная и изодранная, стоит в тесном пространстве, словно теснясь друг на друге, а выпуклые банки с карамелью и просроченные консервы на полках говорят о безразборчивом хаосе, царящем в этом пространстве. Картины и фотографии, пожухлые от времени, висят на стенах, пытаясь создать видимость уюта, но лишь усиливают ощущение странности и заброшенности этого жилища. Свет из маленького окна проникает внутрь, подчеркивая унылость и ужас квартиры. Стены, постепенно потускневшие и выцветшие, отражают жуткую атмосферу непреодолимого запустения и абсолютного одиночества, словно квартира забыта временем и брошена на произвол судьбы. Родион Родионович был человек удивительным, из-за своей способности выводит на поступки, которые они не когда бы ни совершили. Но, что поражала этого странного человека, что некий Кремнев смог не клюнуть на его удочку. Родион решил во что бы это не стала вывести этого человека из его холодного равновесия. У Родиона было много хлеба, так как из-за своих афер, он получил достаточно хлебушка. Так что он без особого труда навел справки на Кремнева и узнал, что он знаком с неким Леонидом Грешковым, Родион думал: «На любого человека можно повлиять на него с помощью знакомых и друзей, моя ниточка это Грешков. Люди зависимы от своих друзей, они как маятники, запусти одного, запустятся и все остальные.». Подумав об этом Кремнев решил лично познакомится с Грешковым, но не в НКВД, а у него дома. Потому, что было бы странно заявляться к нему в его кабинет, это может вызвать подозрения. Родиону осталось только придумать, как можно попасть в его квартиру, какой нужен предлог? «Ну можно попросить провизии, а потом уже, как карты ляжет, как масть покажет.». Молний пронеслась мысль в его голове. Мысли Родиона переплетались и пересекались, создавая крошечные всплески вдохновения и волнения, в то время как внутренний диалог не умолкал, напротив, только раздувался и нарастал, создавая новые спиралевидные обороты и переходы от одной темы к другой. Он пытался сфокусироваться на чем-то конкретном, но его мысли были слишком разнообразны и беспорядочны, чтобы найти точку опоры. Родион был пленником собственного потока мыслей, который, казалось, ускользал из-под его контроля, вовлекая его в вихрь бесконечных возможностей и вариантов, из которых было сложно выбраться. Семья, работа, друзья, мечты, страхи — все это кипело и бурлило в его уме, создавая ощущение яростной невозможности и одновременно невероятной свободы. Родион ощущал, что несет в себе большую энергию и потенциал, и в то же время сталкивался с непониманием собственных желаний и страстей. Его мысли были большим океаном возможностей и перспектив, и он плавал в них, как маленький корабль, ощущая силу и безвременье этого потока. И пока он странствовал по своим мыслям, он сам не заметил, как уже стоял у двери Леонида Грешкова. Громкий стук в дверь разрезал тишину. Скрипучий и пронзительный стук в дверь разрезает тишину как острый нож. Он звучит как зловещее предупреждение, заставляя сердце замирать от неожиданности. Каждый удар заставляет вздрогнуть и напрячь слух, будто кто-то с неутолимой тяжестью и нетерпением ждет ответа с другой стороны. Этот звук словно проникает в самую глубину души, заставляя внутренние тревожные чувства походить на настоящий бушующий шторм. В тишине затхлой комнаты в воздухе висела тяжелая тень предвкушения. Дверь, изношенная временем, молча стояла перед ним, словно ждущая своего волшебного момента. На пороге осеннего сумрака, он подошел к ней с невероятным ощущением какой-то затаенной тайны. Его пальцы легко скользнули по изогнутой ручке, будто созвездия сложились в этот момент и вселенские силы помогли открыть дверь. Скрип прошлого воскрес, превратившись в маленькую мелодию, напоминая о жизни, о времени, о движении. И вот дверь нежно приоткрылась, будто призывая его войти в неизведанный мир за ней. Порог между прошлым и будущим, светом и тьмой. Вошел он, оставив за собой загадку вечности, которая
- Герой последнего боя - Иван Максимович Ваганов - Биографии и Мемуары / О войне
- Мертвая петля для штрафбата - Антон Кротков - О войне
- Князь Ярош - Евгений Кремнёв - Историческая проза
- Обмани смерть - Равиль Бикбаев - О войне
- Проклятие Ирода Великого - Владимир Меженков - Историческая проза
- Светорада Медовая - Вилар Симона - Исторические любовные романы
- Разведчик, штрафник, смертник. Солдат Великой Отечественной (издание второе, исправленное) - Александр Тимофеевич Филичкин - Историческая проза / Исторические приключения / О войне
- Россия: Подноготная любви. - Алексей Меняйлов - Историческая проза
- Любовная петля - Луиза Кларк - Исторические любовные романы
- Жизнь – сапожок непарный. Книга вторая. На фоне звёзд и страха - Тамара Владиславовна Петкевич - Биографии и Мемуары / Историческая проза / Разное / Публицистика