Торквемада - Сергей Нечаев

Он не боялся смерти. Он был уверен, что будет принят на Небесах с превеликими почестями и славой.

После ухода королевы Изабеллы к Торквемаде зашел помощник и принес последние донесения из Рима. Великий инквизитор с трудом прочел их, и гнев вспыхнул в нем с такой силой, что его распухшие от подагры руки задрожали.

Он и Александр VI, похоже, родились, чтобы стать врагами. Родриго Борджиа! Его основным желанием было осыпать своих сыновей и дочь Лукрецию почестями, о которых, будучи служителем святой Церкви, он не имел права и думать. Казалось, он насмехался над обычаями. Ходили слухи о его кровосмесительной связи с собственной дочерью, хорошо было известно, что он практиковал непотизм, а проще говоря — кумовство, то есть раздачу должностей и земель своим родственникам. Именно так, кстати, его сын Джованни стал герцогом Гандии, Чезаре — герцогом Валансским и Романьольским, а Лукреция получила жениха, брак с которым обеспечил клану Борджиа необходимый политический союз с могущественным родом герцогов Миланских.

И что общего могло быть у такого человека, как Торквемада, чья жизнь проходила в попытках спасения заблудших, с одержимым страстями нечистивцем Родриго Борджиа? Ничего!

Александр VI понимал это, а так как он был человеком коварным и мстительным, он постоянно препятствовал энергичным усилиям Торквемады. Четыре года назад великий инквизитор получил от папы письмо и до сих пор отчетливо помнил каждое написанное в нем слово. Гнусный Борджиа уверял его, что хранит в памяти «чувство глубокого расположения к Торквемаде за его неустанный труд по приумножению прославления веры», но озабочен его весьма преклонным возрастом и не может позволить ему излишне перетруждаться. Какое отвратительное лицемерие! Он же отнюдь не в силу любви к Торквемаде назначил ему четырех заместителей, которые якобы должны были помогать ему в огромной и сложной работе по становлению и укреплению инквизиции. На самом деле они получили право обжаловать любые его решения, и это было воспринято Торквемадой как оскорбление дела, которому он посвятил всю свою жизнь.

Это не могло не нанести сильнейший удар по влиянию Торквемады. Новые инквизиторы, назначенные папой, разделили с ним его власть, и титул генерального инквизитора потерял свое значение.

Вне всяких сомнений, Александр VI у себя в Ватикане был врагом Торквемады. Конечно, он решил, что Торквемада обладает слишком большой властью. Однако великий инквизитор догадывался, что вражда между ними возникла из-за другого. Это было желание человека с чрезмерными плотскими запросами, которые тот даже не старался побороть, очернить и оклеветать другого человека, полностью отказавшегося от всех мирских соблазнов.

И вот теперь, когда Торквемада был близок к смерти, Александр VI решил нанести ему еще одно оскорбление.

На площади перед собором Святого Петра римский папа теперь собрал евреев, многие из которых были изгнаны из Испании. Александр VI просто издевался над Торквемадой. Впрочем, а почему бы не сделать и более суровый вывод — он просто смеялся над самой Церковью, которую так умело использовал ради своей личной выгоды. Он приказал провести на площади службу, и больше сотни последователей иудаизма и беженцев от гнева Торквемады потом были отпущены без каких бы то ни было наказаний. На них даже не надели санбенито…

Александр VI отпустил их всех до единого, словно благочестивых и добропорядочных граждан Рима. Алчный Родриго Борджиа всегда охотно проворачивал выгодные дела с евреями и маврами, и именно таким образом он сколотил свое огромное состояние, которое и помогло ему достичь папского престола…

Когда Торквемада думал об этом, он крепко сжимал кулаки. Это было прямым оскорблением, и не только его лично, но и всей испанской инквизиции. «Я лежу здесь, — размышлял старик, — мне семьдесят восемь лет, и я готов до конца своей жизни служить Матери-Церкви и святой инквизиции. Но мое тело уже не подчиняется мне и не способно воспротивиться подобному бесчинству!»

Шестнадцатого сентября 1498 года Торквемада позвал к себе своего секретаря.

— Я чувствую, что конец мой близок, — обратился к нему Торквемада. — И не надо смотреть на меня так. Я прожил долгую жизнь, в течение которой достойно служил Господу нашему Иисусу Христу. Я не желаю, чтобы меня хоронили с почестями. Положите меня на общем кладбище среди братьев моего монастыря. Там мне будет хорошо.

Секретарь быстро проговорил:

— Монсеньор, вы так крепки духом. У вас впереди еще много лет жизни.

— Оставь меня, — приказал Торквемада. — Я должен примириться с Господом…

Великий инквизитор тихо лежал на жестком тюфяке, и силы медленно уходили из него. Вскоре он перестал понимать, где находится. Ему грезилось, что он поднимается куда-то вверх и там звучит красивая музыка…

— Когда раскроется книга деяний моих… Сын Божий, помилуй меня грешного, раба Твоего… В руки твои, Господи, предаю дух мой. Аминь… — прошептал Торквемада, и уверенная улыбка едва тронула его губы.

Чуть позже к нему вновь заглянул его секретарь и понял, что настало время последнего обряда.

Одни считают Томаса де Торквемада святым, другие — величайшим злодеем. За сухими строками приказов и распоряжений Торквемады трудно разглядеть, каким он был на самом деле. Как будто это был не человек из плоти и крови, а некий робот, само воплощение должности великого инквизитора. Того, кто посылает людей на смерть, чтобы спасти их души.

Торквемада был похоронен в часовне построенного им монастыря Святого Томаса в Авиле.

Могила эта сохранялась до 1836 года, а потом ее разрушили экстремистски настроенные испанские либералы. При этом они заявили, что фанатик Торквемада, заставивший стольких людей страдать, должен сам пострадать посмертно, что ему, приказавшему извлечь стольких людей из могил, чтобы надругаться над их останками, суждена точно такая же участь.

Итог деятельности инквизиции при Торквемаде

В XIX и XX веках очень многие стали называть Торквемаду преступником, ставя его в один ряд с Адольфом Гитлером и ему подобными.

Ричард Ли и Майкл Бейджент в книге «Цепные псы Церкви. Инквизиция на службе Ватикана» рассказывают: «Под бескомпромиссным руководством Торквемады деятельность испанской инквизиции возобновилась с удвоенной энергией. 23 февраля 1484 года тридцать жертв были одновременно сожжены живьем в Сьюдад-Реале. Между 1485 и 1501 годами были преданы огню 250 человек в Толедо. В Барселоне в 1491 году три человека были казнены, а еще 220 присуждены к смерти в их отсутствие. В Вальядолиде в 1492 году были одновременно казнены тридцать два человека. Перечень всех зверств занял бы несколько страниц».

Хуан Антонио Льоренте первым произвел детальные подсчеты: «Томас де Торквемада, первый генеральный инквизитор Испании, умер 16 сентября 1498 года. Его злоупотребление своими безмерными полномочиями должно было бы заставить отказаться от мысли дать ему преемника и даже уничтожить кровавый трибунал, столь несовместимый с евангельской кротостью. Надо согласиться, что число жертв за восемнадцать лет с его утверждения достаточно оправдывало эту меру. Я думаю, что не выйду из границ намеченной цели, установив здесь их подсчет».

Сразу же оговоримся: Хуан Антонио Льоренте пишет о восемнадцати годах, но Томас де Торквемада стал генеральным инквизитором Кастилии, а потом и Арагона лишь осенью 1483 года, то есть формально он находился во главе испанской инквизиции не 18, а 15 лет.

Казалось бы, невелика разница. Однако далее бывший секретарь инквизиции, уже ошибшийся один раз, производит более сложные математические операции. При этом он сам оговаривается, что для того, чтобы сделать это, «надо прибегнуть к методу приближения».

«Метод приближения» Хуана Антонио Льоренте достаточно оригинален. Если не сказать, что он отличается чрезмерной тенденциозностью. Во всяком случае, следуя «намеченной цели», этот автор включает в общий итог деятельности Торквемады жертвы инквизиции до его вступления в должность генерального инквизитора, а также жертвы инквизиции на неподвластных непосредственно Торквемаде территориях.

Для начала Хуан Антонио Льоренте пишет: «Хуан де Мариана утверждает на основании старинных рукописей, что в первый год инквизиции в Севилье сожгли две тысячи человек, что такое же число было сожжено фигурально и что семнадцать тысяч человек подверглись публичному покаянию. Я мог бы говорить без боязни преувеличения, что другие трибуналы осудили столько же лиц в первый год своего учреждения; но я уменьшу это число в десять раз, потому что доносы свирепствовали в Севилье сильнее, чем в других местах.

Андрес Бернальдес, историк этой эпохи, говорит, что с начала 1482 года включительно по 1489 год в Севилье было сожжено семьсот человек и более пяти тысяч подверглись епитимьям, не считая фигуральных сожжений. Я предположу, что число последних равнялось половине сожженных живьем, хотя иногда оно бывало значительно больше.