Тайны египетских пирамид - Попов Александр

Глава 14. Больше пирамид, хороших и разных!

Вот уже несколько столетий о загадках пирамид говорится так много, что, безусловно, должны были найтись энтузиасты, которые попытались бы разгадать эти тайны «в домашних условиях». И они появились. Но если в XIX веке, в основном, обсуждались пропорции пирамид, и энтузиасты принимали посильное участие в отыскании «идеального локтя», то в веке XX пошли разговоры о необычном воздействии пирамид как на биологические, так и на сугубо технические объекты. Энтузиасты занялись «экспериментами с живой и не живой природой». И, как это ни удивительно, если и не добились выдающихся успехов, то, по крайней мере, обнаружили и доказали: сама форма пирамиды может воздействовать на совершенно различные предметы.

Впервые это было обнаружено во время Второй мировой войны. Немецкие летчики заметили, что, когда они проходят над пирамидами на бреющем полете, приборы в самолетах отказываются работать. Тогда же выяснилось, что местные летчики, то ли из страха, то ли еще из каких-то соображений, никогда над пирамидами не летают. Но этот весьма любопытный феномен так и остался неизученным.

Лишь через некоторое время француз Антуан Бови попытался разобраться с энергиями пирамид. Он уже исследовал их и с удивлением находил там мертвых животных, совершенно не тронутых разложением, хотя для того были все условия: жара, высокая влажность…

Бови соорудил точный макет пирамиды Хуфу, сориентировал ее по сторонам света и положил внутрь, на уровне трети высоты, дохлую кошку. Через некоторое время он, не веря своим глазам, обнаружил, что кошка не разлагается, а просто мумифицировалась. Результаты его исследований были опубликованы. И сразу энтузиасты начали строить у себя дома пирамиды и закладывать в них самые разнообразные вещи.

Уже знакомый нам Карел Дрбал, специалист в области радиоволн, прочитав отчеты энтузиастов, весьма заинтересовался выявленными феноменами, и даже вывел целую теорию о том, что пирамиды каким-то образом концентрируют космическую энергию. Ему не терпелось проверить свои догадки на деле и воздействовать космическими лучами на какой-нибудь предмет. Он соорудил маленькую домашнюю пирамиду, но под руками не оказалось ничего особо подходящего, и он сунул внутрь только что купленную одноразовую бритву. На следующий день, через 24 часа, он извлек ее и попытался ею побриться. К его полному разочарованию, с бритвой ничего не произошло: космические энергии отказывались затуплять лезвие. Дрбал поместил бритву назад, решив проверить, что будет с ней еще через сутки. Но и через сутки бритва не затупилась, он вполне нормально ею побрился. Лишь через несколько дней такой проверки он понял, что он бреется одноразовым станком слишком уж долго, а тот все равно остается острым. Первые признаки затупления станка он обнаружил лишь на 60-й день эксперимента.

Он купил новый станок и повторил эксперимент. На этот раз он брился одноразовой бритвой, пока та не стала тупиться, сто дней.

Дрбал не рассматривал этот эффект как что-то серьезное, но по совету друзей решил получить на него патент. И подал заявку. В социалистической Чехословакии к мистике пирамид относились с марксистским подозрением. Дело в том, что, в отличие от капиталистических стран, где патенты выдаются на любую оригинальную придумку, при социализме было необходимо не просто что-то изобрести, но еще и подвести под это изобретение строгую научную базу. Дрбал так и не смог этого сделать, и потому патент был ему выдан лишь через десять лет, в 1959 году, когда патентной комиссии возразить изобретателю было уже совершенно нечего. Патент ему выдали скорее в виде исключения – как известному ученому, который на досуге, чудак, затачивает одноразовые бритвы. В том, что бритвы действительно не теряют остроты, патентная комиссия уже не сомневалась.

Впрочем, объяснять феномен все-таки как-то пришлось. Но максимум, что Дрбал смог сделать, так это предположить, что сталь высокого качества обладает определенной эластичностью, которая позволяет исправляться малым деформациям самим по себе. Если побриться и оставить лезвие в покое на два-три месяца, то его острота снова восстановится. Но конфигурация пирамиды создает резонансные условия для разного рода излучений и ускоряет этот процесс до 24 часов.

Нашлось много желающих повторить эксперименты Дрбала (а что вы хотите? бритвенные лезвия – это же дефицит!), и было выяснено, что круглые пирамиды, без граней, которые не требуют ориентации по сторонам света, «затачивают» лезвия ничуть не хуже. Пирамиды «для заточки лезвий» стала выпускать промышленность, и их даже закупал СССР. Понятно, что в энергию пирамид в Министерстве торговли мало кто верил, но бритвы-то были дефицитом…

Через некоторое время, заинтересовавшись исследованиями Дрбала, его эксперименты решил повторить Пауль Ликенс. Он вспоминал:

«В некотором роде, занятие подобными экспериментами весьма притягательно и завораживает, по крайней мере, в моем случае. Когда я только приступил к разработке этой темы, то пребывал в некоторой нерешительности. Мало того, мой скептицизм тогда был большим, чем у нынешних, не верящих в неведомые силы природы. Мои первые эксперименты кончались полным провалом, поскольку в своей первой пирамиде я даже не соблюдал правильных пропорций и неверно ее ориентировал. Кроме того, я пренебрегал и еще одним важным фактором. Первые опыты проводились в моем кабинете в течение года. Но в мастерской под кабинетом работало множество разных машин, а считается, что пирамиды крайне чувствительны к их энергиям. Когда я узнал об этом, все помехи были легко сняты.

Сперва я намеревался наточить затупившееся бритвенное лезвие. И в конце года обнаружил, что у меня ровным счетом ничего не получилось. Затем попытался использовать пирамиду для мумифицирования мяса. Но в то время мы как раз купили маленького щенка, которого мясо явно интересовало гораздо больше, чем послание пирамид. И однажды он прорвался внутрь модели и проглотил весь экспериментальный образец. Этот эпизод дал мне понять, что, прежде чем я смогу приблизиться к осознанию феномена пирамид, должно пройти немало времени. И ради этого мне даже пришлось ненадолго прекратить свои опыты, чтобы затем вернуться к ним уже с большим сознанием того, что же именно я делаю.

Я познакомился с Этьеном ван дер Керкховом, который любезно соорудил для меня большую пирамиду из прочного картона. Должен признаться, что сам я не очень-то рукаст и ни за что не сумел бы построить нечто подобное. Я возобновил свои опыты с бритвой, но на этот раз использовал двойное лезвие. И помещал его на треть высоты пирамиды, ориентированной строго на восток-запад. Даже при этом я совершил ошибку в определении, где же находится север. Правда, как выяснилось потом, просчет не был особенно велик.

Эксперименты всегда должны проводиться так, чтобы их можно было контролировать и получать какие-то численные результаты. Для меня точкой отсчета служило то, что обычно я брился одним лезвием от четырех до двенадцати раз. Здесь был большой разброс в зависимости от качества бритвы. Но вот все расчеты были проделаны с максимальной точностью, и под лезвие была подложена книга для достижения необходимой трети высоты, в моем случае 13,33 сантиметра, так как пирамида достигала сорока сантиметров. Прошло восемь дней. Я страшно волновался. Каждое утро я вынимал лезвие из пирамиды и снова клал его обратно после бритья. На двенадцатый день наступил максимальный срок пригодности нормального лезвия. Но и на тринадцатый я побрился без проблем, лезвие продолжало быть острым; затем был четырнадцатый день, пятнадцатый, двадцатый, и мало-помалу я стал впадать в эйфорию: „Да возможно ли это?“. На двадцать пятый день бритва не затупилась, и на сороковой тоже, что было совершенно невероятным. Я продолжал бриться ею сто десять дней. Вдобавок могу сказать, что с другими лезвиями я достигал лучших результатов: 210, 190 и 260 дней соответственно. Затем я принялся экспериментировать с конической пирамидой. Когда закончился первый удачный опыт, я уже решился посвятить этому феномену как можно больше времени и узнать о нем все, что возможно».