Фиалки на снегу - Патриция Грассо

— Это что, комплимент?

— И еще я молю его о том, — Джон не удостоил Изабель ответом и продолжал, — чтобы наша будущая дочь унаследовала твою прелесть, а будущий сын — мое терпение.

— А, тот самый сын, которого назовут Грех Сен-Жермен?

Они оба рассмеялись, привлекая к себе внимание танцующих рядом с ними. Жених и невеста были словно окружены каким-то ореолом радости и счастья, и всякий, кто видел их, не мог удержаться от улыбки.

— Я вижу, Лобелия и барон Спьюинг не отходят друг от друга, — заметила Изабель. — Не удивлюсь, если он сделает ей предложение!

— Разве? Я и не заметил.

Снова оглядевшись вокруг, Изабель заметила, что Чарлз Хэнкок танцует с какой-то незнакомой дамой, а Рут, понурившись, стоит рядом с матерью.

— В чем дело? — спросил Джон.

Изабель едва заметно кивнула на сводную сестру.

— Мне ее жалко, — сказала она. — По-моему, у них с Хэнкоком что-то не ладится.

— Никто не знает, что преподнесет нам будущее, — ответил Джон. — Милая, я вижу, что ты совершенно не волнуешься сегодня. Ты ни разу не тронула медальона!

— За это я должна быть благодарна тебе. — Глаза Изабель блеснули аметистовым светом. Она понизила голос, словно поверяя ему важную тайну: — Знаешь, когда мы входили в зал, я представила всех этих блестящих гостей в одном нижнем белье!

Джон от души рассмеялся.

— Озорница!

— Ну, у меня прекрасный учитель, — ответила Изабель.

— Спасибо за комплимент, любимая.

Джон и Изабель протанцевали еще три вальса, а затем направились в другой зал передохнуть и выпить шампанского. По дороге Изабель задержалась, встретив Рут.

— Что ты грустишь? — спросила она сводную сестру.

— Чарлз ни разу не пригласил меня за весь вечер! — едва сдерживая слезы, ответила Рут. — Вот Спьюинг вообще не отходит от Лобелии!

— Никогда не знаешь, что преподнесет нам будущее, — ответила Изабель словами Джона. — Откуда ты знаешь, чем закончится этот вечер?

— Тебе хорошо говорить, — всхлипнула Рут. — У тебя-то свадьба с герцогом через два месяца!

— Подожди-ка… — Изабель, казалось, не услышала последних слов сестры. — Кажется, я все-таки знаю, как заглянуть в будущее!

— О чем ты? — заискивающе спросила Рут, глядя на Изабель полными слез глазами.

— Помнишь нашу старую кухарку? Она знала множество старинных примет.

— Помню…

— Так вот. Сегодня двадцать третье апреля — канун Дня святого Марка. Завтра вечером, на закате, ты должна испечь пирог из пшеничной и ячменной муки. Разбей яйцо, насыпь в скорлупку соли и добавь ее в тесто. Когда пирог будет готов, открой дверь кухни и жди: придет твой суженый, чтобы отведать пирога!

— Я обязательно попробую! — воскликнула Рут, мгновенно повеселев.

— Попробуй. Все равно ничего плохого не случится.

— А что, если никто не придет? — вдруг спросила Рут, опять готовая заплакать.

— Не глупи. У каждой девушки есть суженый, — ответила Изабель. — Правда, тебе, может быть, он совсем не понравится…

Но Рут не слышала ее последних слов. Окрыленная надеждой, она поспешила поделиться с матерью своей радостью.

После ужина и еще нескольких вальсов гости начали понемногу расходиться. В конце концов остались лишь самые близкие друзья дома; они собрались в комнате для карточных игр и негромко беседовали. Изабель решила, что ей пора домой.

— Я провожу тебя, — сказал Джон, заметив, что Изабель собирается уходить.

— Не стоит: у тебя еще есть гости, — запротестовала Изабель.

— Они тоже собираются уходить.

Изабель не стала спорить. Она накинула плащ и прошла с Джоном к парадной двери.

Галлахер ждал их в экипаже напротив дома. Увидев хозяина, он натянул было вожжи, чтобы развернуться, но Джон жестом остановил его.

— Изабель! — раздался вдруг громкий крик.

Они вздрогнули и обернулись: на крыльце стояли Лобелия и Спьюинг. Лобелия кричала в полный голос, от радости позабыв все правила приличия.

— Изабель! Стивен сделал мне предложение! Возвращайтесь! Мы…

И тут раздался выстрел.

Джон схватил Изабель, словно готовясь защитить ее собой, и вместе с ней упал на мостовую. Прогремел еще один выстрел. Мимо них на огромной скорости проскакал одинокий всадник. Он исчез в тумане, и рассмотреть его никому не удалось.

— Ты не ранена? — Джон помог Изабель встать.

— А ты? — спросила она, не в силах унять нервную дрожь.

— Нет.

Джон не получил ни царапины, но пылал яростью и гневом. Мускул на его щеке задергался.

Лобелия, стоя на ступенях лестницы, орала так, будто ее режут. Спьюинг засуетился вокруг нее, одновременно пытаясь понять, не пострадали ли Джон и Изабель.

Галлахер перебежал дорогу, чтобы узнать, что с хозяином. Росс и те, кто еще оставался в доме, тоже выбежали, услышав выстрелы и крики.

— Что случилось? — спросил Росс.

— В нас стреляли. — Джон обернулся к вознице. — Галлахер, немедленно сходи за полицией!

Галлахер ушел, и Джон обратился к Изабель:

— Ты переночуешь здесь. Наутро вернись в Монтгомери-хауз и собери все вещи — я хочу, чтобы ты немедленно уехала из Лондона.

Все вошли в дом. В холле стояли герцогиня Тесса и ее сестра.

— Матушка, — сказал Джон, — я хотел бы, чтобы Изабель уехала в Эйвон-Парк и жила там до свадьбы.

— Я понимаю.

— И ничего не бойся, — добавила тетушка Эстер. — Мы готовы ради нее на все, да-да!

Изабель не знала, плакать ей или смеяться: она вообразила, как обе пожилые леди пытаются защищать ее от вооруженных преступников. Но она не нуждалась ни в какой защите: она не знала, кто стрелял, но не сомневалась, что убийца целился не в нее, а в Джона. Как она может уехать и оставить его одного в опасности!

Девушка собралась заявить, что никуда не поедет, но Джон, не дав ей и рта раскрыть, сказал матери:

— Если она будет сопротивляться, просто заприте ее в комнате… — Изабель молчала, и Джон продолжал: — Проводите ее наверх.

— Но тебя хотели убить! — Изабель больше не могла сдерживаться. — Я не могу покинуть тебя! Я нужна тебе!

— Изабель, я понимаю твои чувства и благодарен тебе. — Джон понизил голос. — Но мне будет спокойнее, если ты будешь находиться в безопасности. — Он поцеловал Изабель в губы. — Сейчас мне нужно поговорить с братом, обсудить все произошедшее. Мы будем в кабинете матушки.

— Но завтра…

— Завтра ты должна уехать в Эйвон-Парк. Понимаешь, мне гораздо труднее жить в постоянной тревоге за тебя.

— Да, я понимаю. Я не в восторге от того, что придется уехать, но я не буду спорить. Только обещай, что будешь беречь себя!

Джон обнял ее и прошептал ей в самое ухо:

— Помни: ты в любую минуту можешь расторгнуть помолвку.