Король русалочьего моря - Т. К. Лоурелл

попыткой с ним спорить он, уже наученный горьким опытом, не стал.

– И потом, – продолжил тот, – ты это называешь «драться»? Помилуй, это так… балет. Контрданс. – Он вынул из стойки шпагу. – Выпад, – он изобразил его так вычурно, что это выглядело злой сатирой, – баттман, вот это все… глупости, Алехо. Дерутся не так. Хотя фламандцы и так, и эдак драться не умеют, конечно…

– Если сеньор покажет, что он имеет в виду, – не выдержал Ксандер, – то я постараюсь опровергнуть это мнение.

– Ты обрел дар речи, поздравляю, – кивнул дон Франсиско. – Хорошо, посмотрим, из чего ты сделан.

И пошел в атаку.

Сложно было бы сказать, кто из двух братьев лучше знал правила и приемы, но одно точно: Ксандер быстро оценил разницу между тем, кто любил фехтование как спорт, и тем, у кого, казалось, сама шпага жаждала вкуса крови. Он отбивался лихорадочно, стараясь пользоваться всем, что умел, но этого ему едва хватало, чтобы улизнуть от злого, как оса, стального жала, неизбежно отмахивавшегося от всех защит.

– А знаешь, как это – драться? – все так же светски, не сбив дыхания, поинтересовался дон Франсиско. – Вот, например, эфес. Знаешь, зачем он?

– Защитить… руку… сеньор, – выпалил Ксандер, который как раз запыхался.

– Можно, – согласился дон Франсиско. – А можно и так.

И небрежно, будто давая пощечину надоевшему слуге, ударил его в скулу как раз этим самым витым, скупо, но изящно изукрашенным эфесом. Когда звезды перестали сыпаться у Ксандера из глаз, он обнаружил, что лежит на траве, а у его горла трепещет то самое стальное жало.

– Ты хотел драться – так вставай и дерись, – сказал невозмутимый дон Франсиско. – И запомни сначала вот что: все эти выкрутасы – это неважно. Драться надо зубами, кулаками, всем, что у тебя есть. Только это и есть настоящий бой.

Улучив минуту, Ксандер шагнул, сокращая разделявшее их с Мигелем расстояние, и от души врезал защищенным стальным эфесом кулаком иберийцу по зубам. Мигель упал навзничь, прижимая ладонь к разбитым губам, но шока и боли ему хватило ненадолго – вскочил он тоже очень резво. Впрочем, и остальная компания на этом моментально забыла про взятый на себя нейтралитет.

– Подлец! – воскликнул Хуан, хватаясь за шпагу. – Это, по-твоему, честно?!

Вот теперь все, понял Ксандер, отступая так, чтобы прижаться спиной к дереву, хотя это было довольно бесполезно против пятерых. Первые выпады разъяренных противников ему удалось отбить, но это, он четко понимал, пока: стоит им хоть немного начать координироваться, и ему конец.

– О, у вас тут развлечение? – раздался откуда-то из-за этого самого дерева самый последний голос из всех, какие ему хотелось слышать, если исключать сеньору, конечно. – Так я присоединюсь, господа.

Сумасшедший сосед Ксандера выглядел так, будто и в самом деле явился на увеселение: за ухом у него красовалась роза, из-за плеча выглядывала гитара, и ухмылка у него была наглее, чем у нагулявшегося помоечного кота. Гитару, впрочем, он снял и заботливо устроил рядом с курткой Ксандера. Ксандер же скрипнул зубами. И тут решил выслужиться, подумать только! Неужели подумал, что без него не справятся? А нет, точно, развлечение, он же сказал.

Как раз к этому моменту Мигель нашел дар речи и, надо отдать ему должное, понял дело совсем не так, как Ксандер.

– Это не ваша ссора, сеньор, – промолвил он все с той же иберийской учтивостью, от которой у Ксандера так чесались кулаки.

Адриано ошибку не поправил. Более того – так широко распахнул глаза и изумился с настолько бесстыдной фальшью, что Ксандер немного даже опешил: а была ли она, ошибка?

– Как же, – отозвался он, – самая что ни на есть моя!

– Объяснитесь, – вмешался высокий хмурый парень, носивший волосы затянутыми в косицу. Косицу эту Ксандер уже заприметил, а вот имя его, как ни силился, все вспомнить не мог. Энрике? Эстебан?

– Видите ли, – не стал спорить Адриано, только розу из-за уха извлек, и по церемонности он теперь мог поспорить с иберийцами, только выходила она у него почти похабной, – иду я тут погожим днем и вижу, что у вас, господа, есть претензии к моему другу. Каким же образом это может быть не моим делом?

– Другу? – изогнул бровь Хуан.

– Другу, – невозмутимо кивнул венецианец так, будто это само собой разумелось. – По крайней мере, я присваиваю себе эту честь.

– Но вы не знаете еще, в чем суть нашей ссоры.

– А оно надо? – удивился Адриано. – Как по мне, то, что вы решили впятером драться с одним, уже повод, разве нет?

Ксандер решил было вмешаться, но тут же передумал. Венецианец явно не боялся считаться его, фламандца, приятелем, а шансы на победу его участие повышало немало.

– Вы намекаете, что мы трусы, сеньор? – мягко осведомился четвертый из иберийской компании.

Имя его как раз всплыло у Ксандера в памяти – Хосе Перес де Гусман: он был дальним родственником Альба, и Ксандеру случалось его и до школы встречать, а с приснопамятного урока фламандец запомнил и то, что его крепко сбитая фигура ничуть не мешала ему ловко фехтовать, едва ли хуже даже Мигеля.

Адриано осклабился, и даже его акцент, певучий по сравнению с иберийцами, стал как-то резче и неприятней.

– Намекаю? Да прямо так и говорю, сьор!

– У нас нет еще одной шпаги, – с ледяной вежливостью сообщил Хуан прежде, чем Хосе шагнул вперед, сжимая кулак.

– Это ничего, – в тон ему отозвался Адриано, – я пока с ножом справлюсь, – узкий стилет рыбой прыгнул к нему в руку из сапога, стоило ему едва наклониться, – а там один из вас меня снабдит.

И все еще слегка согнувшись, он вдруг кинулся вперед.

Шпага Адриано досталась от Энрике, чью фамилию Ксандер так и не вспомнил. Клинки самого Ксандера и Мигеля – первый среди равных действительно не устоял – не успели и дважды прозвенеть друг о друга, когда высокий ибериец вскрикнул и отшатнулся, баюкая окрашенную кровью кисть, а Адриано уже с победным кличем перехватил его взлетевшую в воздух шпагу. Правда, тут к нему метнулся Хуан, а потом и Ксандеру стало не до наблюдений, но смех Адриано все еще долетал порой до его ушей, а значит, приятель справлялся.

Приятель, подумать только!

А что, сумасшедший сосед все-таки оказался мировым парнем, ничего не скажешь, решил фламандец, когда Адриано вдруг, отбросив на мгновение Хуана, сделал выпад в сторону и попал точнехонько в бедро спешившему на выручку Мигелю Хосе. Избавленный тем от двойного фронта Ксандер, недолго думая, заехал Мигелю локтем в нос, а когда тот попятился, зажимая лицо окровавленными пальцами,