Дикая принцесса - М. Джеймс

звук глубоко в горле, тяжело сглатывая.

— Ты понятия не имеешь, — Признается он, и моя грудь сжимается от горя, которое я вижу в его глазах.

— Ты не можешь вернуться назад и отменить что-либо из этого, — шепчу я. — Ты не можешь изменить это. И откуда ты вообще знаешь, что она хотела бы этого? Может быть, это стоило того, для нее, ради времени, которое вы провели вместе.

— Я знаю, что не могу ничего изменить. — Голос Левина, хрипловатый. — Вот почему я стараюсь не повторять ошибок, Елена.

— Ты этого и не делаешь. — Я поднимаю на него глаза, желая, чтобы он понял. — Ты меня ничем не шантажируешь. Я говорю тебе, что хочу помочь. Это и мое будущее тоже, и я не хочу, чтобы меня оставляли напуганной в гостиничном номере, пока ты пытаешься облегчить это будущее.

Я делаю глубокий вдох, пытаясь найти слова, чтобы выразить все, что крутится у меня в голове.

— Я провела всю свою жизнь, закрывшись от мира, в то время как все остальные строили свою жизнь вокруг меня, — шепчу я, приковав свой взгляд к его лицу. — Теперь я хочу быть частью своей собственной жизни. Я хочу быть частью того, что ее исправит, и я хочу помочь тебе.

По выражению его лица я вижу, что он хочет сказать мне нет. Оставить внутри ждать и запереть дверь пока он вернется. Но он также знает, что не так-то просто будет заставить меня остаться здесь и ждать его.

— Если мы сделаем это, — медленно произносит Левин, и я вижу, как у него снова напрягаются мышцы на челюсти, когда он говорит, — ты должна слушать все, что я скажу, Елена. Я имею в виду все. Этот мир мне знаком, но для тебя он новый. Тебя могут убить или даже хуже, если кто-нибудь узнает, что мы делаем. А если мы добьемся успеха, станет не легче, а труднее. Опаснее. Ты понимаешь? — Он смотрит на меня, и его взгляд так серьезен, как я никогда не видела. — Сейчас я играл с грубыми, но мелкими людьми, которым не потеряли много денег, и они были достаточно опасны. Но когда я доберусь до высших столов, там будут хайроллеры и люди с властью. Они опасны по-другому, потому что все они считают, что им причитается выигрыш. Если им покажется, что его у них каким-то образом украли, они будут мстить, а власть делает их еще более безжалостными.

— Я понимаю, — мягко говорю я.

— Я не уверен, что ты понимаешь. — Губы Левина сжались, и я вижу, что он собирается изменить свое решение еще до того, как оно будет принято. — Елена, все это…

— Это моя борьба, так же, как и твоя, — говорю я ему так твердо, как только могу. Я чувствую себя маленькой и неуверенной, стоя перед ним вот так, прося его понять. Но я не хочу, чтобы меня оставили вне игры. — Я не хочу, чтобы меня оберегали и защищали, как это было всю мою жизнь. Я знаю, что твоя работа — защищать меня. Я понимаю это. Но хотя бы защищай меня, пока я пытаюсь помочь тебе что-то сделать с этим. Я хочу что-то сделать. А не просто сидеть здесь и надеяться, что ты вернешься.

Последние слова застряли у меня в горле, и до этого момента я не понимала, насколько сильно это меня беспокоит. Не только потому, что без Левина я не смогу понять, как выбраться из этого города, и почти наверняка снова окажусь в руках Диего, но и потому, что я не хочу, чтобы с Левином что-то случилось. Он мне небезразличен. Я не могу сказать ему это словами, потому что знаю, что он не послушает. Но я могу попытаться показать ему это, помогая, как могу.

— Я не хочу быть девушкой в беде, — мягко говорю я ему. — Я хочу быть частью решения проблемы.

— Ты ведь не позволишь мне отказаться, правда? — С горечью спрашивает Левин. Он протягивает руку, как будто не в силах остановиться, и его пальцы проводят по моей скуле. — Ты такая же упрямая, как твоя сестра, но в более мягкой форме. Из-за этого тебе еще сложнее отказать.

— Я думаю, это комплимент. — Я чувствую, как уголки моего рта подергиваются, и у Левина, словно назло себе, через мгновение тоже. — Изабелла всегда была более упрямой, чем я. Но я тоже учусь бороться за то, чего хочу.

Я вижу момент, когда он почти спрашивает меня, чего я хочу, но потом передумывает. Его рука убирается с моего лица, и я скучаю по его прикосновению в тот момент, когда оно исчезает.

— Тебе нужно отдохнуть, — говорит Левин, отворачиваясь. — Если мы это сделаем, то нам нужно купить тебе более красивую одежду. Мы должны пойти и сделать это завтра, как можно незаметнее. А потом мне нужно будет поискать другую игру, лучше, чем ту, в которую я играл сегодня. У меня еще есть кое-какие связи, но я не хотел бы подвергать их ненужной опасности, поэтому сначала попробую сам купить игру с более высокими ставками. Если понадобится, я обращусь к тебе.

Он наполовину разговаривает сам с собой, и мне приятно, что он делает это вслух, что даже в такой малой степени я участвую в разговоре. Это лучше, чем оставаться на задворках всех решений, принимаемых в отношении моей жизни, как это было всегда раньше.

— Ты идешь спать? — Вопрос вырывается прежде, чем я успеваю его остановить, и мне кажется, что я знаю ответ еще до того, как он его произнес.

— Я собираюсь остаться и понаблюдать некоторое время, — медленно говорит Левин. — На тот случай, если кому-то удалось увидеть, куда мы направились после того, как покинули бар, или если Диего снова следил за нами.

Я знала, что он не придет в постель, не после того, о чем мы говорили, и не с напряжением, мерцающим в воздухе, которое сейчас можно назвать не иначе как сексуальным. В данный момент я хочу даже не этого, я хочу, чтобы он был рядом со мной, чтобы я могла прижаться к нему, почувствовать его тяжелую руку на своей талии и ощутить себя в безопасности. Но я не могу сказать ему об этом.

— Хорошо. — Я прикусила губу и потянулась за футболкой, чтобы переодеться в нее для сна. — Я выйду через минуту.

Когда я выхожу из ванной, Левин не смотрит на меня. Он сидит в кресле на противоположной стороне комнаты, смотрит в сторону окна и ничего