Великан (ЛП) - Слейд Стюарт

Похоже, демонстрация удалась. Он и Брим сейчас летели над Монмартром. Хотя «над», пожалуй, было преувеличением. Улицы опустели, только повсюду блестело битое стекло и валялись обломанные ветки деревьев. Когда они проносились буквально на уровне крыши, оттуда им махала руками какая-то девочка. Эванс в ответ покачал крыльями, а потом потянул ручку на себя, чтобы перепрыгнуть поперечные здания в конце улицы. Теперь промчаться над Елисейским дворцом и повернуть домой.

На подходе к Парижу, FV-1 «Дева Мэриан II», эскорт B-36H «Парад Победы»

Какой же он огромный. Не просто большой. Большим был B-29. А B-36 — огромный. Гигантский. Но отнюдь не медлительный. Когда они встретили его над побережьем, бомбардировщик летел на высоте тринадцати с небольшим километров, и «Колымагам» пришлось его догонять. Они заняли место в ордере, и тут B-36 внезапно дал газу и оторвался. Потом вежливо подождал, пока истребители его вновь нагонят. А затем начал поворот. Истребители не могли так же маневрировать в разрежённом воздухе без потери скорости, они остановились. В конце концов B-36 прекратил над ними издеваться. Форман попытался отомстить, сделав бочку у него на виду — подразумевая, что настолько огромный самолёт неспособен даже начать такой манёвр.

— Попробуйте-ка, — сказал он. «Парад Победы» ответил:

— А так можешь?

Несколько минут ничего не происходило, и Форман спросил, что они делают.

— Летим с двумя заглушенными двигателей, — прозвучал ответ.

Но забавы остались позади. Здесь бомбардировщик уже не мог фокусничать. Длинные крылья, благодаря которым он мог летать так высоко, теперь создавали излишнее сопротивление и тормозили его. У сопровождения добавилось забот — внизу «Парад Победы» был уязвим. Двигатели работали на пределе, только чтобы поддерживать полёт бомбардировщика с полным трюмом пятисоткилограммовых бомб. Для выполнения приказа требовалась абсолютная точность, достижимая на меньшей высоте. Форман дал «Деве Мэриан» приотстать и занять место у хвоста. И точно. Гигантское хвостовое оперение в размахе было больше, чем крылья «Колымаги». В наушниках зашелестело.

— Держи дистанцию, флотский. Мы вас любим, но ближе лучше не подходить. Позади у нас сильная турбулентность.

Форман покачал крыльями и принял в сторону. Его эскадрилья осуществляла ближнее прикрытие. Последняя линия обороны «Парада Победы» на случай, если прорвутся вражеские истребители. Другие выдвинулись вперёд и по флангам, чтобы перехватить противника заранее. Были и другие палубные машины, включая новые «Пантеры». Они подошли после того, как закончили штурмовку. Как только расползлась новость о необычном рейде одиночного B-36, всем захотелось обеспечить его беспрепятственный пролёт.

По пути к точке встречи с «Парадом Победы» Форман пролетел над тонущей развалиной «Шайло», и слышал переговоры возвращающихся бомбардировщиков. Авианосец погиб, обеспечивая им возможность удара, и они это понимали. Лейтенант решил, что это зрелище как-то повлияет на дальнейшие действия. Не знал, как именно, но по крайней мере экипажи САК будут знать о цене, уплаченной другими, чтобы они могли выполнить свою задачу.

— Эй, малыши, я встаю на боевой курс, — это был «Парад Победы». Форман нажал тангенту.

— Принято, большой. Будем держаться поодаль. Удачи.

Париж, Елисейский дворец, салон «Марат»

У окна стояли маршал Петэн, президент Франции, маршал Гамелен, министр обороны и маршал Перно, министр внутренних дел. Они наблюдали за тёмно-синими истребителями, проносящимися над городом. Гамелен покачал головой и выругался в адрес «наглосаксов», которые посмели нарушить мир и спокойствие города. Никакого уважения к культуре, совершенно ясно.

— Итак, маршал, что произошло в Германии? — дрожащим и срывающимся голосом спросил Петэн.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

— Американцы сбросили бомбы невероятной мощности почти на каждый населённый пункт. Немцы назвали их адскими зажигалками, но думаю, правильное название «атомные», — Гамелен задумался на мгновение. Сама мысль о том, что такая разрушительная сила оказалась в руках варваров-американцев, отталкивала.

— Они доставили их на гигантских бомбардировщика, летевших на очень большой высоте. Наши люди докладывали об их пролёте. Безо всякого разрешения, замечу…

Вот же напыщенное высокомерие… типичный столичный житель, подумал маршал Перно, когда тот встал в вычурную позу. Разве вы не понимаете, что произошло сегодня? Мир навсегда изменился, а вы не замечаете. Перно был коренным бретонцем, и от рождения презирал парижан. Гамелен всё ещё говорил.

— …Тем не менее, теперь очевидно, что Германия серьёзно отброшена назад. Настолько, что может фатально лишиться надежды на успех в войне.

Уничтожение крупнейших городов и почти всей промышленности — это «серьёзно отброшена назад»? Тогда что Гамелен назовёт бедствием? Вино, поданное не с той температурой?

Маршал всё разглагольствовал.

— Мы должны обдумать, как поставить себя в данной ситуации. Американцы подобны детям. Надо решить, как их воспитать и направить куда надо. Им требуется образование и наставления. Мы должны, для их же собственного блага, взять над ними шефство, и убедить положиться на нас как учителей и пастырей. Самое главное, мы должны убедиться, чтобы они приняли нас как старшего члена коалиции, победившей Германию, и относились с заслуженным уважением.

Перно молча кипел. Гамелен был совершенно ослеплён своей англофобией и собственной ограниченной точкой зрения. Он не видел даже того, что само лезет в глаза. Тем временем Перно обратил внимание на нарастающий звук где-то рядом. Тёмно-синий истребитель с изломанным крыльями летел прямо на них. Когда двое других наконец-то прекратили хвалить друг друга как петух с кукушкой и заметили угрозу, он вырос из точки до рычащего зверя прямо за окном. Петэн и Гамелен упали на пол. Перно не стал. Собирайся «Корсар» обстрелять их, на его крыльях уже мерцало бы оранжевое пламя. Но он просто рванул вверх и прогрохотал над крышей. Перно выдержал и проводил его взглядом.

Петэн встал, трясясь больше от потрясения, чем от страха. Гамелен тоже дрожал, и от гнева, и от страха. Но именно Петэн заговорил старческим голосом.

— Скоро немцы покинут Францию. Они не могут остаться. Им надо или убраться, чтобы спасти остатки своей родины, или дождаться прихода американцев, которые высадятся и выгонят их. Мы должны показать им и всему остальному миру, что наше освобождение это наша заслуга. Окончательную победу принесли наши усилия, наша стойкость и готовность переносить лишения. Наши войска должны изгнать из Парижа немецких оккупантов. Тогда мы отметим победу и в центре внимания будет наша армия. Только тогда в историю войдёт истинная картина усилий французов.

Маршал Перно заметил, как барражирующие «Корсары» удалились. Улицы опустели, все попрятались. Вдали показалось нечто странное. Приближался огромный серебристый бомбардировщик, окруженный роем тёмно-синих истребителей. Очевидно, это один из гигантов, разрушивших Германию. Так что американцы задумали?

Над Парижем, B-36H «Парад Победы», штурманская кабина

Капитан Кэмерон лежал на животе, прильнув к оптическому бомбовому прицелу. Несколько минут назад они сбросили проверочный заряд. Радар K-5 проследил траекторию, и сравнил её с расчётной. Затем вычислил поправку и передал её в обе системы, и радарную и оптическую. Это вовсе не идеально, но так будет до тех пор, пока кто-нибудь не придумает самонаводящуюся бомбу. Кэмерон слышал, что их разрабатывают, но поверит только увидев своими глазами.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})