Душа архонта - Анна Кочубей

Ханлейт набрал в горсть снега и приложил к месту удара. Другой рукой он поддерживал Лиандру, прижимая к себе. Участие Хана смущало и волновало, его прикосновения были приятны, но она стыдилась своего проигрыша и не смела поднять глаза.

— Ты убивала раньше? — неожиданно спросил он.

— Я ничего не помню…

— Посмотри на меня. Не пострадает твоя красота, не беспокойся ты так.

— Я совсем ни на что не гожусь?

Долгое молчание Хана девушка приняла за подтверждение своей правоты.

— Я даже боюсь поставить себя на твое место. Не знать свои возможности, смутно представлять желания… Ты словно родилась сразу такой, какой себя видишь в зеркале, минуя несколько десятилетий взросления. Но ты вызываешь уважение, Лиандра, ты удивила даже Герванта, а это, поверь, непросто.

— Наверное, теперь он будет меня презирать.

— В его глазах ты прошла путь от мимолетного развлечения до полноправного противника в поединке, и тебе мало?

— А что думаешь ты? У меня не получилось победить.

— Я этого и не ждал. Знаешь, почему? У тебя есть все, чтобы одержать верх: скорость, навыки, и даже силы тебе хватает, но нет самого главного — понимания, зачем вступаешь в бой. Борьба без цели обречена на поражение. А мое отношение важно?

Наконец, Лиандра взглянула в лицо Ханлейта и заметила, что эльф взволнован. В глубине его зеленых глаз плескалась тревога и нетерпеливое ожидание.

— Да, очень. На постоялом дворе в Морее ты протянул мне свой меч, а не чужой. Я тогда не оценила, я вообще плохо соображала, но это был знак доверия. С тех пор я его стараюсь оправдать. Не знаю, получается ли…

— Я доверяю тебе с тех пор, как ты заговорила. Это — единственная причина, по которой ты меня терпишь? Я хотел сказать, как наставника…

Лиандра отрицательно покачала головой. Ее чувства к эльфу не поддавались точному определению: Ханлейт и нравился, и отталкивал. Девушка не решалась сделать шаг навстречу, опасаясь холодного отпора и брезгливого презрения, на которые Хан был так щедр в первые дни их знакомства.

— Так почему еще?

— Я тебя боюсь.

Это была неправда — Хан ее больше не пугал. Лиандра хотела бы стать ближе, но не знала, с какой стороны подойти. Ханлейт помрачнел и замкнулся.

— Ты сама себя боишься. Воспоминания — вот ключ к твоей будущей жизни, даже если они выглядят чуждыми и странными. А еще — имя сестры Герванта тебе не подходит!

— Как же ты будешь меня называть?! — удивилась Лиандра.

К новому имени она успела привыкнуть.

— А никак.

Хан пошел к стоянке, оставив неприятное чувство разочарования и досады.

* * *

Удар Герванта не повредил кожу, кровотечение тоже прекратилось, но нос выглядел припухшим. Сколько Лиандра не отворачивалась от Лето, он все равно заметил неладное.

— Кто тебе разбил лицо? — подозрительно спросил аквилеец.

— Никто, я случайно наткнулась на дерево.

— Не трави байки про деревья! Меня били в рожу десятки раз, но исключительно специально. Кому ты дорогу перейти умудрилась? Хану?

— Нет.

— Ты вообще не хочешь со мной разговаривать! По утрам с эльфом трешься, на привалах у костра сидишь, как прибитая! Я устал догадываться, что у тебя на уме. Скажи словами!

Лиандра молчала и злилась. Они с Лето так и не обсудили свои планы: этому помешала трагедия, произошедшая с Чазом и трудности зимнего похода, но основная причина была в том, что девушка не знала, что аквилейцу ответить.

Гервант, предугадывающий погоду шестым чувством, распорядился остановиться на ночь пораньше:

— Метель будет. Эх, ели здесь не растут, заслон поставить — и то не из чего. Готовьтесь, ночка предстоит та еще.

Разбойники расчистили площадку для привала, заготовили хворост и сели ужинать. Выдался теплый для зимы, сумрачный вечер. Небо нависло особенно низко, а лес настороженно притих.

— Избегаешь меня, да? — шептал Лето, толкая Лиандру локтем, — чем твое поведение объяснить? Я тебе разонравился? Подобрала и бросила?

От толчка под руку она расплескала ложку с похлебкой и ответила аквилейцу сердитым взглядом.

— Хватит бубнить, Лето, — сказал Гервант, — у меня к твоей девушке вопрос будет. Сколько загубленных душ у тебя на счету, сестричка? Не считая той, что рядом бормочет, но я не про любовь спрашиваю. Потому, как вокруг тебя убийцы сидят! Глянь на Златовласку: прелесть, а не эльф, не правда ли? Но невинный вид обманчив — Киндар убивает не моргнув голубым глазом, хладнокровно, как я не могу, и не только птичек. А ты, дорогуша, и мухи не обидишь, как бы красиво мечом не махала! Можешь не отвечать, но на будущее задумайся: если не сама кровь проливаешь — готовься свою на вкус попробовать.

Ханлейт говорил о том же, но другими словами… Наверное, чтобы пролить чужую кровь, нужен серьезный повод, а между жестокостью и необходимостью есть тонкая грань. Лиандра ранила одержимую, а Герванта — не смогла. «Я не получаю удовольствие от насилия», — сказал однажды Ханлейт, но кто сочтет его безобидным? «Я обучена технике архонтов. Неужели, я — тоже убийца?» — задумалась девушка.

— Лиа, ты где? Пойдем, поговорим!

Лето настойчиво тащил ее за руку. Не желая стать всеобщим посмешищем, Лиандра встала.

— Далеко не уходите, заблудитесь, — предупредил Гервант.

Аквилеец остановился, когда стоянка скрылась за деревьями. Пристально посмотрев Лиандре в глаза, он обнаружил в них спокойное ожидание. Ни смущения, ни нежности. Обычно на внимание Лето девушки отвечали более пылко!

— Не надо меня бить, Лиа, ладно? — начал парень, подходя вплотную, — ты же не такая злючка, как кажешься! Будь со мной добрее, когда мы одни.

Обняв Лиандру за талию, Лето осторожно приблизил лицо. Отчаявшись получить ответ словами, он выбрал проверенный способ — предложил себя.

«Да он же хочет меня поцеловать!» — в смятении подумала Лиандра, — «многие находят это приятным. Наверное, я тоже… Раньше, до того, как…» Едва чужие губы коснулись ее губ, все мысли оборвались. Прикоснувшись мягко и нерешительно, Лето не встретил сопротивления и осмелел. Заключив девушку в объятия, он насладился чувственным поцелуем, удивляясь и радуясь ее страстному ответу: руки Лиандры взлетели вверх, но не для пощечины, а чтобы обвить его шею. А она отдавалась рукам и губам Лето, ласково зарываясь пальцами в густые завитки волос на его затылке. Аквилеец был таким же теплым и щедрым, как солнце его родины. Холодные сумерки зимнего вечера испугались и отступили, растаяли в цветных пятнах под плотно сомкнутыми ресницами…

Но все заканчивается, даже долгие поцелуи. Не разрывая объятий, Лето с улыбкой отстранился.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});