Путь воина - Чингиз Абдуллаев

— Вы рассказали ему о своих выводах?

— Конечно. Сато блестяще справлялся с работой. За два года его работы наш филиал в Осаке невозможно узнать. Он прекрасный руководитель, и я постарался рассказать об этом нашему президенту.

— Когда вы с ним встречались?

— Сразу после моего приезда из Осаки. Примерно в одиннадцать часов утра. Я рассказал господину Тимуре о моих наблюдениях.

— А где был в это время Кавамура Сато?

— Не знаю точно, где. Но он приехал со мной в банк. Его потом принял Симура. Уже гораздо позже.

— Находясь в аэропорту, вы слышали, как Сато с кем-нибудь разговаривал?

— Слышал, — кивнул Фудзиока, — он говорил со своими сотрудниками.

Кажется, кто-то из его сотрудников позвонил и попросил доступа на наши закрытые сайты. Эти сайты придумал Вадати, он был помешан на технике…

Слуга принес заказанные напитки. Соки подавались в высоких стаканах, вино в бокале, виски со льдом в пузатом стакане, специально предназначенном для подобных напитков.

— Сато разрешил своему сотруднику посмотреть нужную информацию, — продолжал Фудзиока. Фумико села рядом с Цубои, пересказывала ему вопросы и ответы говоривших. Иногда ее голова оказывалась слишком близко с головой Цубои, и Дронго чувствовал легкое беспокойство. Он почему-то вспомнил лошадиные зубы Мицуо Мори.

— Вы это слышали? — уточнил Дронго.

— Да, — кивнул Фудзиока. — Дело в том, что код к закрытой информации есть только у руководителей наших филиалов. Так хотел Вадати. Но мы приняли решение позволить руководителям отделов наших филиалов также получить персональные коды. Согласитесь, это странно, когда код есть только у руководителя банка и его нет у начальника отпела отвечающего за связь с Интернетом.

— Но некоторые еще не успели получить этот код?

— Да. Как раз Акахито и не успел его получить.

— Вы помните фамилию начальника отдела в Осаке? — изумился Дронго.

Фудзиока улыбнулся. Ему было приятно демонстрировать свою натренированную память.

— Конечно, помню, — сказал он. — Меня иногда подводят руки, которые начали в последнее время немного трястись. Об этом все в банке знают, но стараются мне не говорить. А память у меня осталась прежняя. Я двадцать семь лет работаю в банке. Мы начинали с Тацуо Симурой еще в те времена, когда разразился самый сильный энергетический кризис в мире. Я пришел в банк после семьдесят третьего года.

— Значит, Сато разрешил доступ. И вы это слышали?

— Конечно, слышал. Мы сидели вместе с ним в салоне для пассажиров первого класса.

— Прошу меня простить, господин Фудзиока, но я убедился, что у вас феноменальная память. Не могли бы вы вспомнить, с кем вы говорили, находясь в аэропорту. Может, вы кому-нибудь звонили?

— Конечно, звонил. Было уже восемь тридцать Уфа. Мне нужно было поговорить с некоторыми руководителями нашего банка. Я ведь знал, что в этот день будет прием.

— И с кем именно вы разговаривали?

— С Такахаси и Мориямой. А почему вы спрашиваете?

— Вы можете вспомнить, о чем именно вы говорили?

— Конечно, могу. Прошло только два дня. Я говорил о нашем филиале в Осаке. Разумеется, я говорил о нашем банке в Осаке, о чем еще я мог говорить с нашими сотрудниками.

— О чем именно вы говорили? — настаивал Дронго.

— О нашем банке, — снова ответил Фудзиока. — Вы хотите, чтобы я вспомнил все свои разговоры? Слово в слово?

— Желательно. Кстати, а почему вы полетели инспектировать ваш филиал в Осаке? Вы ведь вице-президент по финансовым вопросам, а Морияма был вице-президентом по вашим филиалам. Логичнее было бы, чтобы он полетел в Осаку.

Фумико, переводившая вопрос Дронго для инспектора, заметила, как насторожился Цубои, ожидая ответа на этот вопрос.

— Однако как вы это запомнили, — удивился Фудзиока. — Вообще-то это не принципиально, кто именно едет проверять работу нашего филиала. Но в данном случае было принято решение, что поехать должен я. Существовали этические моменты, о которых я бы не хотел говорить.

Фумико перевела его ответ, и Цубои встал со своего кресла.

— Извините, господин Фудзиока, — сказал инспектор, — но в данном случае вы не правы. На этот вопрос, заданный господином Дронго, вы должны ответить.

Почему полетели именно вы, а не Морияма, курирующий ваши филиалы? Простите мое любопытство, но после трагедии, случившейся в вашем банке, мы вправе просить вас ответить на этот вопрос.

Дронго понял, что Цубои просит ответить на его вопрос. Фудзиока поставил стакан на столик рядом с собой, взглянул на Дронго и Цубои. И потом тихо ответил по-японски.

— Что он сказал? — спросил Дронго у Фумико.

— Я сказал, — продолжал по-английски Фудзиока, — что существуют некие этические моменты, по которым Морияма не мог полететь в Осаку. Мне неприятно об этом говорить, но господин Морияма испытывает определенные симпатии к руководителю нашего нью-йоркского филиала Аяко Намэкаве. Руководству банка было известно об этом.

Поэтому мы решили, что инспектировать наш филиал в Осаке должен я, чтобы избежать ненужной тенденциозности. Такое решение было принято на совместном совещании, в котором принимал участие и господин Морияма.

«Типично японский подход, — подумал Дронго. — Этому Морияме нравится руководитель их филиала в Нью-Йорке, и он хотел ее выдвинуть на свое место. Но поехать в Осаку он не мог, чтобы не оказаться пристрастным. И поэтому он согласился чтобы полетел Фудзиока. Эти японцы начинают меня пугать. Они не живые люди, а манекены, следующие определенным схемам. Хотя Фумико вряд ли назовешь манекеном. И инспектор Цубои тоже похож на живого человека».

— Давайте вернемся к вашим разговорам в тот день, — предложил Дронго. — Вы можете вспомнить, о чем вы говорили с Такахаси и Мориямой?

— Конечно, могу. Морияме я сказал, что у меня сложилось прекрасное впечатление о работе Кавамуры Сато. Ему, разумеется, не понравились мои слова, но он выслушал их молча. Морияма — человек из известной семьи. Он всегда пытается сдерживать свои эмоции, хотя иногда бывает излишне горяч.

«Лучше бы сказал, что Морияма пытается стать „настоящим самураем“, — подумал Дронго. — Хотя он, наверно, это и подразумевает».

Цубои снова сел рядом с Фумико.

— О чем вы говорили с Такахаси? — спросил Дронго.

— Я сказал, что закончил работу в Осаке, и просил ускорить решение о выдаче индивидуальных кодов для руководителей отделов информационной безопасности в наших филиалах. Они все имеют доступ в нашу закрытую сеть, а должны пользоваться кодом руководителей банков. Это нелогично.

— Почему вы сказали об этом Такахаси? Разве это не компетенция президента банка?

— Как много вы знаете о нашей работе. — Фудзиока взял свой стакан и обнаружил, что он пуст. Он не стал вызывать слугу и поставил стакан обратно на столик. Крикнуть слугу означало начать суетиться, потерять свое лицо, а этого он не мог допустить.

«Сорок лет назад он был против присутствия американцев в стране, — подумал Дронго. — Может, тогда он искренне считал, что все беды страны от иностранцев. Наверно, это тоже последствия трехсотлетней политики изоляции. А с другой стороны, как может меняться человек, как трансформируются его взгляды.

Сейчас он апостол консерватизма, выдержанный, серьезный, строгий. Как это сказано? Кто не революционер в двадцать, у того нет сердца, кто не консерватор в сорок, у того нет головы. Как часто мы любим повторять это глупое изречение.

На самом деле все совсем не так. Человек может быть революционером и в пятьдесят. А консерватором в двадцать. Или родиться старым человеком. Или остаться молодым на всю жизнь. А слова про молодых революционеров и старых консерваторов — это слова о нашей жизни, как мы костенеем и превращаемся в ворчливых стариков. Хотя исключения возможны. Моим родителям под восемьдесят, а они абсолютно молодые люди».

— Дело в том, что Симура в последние месяцы серьезно болел, — объяснил Фудзиока, — и мы все знали, что реальное руководство находится в руках господина Такахаси, который должен возглавить наш банк. Я не сказал вам главного. Когда я докладывал господину Симуре, он сначала выслушал меня, а потом позвал и господина Такахаси. Они еще раз вместе выслушали мой доклад.

— Зачем? — спросил Дронго. — Ведь вы уже говорили с Такахаси. И доложили обо всем Симуре. В чем был смысл вашего повторного доклада?

— Президент хотел, чтобы я повторил свой доклад в присутствии Такахаси, — сказал Фудзиока. — Вы видите в этом что-то необычное?

— Два раза повторять один и тот же доклад? Зная, как ценится время в ваших банках, мне в это трудно поверить. Может, вы немного изменили свой доклад?

— Нет, — ответил Фудзиока, — сначала мы обсуждали две кандидатуры. Аяко Намэкавы и Кавамуры Сато. А потом пришел Такахаси, и мы стали говорить про работу филиала.