Королевы умирают стоя, или Комната с видом на огни - Наталья Андреева

– Нуну, продолжай, это интересно, – сказал Ехин, когда Гена сделал паузу.

– А дальше начинается грустное. Сынуто ее все было мало, он решил быстро разбогатеть: занял денег и вложил в одну из пирамид, типа МММ, чтобы получить сверхприбыль и стать миллионером сразу и без хлопот. А пирамидка возьми да и рухни. Короче, кредиторы его поставили на счетчик. Мать, как это узнала, сразу стала все продавать: гараж, машину, магазинчик свой. Выкрутились, да еще деньги остались. Сынок, не будь дураком, взял да с оставшимися деньгами укатил к родственникам в Тольятти за новыми «Жигулями». Хотел взять их там по дешевке, здесь загнать, слегка на этом деле «наварить» и отдать матери хоть малую часть долга. Поехал он поездом, и никто его с тех пор так и не видел: пропал. Мать заметалась, все сбережения отдала какимто экстрасенсам, чтоб хоть сказали, жив или нет и где сына искать. Те денежки взяли, обнадежили, что жив и скоро будет, а сын так и не вернулся. Когда прошел год, Курносенкова к снохе, мол, ты одна у меня осталась, да еще внучка. А сноха оказалась не промах: по завещанию квартира, которую Галина Степановна отдала сыну, теперь досталась ей и ее дочери. Кстати, на деревенский дом Курносенкова давно уже оформила дарственную. То есть отдала его сыну, и теперь сноха потребовала еще и дом. Баба она ушлая, и получилось так, что Галина Степановна осталась ни с чем. Она по судам, да денег больше нет, сноха оказалась умнее и со связями. Раздела бывшую свекровь до нитки и из дома в родном селе вытряхнула. А дом продала. Оказалась наша Галина Степановна в какойто богадельне на правах не то уборщицы, не то приживалки.

– Как же она попала к Австрийской?

– Не к Австрийской, а к ее покойному мужу – Владимиру Ленскому. Курносенкова несколько лет при своем магазинчике соленьями торговала, она в этом деле большая мастерица. Так банкиру ее маринованные огурчики очень уж нравились. Он чуть не каждый день заезжал по пути к Галине Степановне то за этими огурцами, то за черемшой, то за квашеной капустой. Большой был любитель, а она кухарка знатная. Когда Курносенкова попала в богадельню, она продолжала у дороги торговать выращенными на крохотном клочке земли овощами. Все так же квасила и мариновала. Однажды они с Ленским разговорились, и тот, узнав про ее печальные обстоятельства, предложил ей работать кухаркой у него в доме. Вот такая история.

– Да, в общемто, не скучная. Так ты говоришь, она на охоту с мужиками ходила? Бойбаба? Хммм… Где же она была в тот вечер, когда убили Панкова? Дома?

– Говорит, дома. Но ейто как раз и резона нет убивать хозяйкиного бывшего мужа. Из благодарности, что ли?

– А куда делась сноха Курносенковой?

– Говорят, замуж удачно вышла и уехала в Москву. Квартиру покойного мужа продала, дачу с участком тоже, после истории со свекровью деревенские стали от нее шарахаться.

– Надо думать. Гммм… Квартира в ближайшем Подмосковье да большой дом с участком. Хорошие деньги. Знаешь, Гена, ты всетаки выясни, где сейчас эта сноха. Недаром говорят: мир тесен. Москва большая, а я вот недавно в метро с одноклассником встретился: тот давно уже на другой конец города переехал, я тоже не по старому адресу живу, а вот поди ж ты! Он ехал на рынок туфли жене покупать, а я с дачи со своим семейством, и – встретились! В които веки на метро ехал, потому что машина сломалась.

– Вы это к чему, Олег Максимович?

– Да кто его знает, за кого сноха Курносенковой замуж вышла? Поэтому «тетеньку» мы из подозреваемых исключить пока не можем. Кстати, я ее видел: выглядит гораздо моложе своих лет, энергичная, деловая, хозяйством заправляет, особой симпатии Панкову не выражала. Что там у них могло произойти – одному богу известно, а надо, чтоб стало известно и нам. Всем все понятно?

– Мне что делать? – буркнул Амелин.

– Помоги Гене. Шацкого и Курносенкову надо отработать до конца. Кстати, твоито успехи как? Почему молчишь?

– Так никто же не спрашивает! А между прочим, наследный принц, то есть Александр Австрийский, – кандидат в мастера спорта по стрельбе. Он регулярно в течение нескольких лет посещает спортивный клуб. Вот такто. Значит, оружие в доме было, надо же кандидату в мастера ежедневно тренироваться.

– А сама Австрийская? – встрепенулся вдруг Гена.

– А что Австрийская? – вскинул на него глаза Амелин.

– Могла она убить Панкова?

– Самое плохое в этом деле – что все могли. И Австрийская в том числе. У нас слишком много подозреваемых, вот в чем проблема. То ни одного, а то целое семейство. Всегда непросто сделать выбор. Либо Австрийская сама избавилась от Панкова, либо ктото из близких оказал ей неоценимую услугу.

– Вот этого «когото» мы с вами и будем искать в ближайшее время. Все. Давайте работать, – подвел итог Ехин.

* * *

В последнюю субботу августа Анна проснулась с грустной мыслью: лето кончается. И ничего с этим не поделаешь. Когда оно еще наступит, новое лето? И наступит ли вообще?

В такие моменты одиночество особенно невыносимо. И Анна, не выдержав, крикнула:

– Дэн! Где ты, Дэн? Иди ко мне!

Молчание в ответ. Анна спрыгнула с кровати, добежала до двери в комнату Дэна и толкнула ее. Не заперто, но комната пуста, на кровати валяется махровый голубой халат, рядом небрежно брошено банное полотенце.

– Дэн! – на всякий случай позвала она еще раз. Будто он мог подетски спрятаться в шкафу или под кроватью. Потом взяла его халат и прижала к лицу. Милый мальчик, хоть бы ты в этот момент был рядом! Разве ты не понимаешь, что лето кончается? Дада! И ты нужен мне, сейчас. Анна тяжело вздохнула. Что ж, бегать по всему дому, разыскивая своего любовника?

Она вернулась к себе в спальню, накинула халат и спустилась вниз. Анне послышались на кухне чьито голоса, а ей не хотелось пить кофе в гордом одиночестве! Когда она вошла, Стас о чемто негромко разговаривал с Сашкой. Анна уловила только последнюю фразу:

– Можно самой жизнью наказать больше, чем смертью. – Это, разумеется, Шацкий в своем репертуаре! Философ доморощенный!

– Зачем ты тогда… – тут сын услышал ее шаги и оборвал начатую фразу.

– Что же вы замолчали? – спросила она.

– Мама, ты уже встала? – невинно поинтересовался сын. Анна знала, что если ему не хочется отвечать на заданный вопрос, то ответа она так и не дождется. Сашка очень упрям.

– А где Дэн? – Ей пришлось перевести разговор на другую тему.

– Разве ты не знаешь? – Стас прицелился вилкой в маринованный гриб на тарелке. – У нас сегодня Большой Солильный День.

– Ах, да! – вспомнила Анна. Это же в доме Ленского незыблемая традиция! В конце августа тетенька на неделю оккупировала кухню и занималась заготовками. А в последнюю субботу месяца заставляла всех домочадцев ей помогать, включая и Анну. Даже Шацкий не мог отвертеться.

– Наш белый пудель тетеньку вкупе с маман повез на ближайший рынок за партией огурцов и помидоров. Заявляю сразу: я банки закручивать не буду! У меня еще с прошлого года остался мозоль от машинки для закатывания банок, ручку которой я крутил, пока вы с высочеством на курорте прохлаждались! Пусть в этом году трудится наш юный поэт, я и так с месяц кисть в руке нормально держать не мог!

– Огурчики ты трескаешь зимой за милую душу.

– Во всем должна быть справедливость. Я тоже хочу немного пожить за его счет.

– Ладно, я покручу, – вдруг миролюбиво сказал Сашка.

Анна лениво зевнула и побрела в сад. Когда они еще приедут с рынка! Раз уж предстоит тяжелый день, то с утра надо как следует отдохнуть.

В этот торжественный день тетенька делала закупки по полной программе. И по полной программе же выступала. Анна давно уже привыкла, что, отдавая дань традициям, надо прожить этот день согласно раз и навсегда установленным правилам. Долгое время она не могла понять – зачем надо закрывать такое количество банок? Ведь есть деньги, можно купить все это в магазине или на рынке. Но не признать, что у тетеньки все получается гораздо вкуснее, Анна не могла. У той был особый дар почувствовать, сколько именно в эту банку положить соли и сколько сахара, и тут же сделать выбор между аспирином, уксусной либо лимонной кислотой. Тетушкины соленья были ни с чем не сравнимы, поэтому в Большой Солильный День ей никто не противоречил.

Вот и сегодня огромная кухня на первом этаже напоминала плодоовощную базу. Тазы с помидорами, болгарским перцем, морковью, репчатым луком и зеленью. Связки чеснока, сумки с баклажанами, рядами кабачки и патиссоны. И повсюду банки, банки, банки…

Тетенька вдвоем с матерью Анны наполняли водой огромные тазы и все это мыли. Чистые овощи складывались отдельно. На плите кипела в эмалированных ведрах вода, на отдельном маленьком столике громоздились горкой блестящие крышки. Анна помнила только, что помидоры заливают два раза, а перец перед тем, как залить маринадом, надо бланшировать в кипящей воде. Но она боялась чегонибудь напутать и потому была в этот день у обеих женщин на подхвате.