Знак ворона - Ингвар Хольгерсон

Но долго такая игра продолжаться не могла, и отточеный угол лезвия пропорол перчатку, окрасив правую руку кровью. Рука сразу же начала неметь, как будто опущенная в прорубь с ледяной водой. увидел свой последний шанс. Когда тяжелое, уже окровавленное, лезвие секиры пошло вниз, он перехватил меч левой рукой и ударил колющим, повернув клинок плашмя и при этом сблизившись с противником так, будто готовился его обнять. Острие вышло из-под шлема с другой стороны, разрывая ремни, скрепляющие его с доспехом, и шлем просто упал назад. Не было в нем никакой головы, да и вообще ничего в латах не было, иначе как бы тогда они с грохотом осыпались. Да, именно осыпались, а не осели.

Дэниел перешагнул через них и пошел дальше по коридору. Он уже не надеялся ни на какую победу, надеялся только на один удар, и то удар, нанесенный не человеку, а камню. И совершенно не мог понять, почему из глубин часовни дует ледяной ветер, увеличивая давление, и чьи голоса звучат внутри.

Ему открылась восьмиугольная комната с алтарем в центре. Может, конечно, не алтарем, но как еще назвать глыбу серого гранита с наполненным водой углублением в центре, в котором покоится черный каменный шар размером с детскую голову, освещенный тринадцатью свечами.

Но не шар и не свечи ошеломили Дэниела, когда он увидел, что происходит в часовне, то лишился дара речи. По одну сторону алтаря, или как он там назывался, стояли трое рыцарей без шлемов, и в их голубых глазах играло пламя свечей, по плечам рассыпались скомканные седые волосы. Седые... А может, и просто кажущиеся седыми в этом неверном свете - кто его поймет. Двое из них опирались на мечи, а третий держал в руке какое-то подобие жезла из окрашенного в черный цвет дерева с золоченым копейным наконечником. При этом средний говорил по-нордмарски, на самом древнем из диалектов, и обычные слова становились в его устах заклинательными ритмами.

А их противник, один против трех, стоял по другую сторону камня, скрестив руки на груди, и неведомо откуда берущийся ветер развевал темно-синий, почти фиолетовый плащ. У него не было никаких атрибутов, но это, пожалуй, не мешало. Только поза и осанка Рейвена стоили всех этих магических побрякушек, вместе взятых. И гордость, с которой он отвечал носителю жезла, легко рифмуя древние слова.

Но самым страшным во всем этом была тень ворона. Нет, не Рейвена, а самого настоящего ворона, которая, ничем не отбрасываемая, в дрожании свечей металась вверх-вниз по стене, и периодически издавала громкое карканье, то злобное, то одобрительное.

По залу взад-вперед гулял холодный ветер, в воздухе метались зыбкие тени, а четыре черных коридора, казалось, вели просто в ледяную пустоту. И незыблемым центром всего этого гигантского беспорядка являлся камень, тот пресловутый черный шар. Да шар ли? Нет, он был неровный и напоминал сейчас Дэниелу скорее обросшую каменной корой мертвую голову, этакий вечный череп. И нарастало желание расколоть эту нетленную пакость раз и навсегда.

Он стоял, и будто боролся с собой. Боролся с тяжестью, которой наливалась рука, с каким-то мелким, подлым страхом. Так и виделось, как он рванется к алтарю, и эти трое ударят его невидимой силой, которая даже зеленую траву может заставить запахнуть могильным склепом.

И словно толчком прозвучали слова Рейвена:

- Бессмертие суть небытие. Вечность суть безличие.

Гибнут стада, родня умирает,

Все смертно и смертен ты сам.

Одна только слава смерти не знает,

Нет смерти достойным делам!

Дэниел, в три неимоверно длинных и медленных шага преодолел расстояние от арки коридора до алтаря и обрушил левой рукой свой меч на черный камень.

И ничего не произошло. То-есть, почти ничего. Камень, как всякий хрусталь, от такого невежливого обращения покрылся трещинами, а от меча полетели искры. Но, когда клинок отзвенел свое, как тонкая струна, ответом ему послужил далекий, но очень явственный гром, и тень ворона, будто слегка став объемной, одобрительно каркнула.

А потом три фигуры начали растворяться в воздухе, становясь из живых или почти живых людей просто плоскими черными тенями.

Рейвен схватил Дэниела за локоть и буквально поволок его в коридор, крича прямо в ухо:

- Сматываем! Здесь сейчас такое начнется!..

И, словно в подтверждение, из зала донесся и вовсе немыслимый там цокот многих копыт, звуки рогов и жуткий волчий вой.

Когда они выбежали во двор, над замком бушевала страшная, необъяснимая сухая гроза, в это время годаа едва ли возможная. Ярко-желтые молнии с грохотом разрывали небо на части, разбрасывая ошметки туч. От ветра гудел даже старый дуб у стены. И немудрено, что замковые воины и слуги бестолково метались по двору.

Рейвен подлил масла в огонь, заорав истошным, не своим голосом:

- Боги снизошли, боги!!! Сам господин Тор на огненной колеснице! - и завершил эту мифологическую тираду весьма прозаичным призывом:

- Спасайся, кто может!

Как будто в подтверждение его слов, над замком расцвела особенно яркая Т-образная молния. Этого аргумента хватило, чтобы дисциплинированные орденские воины, приподняв воротную решетку замка на высоту чуть меньше человеческого роста, первыми же и бросились бежать из крепости, вовсе не разбирая дороги. Рейвена с Дэниелом просто вынесла толпа визжащих от ужаса слуг.

В самом городе творился не меньший бедлам. Где-то ярко полыхали дома, отовсюду слышались вопли ужаса и проклятия. Но Дэниел не обратил на происходящее внимания вовсе. Он смотрел только на друга.

- Слушай, Рей, а что там происходило? И как ты, паршивец, вообще смог меня опередить?

На что Рейвен ответствовал:

- Болваном ты был, болваном и остался. Нашел место и время для излияний. Лично я собираюсь убраться отсюда раньше, чем это безобразие примет уж совсем бедственные масштабы.

И после этой гневной отповеди спросил совершенно серьезно:

- Слушай, а ты не знаешь, где здесь можно украсть лошадь?

/вместо эпилога/

Когда Дэн вошел в нижние покои Альстока, Герберт был единственным, кто узнал его сразу. Кроме меня, разумеется. Барон просто замолчал, забыв про беседу, и двинулся Дэну навстречу. И обнял его со всей медвежьей силушки. Дэн даже охнул, а потом смущенно сказал:

- Вы бы поосторожнее, рука...

Я только тут заметил, какой он бледный. А его милость первый королевский советник взглянул Дэниелу через плечо и подавился, а потом долго мотал головой. Мне стоило большого труда удержать смех: еще бы, не каждый день увидишь, как аристократическое, хотя и несколько испачканное лицо Рейвена превращается в простецкую физиономию любопытного лучника.

Всю офицальную встречу с городской верхушкой это, естественно, испортило. Барон извинился перед всеми присутствующими и увлек меня и Дэниела наверх, в мои, разумеется, покои. Вот уж, воистину, не спальня, а зал советов.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});