Избранное - Мария Петровых

«Прощальную песню, растенья, спойте весне…»

Прощальную песню, растенья, спойте весне.Как мало цветов осталось в корзине весенней!В последний день весны облака от слез красны,В облетающей роще все меньше и меньше тени.   Солнце, пылающее в вышине,   Сжигает мечтанья в кровавом огне.Полны дыханьем ветров суровых паруса облаков      =багровых.В бамбуковых зарослях ширится шепот смятенья.

Мухаммад Икбал (1877–1938)

Вечная жизнь

Не считай, что закончил свой радостный труд       виночерпий, —В виноградной лозе есть вино, что не найдено нами.Пусть прекрасны луга, не живи, как бутон затаенный, —Вольный ветер развеет его лепестки над лугами.Тайну жизни постигший — отвергни закрытое сердце,Не пронзенное до крови жгучих желаний шипами.   Будь своим средоточием, неколебимой скалою,   Не живи, как сушняк, — ветер дерзок, и яростно пламя.

Мысли звезд

Я слышал, как звезда звезде сказала:«Плывем, — но где пределы океана?Движенье — наша суть, скользим по кругу,Но цели нет в круженье каравана.

И если звезды над землей все те же,Кому на радость блеск их неизменный?Счастливей тот, чьей жизни есть границы.Земля — великодушнее вселенной.

Небытие — желаннее бессмертья.Кто стерпит безысходной жизни бремя!К чему лазурь небес, где, словно пленниц,В петле аркана нас волочит время.

Тревожно человеку жить, нет спору,Но он в самом себе нашел опору,Он время оседлал и мчится в гору,И лишь ему одежда жизни впору».

Книжный червь

Я ночью услыхал в библиотеке,Что книжный червь поведал мотыльку:«Абу-Али исследую страницы,В строке Фариабú узоры тку,И все же не узнал я смысла жизниИ счастлив не был на своем веку».Ответил мотылек полуспаленный:«Не скажут книги — как избыть тоску.Чтоб истину постичь — в огне живи.Суть бытия лишь в трепете любви».

Одиночество

Я к морю пришел и сказал неуемной волне:«Ты вечно в смятенье, какое томит тебя горе?Жемчужною пеною Искришься ты, но в грудиТаишь ли жемчужину сердца, питомица моря?»   Дрожащая, скрылась волна, ничего не сказав.Пришел я к скале и спросил: «Почему ты молчишь,Внимая рыданьям несчастных, страдальческим стонам?О, если есть капелька крови в рубинах твоих,Послушай меня, побеседуй со мной, с угнетенным!»   Вздохнула угрюмо скала, ничего не сказав.Бродя одиноко, я ночью спросил у луны:«Открой мне, в чем тайная суть векового скитанья?В твоем серебре этот мир — как жасминовый сад, —Не сердце ль пылает твое, излучая сиянье?»   Вздохнула печально луна, ничего не сказав.Тогда я предстал пред Творцом, и сказал я Творцу:«Не вижу я в мире наперсника, единоверца,Твой мир безупречен, но песня ему не нужна,Твой мир бессердечен, а я — раскаленное сердце!»   Он чуть улыбнулся в ответ, ничего не сказав.

Из письменного стола

Записи, которые Мария Сергеевна Петровых делала, начиная с конца пятидесятых годов и до конца жизни, разбросаны по многочисленным тетрадям и блокнотам. Варианты стихотворных строк чередуются в них с заметками о прочитанных книгах и размышлениями о литературе, дневниковые записи — с черновиками писем. Записи эти, как правило, не предназначались для печати, велись нерегулярно, даты отмечены лишь в немногих случаях. Мы сочли возможным опубликовать те из текстов, в которых есть некая внутренняя завершенность, а в некоторых случаях взяли на себя смелость самим выбрать из множества стихотворных набросков относительно законченные строки и строфы. Нам кажется, что это хаотичное на первый взгляд собрание разнородных записей Марии Петровых внятно говорит о неустанной работе ее души и дает читателям возможность лучше понять, лучше почувствовать поэта и человека.

Составители

* * *

Пушкин давал в статьях своих удивительно точные и емкие определения. Его страничку «О прозе» надо знать наизусть. Это характеристика современной Пушкину прозы. На одной страничке с исчерпывающей полнотой он сказал о том, что мешает развитию прозы, и о том, в каком направлении должна она развиваться.

Как это надо знать и помнить нашим теперешним прозаикам и особенно поэтам.

* * *

Одна из пушкинских записей 1827 г. начинается: «Дядя мой однажды занемог» (о Вас<илии> Львовиче).

* * *

Неприметны осени касанья.Еще густ и зелен летний лес.Но таинственное угасанье —Видимой красе наперерез —Может быть лишь в блеклости небес.

Из шуточных

И. Ш.

Я создана для черствых именин.Равно — брюнет, шатен или блондин —Мне именинник чрезвычайно дорогНе в шуме празднества, а опосля.Любительница я вчерашних корок,Мне нравятся сухие кренделя,Остатки ветчины иль осетраEt caetera, мой друг, et caetera…

(не ранее 1951, не позже 1954)[7]

* * *

…В знаменитом (одни — действительно поняли, другие — подражая или стараясь выказать хороший вкус) — «Выхожу один я на дорогу» — гениальна лишь первая строфа. Остальное — трогательно, очень по-детски, но от этой незащищенности и вправду щемит сердце.

* * *

И вот уже который годЯ говорю: не может быть,Не может быть, не может быть —Тебе бы только жить да жить…И смерть зову, а смерть нейдет.

Об «Александрине» Ахматовой[8]

Как Вы думаете строить статью?

Мне кажется — сильнее всего была бы сухая хронология.

М<ожет> б<ыть> надо отчетливее сказать — почему друзья отошли от Пушкина.

В начале статьи о «Кам<енном> госте» Вы об этом говорите ярко, смело, кратко. Здесь надо это повторить — не дословно, конечно.

Недостаточно ясен образ Нат<альи> Ник<олаевны>. Не кажется ли Вам, что если Н<аталья> Ник<олаевна> так быстро утешилась с Муравьевым…

Надо отчетливее показать, как одинок был Пушкин, как один за другим отходили от него друзья. У читателя должно быть все время ощущение, что это Пушкин, величайший поэт. Надо сказать — чтó он писал в последние месяцы, его письма, сказать о его душ<евном> мужестве, кот<орое> дало ему возможность думать о литературе накануне дуэли.

Переводя Тагора

Быть может, это нездорово,Но мною с некоторых порПод знаком Ильфа и ПетроваВоспринимается Тагор.Он как-то написал про йога,Прочесть — Господь не приведи.Ни с места йог, а строчек много,Поди-ка, попереводи!Ни с места йог. Стоит у моря,Глядит на раннюю зарю…Я столько с ним хлебнула горя,Что больше… Нет, благодарю.

* * *

3-е авг. (66 г.)

Не спится. Душно. Стучат поезда. Дни проходят томительно и быстро и бесплодно.

Вчера днем — Миша, потом — Толя[9]. Если бы хоть для них был толк от меня!

Толя переводит превосходно. Надо, необходимо помочь ему — сделать, чтобы эта работа стала в его жизни главной. Он будет великолепным переводчиком. Все, что он сейчас делает, — выше всех похвал. Победно преодолевает трудности, казалось бы непреодолимые…