Талисман мумии - Брэм Стокер

– Но тогда почему вы здесь? Если не врач, то кто вы? – голос его вновь посуровел.

Мысль стремительна, цепь аргументов, на которых должен быть построен мой ответ, пронеслась в моем мозгу быстрее, чем слова слетели с губ. Маргарет! Я должен помнить о Маргарет! Ведь передо мной её отец, ничего обо мне не знавший. Естественно, его заинтересует и даже обеспокоит тот факт, что дочь его выбрала меня в качестве сиделки у его постели. Обычно отцы несколько ревнуют к выбору дочерей, и поскольку я не рассказал ей о своей любви, мне не пристало делать ничего, что могло бы поставить её в неловкое положение.

– Я барристер. Но здесь я не как юрист, а просто как друг вашей дочери. Вероятно, она попросила меня прийти потому, что знала о моей профессии и потому что решила, будто вас убили Позднее она сочла меня своим другом и позволила остаться в соответствии с вашим пожеланием о постоянном дежурстве.

Мистер Трелони отличался сообразительностью и был немногословен. Он не сводил с меня глаз и, казалось, читал каждую мою мысль. К моему облегчению, он не стал вдаваться в подробности, приняв, по-видимому, мои слова на веру. Очевидно, у него было что-то на уме, позволяющее принять сказанное на веру Глаза его блеснули и губы чуть шевельнулись, выражая удовлетворение. Он следовал собственному ходу мыслей. Вдруг он сказал:

– Думала, что меня убили! Это было вчера вечером?

– Нет! Четыре дня назад.

Он был удивлён.

Пока мы разговаривали, он сел на постели, а теперь, казалось, готов был из неё выскочить. Однако, он взял себя в руки и откинувшись на подушки, тихо проговорил:

– Расскажите мне все! Все, что знаете. Каждую подробность! Ничего не упускайте. Но погодите: вначале заприте дверь! Прежде, чем я кого-либо увижу, мне хочется узнать каждую мелочь.

Сердце моё ёкнуло. «Кого-либо увижу!» Меня он, очевидно, считал исключением. Я счёл это добрым признаком, принимая мою любовь к его дочери. Я с готовностью подошёл к двери и тихо повернул ключ. Когда я вернулся, он снова сидел на постели.

– Говорите! – приказал он.

Я рассказал ему со всеми подробностями, которые только мог вспомнить, обо всем происшедшем после моего появления в доме. Конечно, я ни словом не обмолвился о моих чувствах к Маргарет и говорил лишь о том, что могло быть ему известно. По поводу Корбека я сказал, что он приехал с какими-то лампами, которые разыскивал по его поручению. Затем я рассказал об их пропаже и обнаружении в его доме.

Он слушал с поразительным в данных обстоятельствах самообладанием. Трелони не оставался равнодушен, поскольку глаза его иногда загорались, а сильные пальцы здоровой руки сжимали простыню, стягивая её складками. Это было особенно заметно, когда я говорил о Корбеке и о том, как светильники нашлись в будуаре. Иногда он бросал отдельные фразы, будто подсознательно комментируя мой рассказ. Таинственные события, больше всего интересующие нас, его, казалось, не интересовали; похоже, он уже знал о них. Больше всего его взволновал мой рассказ о выстрелах сержанта Доу. Пробормотав «Тупица», он быстро глянул в сторону повреждённого шкафчика, всем видом выражая отвращение. Когда я заговорил о тревоге дочери, о её бесконечной заботе и преданности, он, пожалуй, был весьма тронут. С затаённым изумлением он шептал: «Маргарет! Маргарет!»

Я закончил рассказ, доведя его до настоящей минуты, когда мисс Трелони отправилась на прогулку (сейчас я думал о ней, как о «мисс Трелони», а не как о «Маргарет»). Трелони довольно долго сидел молча – минуты две-три, но они тянулись бесконечно. Вдруг он повернулся ко мне и резко бросил:

– Теперь расскажите мне все о себе!

Это походило на некий намёк и я почувствовал, что краснею. Мистер Трелони не сводил с меня глаз, спокойных и вопрошающих, заглядывающих прямо в душу. На губах его играло подобие улыбки и это усиливало моё замешательство, хотя и приносило некоторое облегчение. Я привык всегда прямо выражать свои мысли и потому заговорил, глядя ему в глаза:

– Меня зовут, как я уже сказал, Росс, Малкольм Росс. По профессии я – барристер и был назначен на должность королевского адвоката в последний год правления Королевы. Работа моя идёт вполне успешно.

К моему облегчению, он сказал:

– Да, я знаю. Я всегда слышал о вас лишь хорошее! Где и когда вы познакомились с Маргарет?

– Вначале на балу десять дней назад. Затем на пикнике, который устраивала леди Стратконнел на реке. Мы проплыли от Виндзора до Кукхэма. Map… мисс Трелони оказалась в одной лодке со мною. Я немного занимаюсь греблей, и в Виндзоре у меня есть своя лодка. Мы о многом беседовали… Естественно…

– Естественно! – в голосе его промелькнули сардонические нотки, но тепла в нем не было. Я предложил, что, поскольку нахожусь в присутствии сильного человека, мне следует показать и свою силу. Мои друзья, а иногда и противники считают меня сильным человеком. В данном случае показать слабость означало проявить скрытность. Я оказался в трудном положении, мне постоянно нужно было помнить о том, чтобы не помешать своими неосторожными словами счастью Маргарет, учитывая её любовь к отцу. Я продолжал:

– Место, время дня и окружающая природа были настолько приятными, что наш располагающий к доверию разговор позволил мне заглянуть в её внутреннюю жизнь. Подобная вещь доступна по отношению к молодой девушке любому человеку моих лет и с моим жизненным опытом!

Лицо Трелони помрачнело, но он промолчал. Теперь я должен был придерживаться определённой линии разговора, и я продолжал, прикладывая к этому максимальные усилия. Ситуация могла обернуться серьёзными последствиями и для меня также.

– Я не мог не заметить, что она испытывает некоторое одиночество. Думаю, я понял его, ведь и во мне многое сохранилось от ребёнка. Я побуждал её говорить со мной откровенно и счастлив был преуспеть в этом. Между нами возникло взаимопонимание.

– Тут на его лице промелькнуло нечто, заставившее меня живо продолжить:

– Сэр, как вам известно, она не говорила ни о чем недостойном. Лишь рассказала со свойственной ей импульсивностью о своём тяготении к отцу, которого она любит и понимает, и о стремлении больше ему довериться и войти в круг его интересов. Поверьте мне, сэр, это было прекрасно. Об этом может лишь мечтать сердце отца. Все было достойно, и она поделилась со мною, очевидно, потому что не считала меня посторонним, которому нельзя довериться… – я помолчал. Продолжать было не просто, и я боялся повредить Маргарет. Он сам облегчил Мне задачу:

– Ну, а вы?

– Сэр, мисс Трелони очень мила и красива! Она молода и её разум подобен хрусталю! Её симпатии приводят в восторг! Я ещё не стар и ни к кому не привязан. До сих пор я не испытывал подобных чувств, могу сказать это вам, хотя вы и являетесь её отцом!

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});