Беременная для Зверя (СИ) - Росс Эллен

Выхожу. Кажется, уже несколько минут прошло. Потому что Зверь одет. Рубашку застёгивает. Меня подгоняет. Рукой направление задаёт. Указывает, куда идти надо.

В столовую просторную. Там стол уже накрыт. Тарелки дымятся пищей домашней. У меня в животе урчать начинает. От голода. Зверь ухмыляется. Кажется, опять что-то гадкое выплюнет из рта своего. Мол, после траха хавать хочется или что-нибудь в этом роде. Но он просто садится рядом. Стул под его телом массивным поскрипывает жалобно.

— Ешь, а то бледная совсем, — Наталья подкладывает мне на тарелку пюре картофельное и парочку голубцов больших с подливой. — В фарше говядина и курица, — говорит она. Но уже в сторону Зверя. Он кивает. Разрешение даёт. Потом тарелку наполненную к себе придвигает и есть начинает.

Наталья садится, уложив руки на стол. Локтями грудь объемную поджимает так, что она ещё пышнее кажется.

— Когда документы достать? — спрашивает она, привлекая внимание Зверя.

— Завтра. В город двинем. Ты с нами. Передашь. Получишь бабки. Свободна. Не виделись никогда.

— Само собой, — говорит она. — Но я бы не отказалась встретиться ещё раз.

Наталья сама не ест, только на тарелку положила себе немного салата из свежей зелени. Нагнулась, поставив на стол бутылку вина. Просит Зверя открыть, протягивая ему штопор.

— Ой, спасибо… — довольно взвизгивает, наполняет бокалы с вином. Два. Потом в мою сторону смотрит, спрашивая. — Ей, наверное, ещё нельзя пить? Девчонка совсем.

— Можно, — говорю я.

— Нельзя, — режет Зверь.

— По возрасту можно. Но я не пью, — говорю куда-то в пустоту. Не смотря на этого мужчину пугающего.

Он меня за человека не считает. Чуть только слабину дашь — по щекам хлещет. Больно. Так что я взгляд в тарелку опускаю и быстро есть начинаю. Вкус пищи почти не чувствую. Едва прожёвываю, запивая компотом из сухофруктов.

— Ох, голодная какая… — вздыхает Наталья и смотрит на меня жалостливо. — Ещё добавки дать?

— Нет. Спасибо за ужин. Я наелась.

— Тогда спать иди, — прочь отправляет Зверь.

Я глупо жду, что он вслед за мной сразу вскинется. Отчитывать начнёт, наседать из-за того, что я вякнула против его слова. Дурочка, должно быть. Но мужчина за столом сидеть остаётся. Я за углом коридора прячусь. прислушиваюсь. Он с этой Натальей беседы ведёт. Человеческие. Не как с отбросом помойным. Не как со мной. Лучше.

Плакать начинаю. Беззвучно. Но горько. Слёзы кислотой жгучей щёки разъедает. Льются и льются. Так гадко на душе. Как будто не плюнул даже, а харкнул поганью. Больно на душе. В особенности после такой близости.

Заставляю себя ноги сдвинуть с места. В направлении спальни. Как будто мертвец оживший. Едва переставляя ступни. Потом падаю на кровать, даже не раздеваясь. В комок скручиваясь, желая стать эмбрионом. Пылью. Молекулой. Ничем просто.

Зачем это всё мне? Как собаку бешеную, пинают, если что не так.

И нет ничего у меня. Ни документов, ни возможностей, ни даже телефона, чтобы позвонить. Жизнь присвоили, девственность тоже. Гордость больно пнули и на колени поставили.

А ведь понравилось…

Шепчут злобные демоны. Они из тьмы его глаз выбрались и мне на плечи уселись.

«Да, тебе понравилось у него сосать…»

Гнусные черти раскатывают усмешку по губам, останавливаясь в миллиметре от издевательской улыбки. В каждом движении тьмы по углам мне чудится образ Зверя.

Его губы. Руки. Тёмные глаза. Чёрные волосы. Уродливые шрамы на идеальном теле. И ещё более уродливое отсутствие души. Нет у него её. Верно сказал он. Нет ничего.

Нужно попытаться сбежать. Прямо сейчас.

Глава 60. Арина

Я лежу ещё несколько минут в кровати. Потом встаю и осторожно окно осматриваю. Второй этаж. Высоко. Но вдруг карниз имеется или что-то в этом роде?

Распахиваю окно пластиковое. Вынимаю сетку москитную и высовываю голову вниз. Под домом кто-то прогуливается. Мужчина. Но не Ризван. Ризвана я бы сразу узнала. Останавливается. Прикурить, что ли? Чиркает зажигалка. Огонёк оранжевый появляется.

Мужчина на мгновение голову поднимает и меня замечает. Это Тахир. Я его узнаю. Как и он меня, конечно. От испуга я перехватываю сетку москитную покрепче и на место пытаюсь воткнуть, но она падает только. Тахир сигарету выбрасывает и вплотную к дому подходит.

Я едва дышу. Вдруг доложит о попытке побега? Да и не попытка это, а смех один.

Тахир что-то переставляет. Стремянку небольшую. Забирается по ней и протягивает мне сетку, чтобы на место вставить. Без вопросов лишних.

— Сбежать не получится. Двор под видеонаблюдением. С этой стороны нету, но тут дежурить наши будут всю ночь. Постоянно. Даже не пытайся, — отрывисто шепчет.

— А ты сейчас отвернуться не можешь?

— Могу. А ты через забор в два с половиной метра перелезть сможешь? Или выбраться? Там снаружи… тоже дежурят. Не тупи… — грубо добавляет Тахир и щурится единственным глазом, не заплывшим. — Умная же, ну. Сама не понимаешь, чем тебе это грозит?

— Ты доложишь о том, что было?

Тахир колеблется мгновенье. Потом сетку до конца выставляет правильно.

— Нет.

Парень быстро слезает и отставляет стремянку прочь. Мне закрыть окно приходится и похоронить надежду.

Небольшое происшествие отрезвляет меня или это ночная свежесть в лицо дыхнула запахом смерти и опасности. Далеко же ты уйдёшь, Арина, будучи босой.

Я засыпаю почти мгновенно. Да не засыпаю, а просто в котёл темноты проваливаюсь.

Просыпаюсь от ощущения сильных рук на своём теле. Стаскивают одежду. Вниз тянут. Я вскрикиваю громко и вырваться пытаюсь.

— Чё рыпаешься? Это я. Всего лишь! — приглушённо рыкает Зверь.

Ладонью по плечу гладит. Успокаивающе. Но штаны стягивать не перестаёт. Внезапно всхлипываю. Опять трахать будет. Спермой накачивать. Долбиться. Замимаюсь изо всех сил. Зверь останавливается.

— Ты чего дурная сегодня? Раздеть тебя надо. Или в шмотках верхних спать собралась?

— Раздеть?

— Барахло скинуть. Раз сама не додумалась…

Я расслабляюсь и Зверь меня в секунду от одежды избавляет, потом приподнимает и на кровать опускает. Только теперь уже одеялом сверху укрывает.

— Спи. Завтра в больничку поедем. Анализы сдашь.

Зверь на секунду задерживается и надо мной наклоняется. Я вдыхаю его запах. Втягиваю изо всех сил, чтобы понять: был он с другой или нет? Был ли с этой Натальей?

Глупая ревность, неуместная абсолютно. Но она есть и обжигает. Сильно. Ранит.

— Чё обнюхиваешь меня, как самка? — ухмыляется и внезапно отстраняется, раздеваясь. — С тобой спать буду, дурная. Мало ли чего ещё выкинешь. Готовь звезду. Болт сам к ней с утра путь найдёт… Заговорённая она у тебя. На других опадает.

Пока его слова похабные и дурные понять пытаюсь, Зверь меня в охапку сгребает. К телу своему прижимает. Чувствую жёсткую поросль его паховых волос и орган в полувозбуждённом состоянии.

— Чё, Малая? Херню в голове гоняешь. да? — жарко в губы выдыхает. — Знай, на другую не полезу, пока твоя звезда на меня течёт потопом. Усекла?

— Ты голым спать будешь? — шепчу.

— И ты тоже голой спать будешь. В доме моём. Чтобы я всегда доступ к щели твоей имел. Моя она, поняла?

Он притягивает меня к себе. Вынуждает носом в его грудь мощную уткнуться. Дышать его запахом особенным. Дурманящим. Лишённым душка алкоголя.

— Ты не пил вино?

— Нет. Я вообще не пью. Не курю сигареты и не шмалю анашу. Довольна? — хмыкает. — Других баб тоже брать не буду. Но с тебя тогда спрос огромный. Привыкай трахаться много и часто.

Похабщина стопроцентная. Похоть голимая. Но щёки сами яблочками становятся, улыбка на губах раскатывается мазком еле заметным. Прячу её в себя. Поглубже.

— И давай без гона, Малая? Я тебе вреда лишнего причинять не стану. Пока сама не нарвёшься. Не суй нос свой Пороховский в прошлое. Иначе оно на дно нас утянет, — советует. Почти мирно. Без тени ухмылки и без намёков грязных. Удивляюсь. Он так умеет? Другим быть…