Максимов Альберт - Альберт Максимов

   Мальчишка тем временем пришел в себя и зло посматривал на Хитреца правым глазом. Левый уже оплыл и под ним наливался громадный синяк.

   - Ты кто?

   Но мальчишка молчал. А вот и девочка стала приходить в себя. Уже очнулась, приподняла голову, уставившись непонимающим взглядом на него. Потом огляделась, увидела мальчишку и вспыхнула - значит, вспомнила, что произошло.

   - Ты кто? - задал вопрос уже девочке. Та тоже молчала и рассматривала Хитреца.

   - Будете молчать - у меня есть хороший способ развязать языки. Поверьте мне. Надежный и верный способ. Только кому-то из вас он очень не понравится. Отрежу пару пальцев на ногах - сразу разговоритесь. А потом мечом по шее. Зачем мне здесь калеки? Ну так как?.. Я ведь дважды повторять не буду, а если начну, то меня уже не остановишь.

   И Хитрец сделал движение, показывая, что собирается достать нож.

   - Я Ялина, а это мой брат Эрник.

   - Так, и дальше что?

   - Мы здесь живем.

   - Где это здесь?

   - Ну, здесь в поселке. Мы с отцом и братом. Но людей забрали солдаты. Мы в это время яблоки собирали.

   - Какие яблоки? После таких дождей?

   - Их до дождей собрали, но не все, самые верхние остались. После дождей они еще больше налились, сочные и сахарные стали. Дерево потрясешь - яблоки падают.

   - А как твой отец здесь оказался?

   - Мы ушли от барона... - девочка замялась. - Здесь земля лучше. Урожаи - не чета прежним.

   - Так вы свободные были?

   - Да, да! - дети затрясли головами, но что-то в их поспешном ответе не понравилось Хитрецу.

   - Вот, ты, как тебя?..

   - Эрник.

   - Подойди ко мне.

   - Зачем?

   Хитрец удивленно поднял бровь и повторил:

   - Эрник, подойди ко мне. Быстро!

   Мальчишка вскочил и нерешительно приблизился к Хитрецу.

   - А теперь повернись спиной. Ну!

   Когда тот повернулся к нему спиной, Хитрец легко задрал мальчишке рубашку. Так и есть! Рабское клеймо. Мальчишка дернулся, но уже все стало ясно. Семья беглых рабов.

   - У тебя тоже клеймо?

   - Да, - обреченно ответила девочка.

   - А теперь правду, зачем бежали?

   - А зачем рабы бегут? - неожиданно зло ответила она.

   - А не боялись, что поймают и посадят всех на кол?

   Дети притихли.

   - Так из-за чего бежали?

   - Барону я пригляделась. Еще год с лишним назад.

   - Ну и что? Обычное женское дело.

   Девочка молчала, а ее брат выпалил:

   - Ага, а потом на заднем дворе замка свежая могила. Ни одна от него не вернулась!

   - А если бы барон... как его? Ну?

   Дети молчали.

   - Боитесь, что барону верну? Нужно больно связываться из-за пары серебрянок. Искать замок, везти вас, а потом ждать, когда барон захочет милостиво бросить пару монеток? Если и бросит, то до меня деньги не дойдут. А мне, если повезет, пинка под зад. Я за вас те же две серебрянки в Лакаска получу. И без проблем.

   Дети напряглись. Сейчас побегут, решил Хитрец.

   - Только зачем мне это? Я по мелочам не работаю. Бежать хотите? Ну-ну. Одного догонит нож в спину. А второго? Кто быстрее бегает, не знаю. Второй, может, и убежит. Только кто из вас будет первым, а кто вторым? Значит, так. Сдавать я вас не собираюсь. Хлопотное это дело. Но что делать дальше? Зарезать или пригодитесь? Сами то, что думаете?

   - Дяденька, не надо... Я еще ни с кем не была... Только не убивайте...

   - За дурака меня держишь?

   - Дяденька...

   - Чтобы в первую же ночь сама или твой братец мне горло перерезал? Есть у меня такие опасения. Вот почему и думаю, что, может, для моего спокойствия, вас лучше зарезать. Или не стоит? Не будь меня здесь, что вы делали бы? Как думали жить? Говорите.

   - Еды осталось много. Если все собрать, то на год или два нам хватит. А по весне можно еще овощей посадить.

   - Дети вы малые ещё. Да любой, кто сюда придет, у вас всё и отберет. Или убьет. А если снова солдаты нагрянут, то быть вам снова в рабских ошейниках. Если на кол не посадят. Или дикари из леса налетят. Слышали о них?

   Дети испуганно покачали головами.

   - Не бойтесь, оставлю вас здесь с собой. Если удастся, постараюсь защитить. А спать... спать будете в другом доме. Согласны?

   Дети закивали головами.

   - Признавайтесь, что делали в амбаре?

   - Мы... овощей наворовали. А как вы узнали?

   - Будете послушными, поучу разному, что в жизни пригодится. Но запомните: мое слово закон. Чуть что драть буду нещадно, дурь выбивать. И не сметь дуться!

   В конечном итоге, по здравому размышлению, с этими двумя хоть и хлопотнее, но выжить будет легче. Хитрец, оставив их в живых, не был таким уж гуманистом. Скольких людей у себя в Гендоване он убил сам или приказал убить своим подручным! И мужчин и женщин и детей. Этих двоих взял отнюдь не из жалости. Одному трудно. А эти, если что, могут и посторожить, проследить за кем-нибудь. За теми же старателями. Ведь вернутся к зиме трое выживших? Должны вернуться. Нет, одному здесь быть неповадно. А этих он выдрессирует. А девчонка со временем сама к нему ляжет. И бояться, что ночью зарежет, уже не придется. Надо только терпеливо подождать. А он ждать умеет.

   С тех пор незаметно промелькнуло три с лишним месяца. Отношения Хитреца с детьми давно наладились и, хотя он по-прежнему предпочитал спать в одиночку в своей лачуге, уже не опасался повернуться спиной к своим попутчикам. Девчонка, правда, еще немного дичилась, справедливо опасаясь будущего их сближения, зато мальчишка относился к Хитрецу как к родному или почти как к родному. Несколько раз, когда Хитрецу пришлось его выдрать гибкой хворостиной, немного охлаждали их взаимоотношения, но через день-другой всё восстанавливалось. Хитрец теперь не очень опасался подставлять под нож мальчишке свою голову, которую регулярно брил два раза в седьмицу. Он помнил слова старателей о бродящих где-то неподалеку в южных лесах лесных дикарях, срезающих кожу головы вместе с волосами. Тех, кто был тщательно выбрит, дикари трогать брезговали. Хитрец и мальчишку также регулярно брил. Предложил выбрить голову и Ялине, но та только фыркнула и наотрез отказалась. Хитрец не стал настаивать. Ведь девчонка ему больше нравилась с этими красивыми черными волосами, чем наголо выбритая.

   Две седьмицы назад он посчитал, что время приближается к моменту нового сбора листьев хачху. Ребятишкам при хачху, трезво рассудив, не стал ничего говорить. Но раз в седьмицу, навещая дальние возвышенности, где рос кустарник, брал и их с собой. Втроем легче наблюдать за местностью. Да и он, уходя к зарослям вожделенного кустарника, мог чувствовать себя в чуть большей безопасности, нежели когда был один.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});