Ловушка для героя - Тамара Крюкова

Губы Вики сами собой разошлись в ответной улыбке. Они стояли и молча улыбались, будто впервые разглядели друг друга.

– Можешь банку открыть? У меня сил не хватает, – попросила Вика.

– Будет сделано, – кивнул Артем и направился на кухню.

Ему хотелось сделать для сестры что-нибудь приятное, и он был рад, что она обратилась к нему, пусть даже с такой мелочью.

Вика последовала за ним. Она впервые увидела Артема совсем другим и поняла, за что он нравился девчонкам и почему все в один голос говорили, будто он сильно изменился. В нем было внутреннее обаяние, которое располагало к себе. Но отчего он не мог быть таким всегда?

Артем по-хозяйски оглядел накрытый стол и, увидев салат оливье, одобрительно кивнул:

– Салатик? Нормально. У нас каждый день как праздник.

Вика была такая же хозяйственная, как ее мать. Откровенно говоря, в том, что в доме появились женщины, были свои плюсы.

Похвала из уст Артема звучала слишком непривычно. В этот миг Вика готова была простить ему все прежнее хамство и грубость. Только бы он оставался таким, как сейчас.

– Что тут у тебя не открывается? – Взяв банку, он посмотрел на крышку и сказал: – Это легко. Сначала надо поддеть крышку, чтобы вошло немного воздуха, а потом она запросто открутится.

– Здорово!

– Учись, пока я жив, – пошутил Артем, но тут его внимание привлекло содержимое банки и он, посерьезнев, спросил: – Что это?

– Опята. Тетя Света дала, мамина подруга. У них на даче их видимо-невидимо.

В памяти всплыли слова Премьера: «Нынешняя вечерняя трапеза станет последней в ее жизни… ведь отравиться можно и грибами». Грибами! Артем похолодел.

– Это нельзя есть. Ими можно отравиться, – сказал он.

– Да брось ты! Никто не травится, – возразила Вика.

– Вот именно, что травятся. Яд называется ботулизм. Знаешь, сколько было случаев?

– Это когда едят незнакомые грибы. А тетя Света их всю жизнь маринует и солит. Она нас каждый год угощает. Вкуснотища! – Вика подцепила грибок из банки на вилку.

– Стой! Ты не будешь их есть! Это опасно! – воскликнул Артем, выбив вилку у нее из рук.

Он схватил банку и отстранил ее от Вики.

– Артем, не дури. Пошутили и хватит. Отдай банку. Мне еще надо добавить масло и чеснок.

Артем понял, что уговорами он ничего не добьется. Его слова были для нее таким же пустым звуком, как и для ее виртуального двойника. Он молча повернулся и выскочил из кухни в прихожую, а затем на лестничную клетку. Только когда банка оказалась в мусоропроводе, он вздохнул с облегчением. На сегодня пронесло!

Поднявшись по лестничному пролету до квартиры, он увидел, что Вика ожидает его в дверях.

– Ты что, совсем…?

Фраза осталась неоконченной. Лицо Артема светилось довольной улыбкой, будто он совершил подвиг, выбросив банку хороших грибов. Вика вдруг ясно осознала, что он действительно сумасшедший.

Она где-то слышала, что все умалишенные непредсказуемы и у них часто резко меняется настроение, в точности как у Артема. Он не побоялся вступиться за нее на улице, а после наорал на нее. Только что он был на редкость милым и вдруг ни с того ни с сего окрысился на неповинную банку.

Открытие ошеломило Вику. Она безотчетно попятилась и отступила вглубь прихожей. Прочитав в ее глазах испуг, Артем догадался, о чем она подумала.

– Ты боишься меня? Думаешь, я псих, да? – спросил он.

Она молча замотала головой, не в силах вымолвить ни слова, и это еще больше убедило Артема в том, что он прав. Горечь поражения с новой силой желчью разлилась в нем, отравив сегодняшнюю, пусть маленькую, но победу.

– Что ты понимаешь! Я хотел… – Он осекся, махнул рукой и, пройдя мимо Вики в свою комнату, закрыл за собой дверь.

Глава 22

Выжженные солнцем барханы виртуальной пустыни остались в ином измерении, но одиночество прилипчивой тенью последовало за Артемом в реальный мир. У себя дома он был так же одинок, как в безжизненной империи песка. Артем обвел взглядом комнату, где каждая мелочь была привычной и знакомой. Его окружили воспоминания о счастливых днях, которые он здесь провел. Бестелесные и зыбкие, точно призраки, они больше не приносили радости. В них таилась лишь горечь оттого, что все прошло и ничего нельзя вернуть назад: ни разговоров по душам с отцом, ни дружбы с Денисом. Все осталось в прошлом.

Пустыня наступала. От нее не было ни спасения, ни убежища, потому что теперь она была в душе Артема. Он вспомнил ссору с Денисом и подумал, что сам позволил пустыне поглотить его.

Неужели нет никакого способа выбраться из одиночества? Артем с отчаянием утопающего ухватился за хрупкую соломинку надежды. Прежде все считали его очень общительным. Почему бы опять не окружить себя приятелями? Ответ был прост. Потому что от этого ничего не изменится.

Однажды он уже сделал попытку убежать от одиночества в виртуальный мир, но разве от этого стал менее одинок? Разве слуги Ордена заменили ему друзей? Он выступил против Великого Проводника, но Кави так и не стала его союзником. Одиночество, как проклятие, преследовало его и в этом мире, и в том. Даже если ему снова удастся стать душой компании, одиночество никуда не исчезнет. Можно обмануть других, но не себя.

Он мысленно перебрал всех своих знакомых и вынужден был признать, что никому, кроме Дениса, не смог бы открыть своей страшной тайны. Груз ответственности за жизнь Вики был слишком тяжел, и рядом не было никого, кто мог бы разделить с ним эту ношу. Он слишком поздно понял, что несправедливо обвинил Дениса в предательстве. Если бы тот в самом деле оказался предателем, то после ссоры не стал бы сторониться Вики, а наоборот – начал бы с ней встречаться. Во-первых, потому что она ему нравилась, а во-вторых, просто назло. Артем понимал, что Денис избегал Вики только из солидарности с ним, хотя был не обязан этого делать. А может, подойти к нему и рассказать все, как есть?

Искушение было слишком велико. Артему захотелось позвонить другу, чтобы разорвать ватный кокон одиночества. Как умирающий от жажды путник хватается за фляжку с водой, он схватил телефонную трубку и в нетерпении набрал номер Дениса.

Длинные гудки казались невыносимо тягучими, но когда в трубке раздался знакомый голос, Артем вдруг растерялся. Он слишком много хотел сказать другу и не знал, как вместить в слова всю бурю своих чувств. Да и можно ли выразить их словами? И зачем втягивать Дениса во все это?

Поздно. Все оказалось слишком серьезно. Он сам ходил по острию лезвия и в любой момент мог стать невольным убийцей. Он слишком сильно завяз. Преступник не имеет права на друзей. Он обязан сам пересечь свою пустыню и либо найти из нее выход, либо пропасть в одиночку, а не тащить за собой других.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});