Василий III - Александр Филюшкин

Этот сценарий развития войны, в общем, был для Сигизмунда неопасен. Стороны повоюют в пограничье и сядут за стол переговоров. Но все изменилось после того, как поднял мятеж князь Михаил Глинский. В случае его перехода на сторону Василия III он мог увести с собой многие земли Великого княжества Литовского. А это, учитывая возможные масштабы мятежа, была бы уже катастрофа.

Михаил Львович Глинский — личность необычная. Он 12 лет прожил в Италии и стал убежденным католиком. Воевал в армии саксонского курфюста Альбрехта. Дружил с магистром Тевтонского ордена Фридрихом (1498–1510). Путешествовал по Франции и Испании. В Литве занимал высокие должности — «дворского маршалка» (то есть командира придворных войск) и затем — наместника Бельского. Он был явным фаворитом и первосоветником при Александре Казимировиче. От Михаила не отставали братья: Иван Глинский держал Киевское воеводство, Василий — староство Берестейское.

Смерть короля — всегда крушение надежд для фаворита. Михаилу Глинскому не нашлось места среди людей, приближенных к новому королю Сигизмунду I. Глинский тут же встал на путь измены: он обратился с просьбами к венгерскому королю Владиславу и крымскому хану Менгли-Гирею, чтобы они «вразумили» Сигизмунда и заставили его вновь дать Михаилу Львовичу должность маршалка. Что интересно, оба монарха пошли навстречу и даже стали грозить королю, что ему будет плохо, если он не удовлетворит карьерные амбиции Глинского. Сигизмунд же четко понимал, что ему будет плохо, если он их удовлетворит: судя по замашкам, князь Михаил вряд ли бы остановился на должности маршалка, а претендовал бы если не на корону (в чем, кстати, его подозревали современники), то уж на место фаворита и первосоветника точно. Король проявил стойкость, и разозленный Глинский 2 февраля 1508 года поднял мятеж.

Но князь оказался неудачником. Он затеял штурм Ковно, где в заточении сидел бывший хан Большой Орды Ших-Ахмет. Захватив Ших-Ахмета, личного врага крымского хана Менгли-Гирея, Глинский получал бы прекрасную возможность для политического торга. Он мог бы продать голову последнего ордынского хана в обмен на военную помощь Крыма. Но гарнизон Ковно отразил штурм.

После этого Глинский заметался. Что делать дальше, он не очень представлял. Поскольку нужен был хоть какой-то успех, он ведет отряд бунтовщиков, насчитывавший две тысячи человек, к Новогрудку. Новогрудком управляет Иван Глинский, который, естественно, сдает город, и возникает иллюзия перехода под знамена мятежников древней литовской столицы. После этого князь Михаил думал пойти на Вильно, но узнал, что там приведены в готовность войска, и побоялся повторения провала под Ковно. Тогда центр мятежа сместился под Туров, в старые владения рода Глинских.

Михаил Львович пытается договориться с королем и панами рады, на каких условиях он прекратит мятеж. Одновременно в марте 1508 года начинаются переговоры с Василием III о переходе в его подданство. Кто проявил здесь инициативу — неясно. Так или иначе, Василий III пообещал отдать Глинским в удел все земли, которые они завоюют в Великом княжестве и передадут России, — опять сработала та парадоксальная модель поощрения удельной системы, о которой мы говорили выше. Восстание Глинских открывало перед Россией новые и очень соблазнительные перспективы развития русско-литовской войны…

Но фортуна полководца отвернулась от Михаила. Он сумел взять только Мозырь, да и то потому, что его сдал наместник, родственник Глинских Якуб Иванцешевич. Осады Минска, Слуцка, Кричева, Орши, Мстиславля, возможно, также Житомира и Овруча были неудачными. Мятежникам удалось всласть пограбить села в Киевской земле, но захваченные в деревнях трофеи вряд ли можно было положить к ногам Василия III. Бунтовщики вели себя как будто в чужой стране: жгли имения, грабили, убивали ни в чем не повинных крестьян и горожан. При этом католик Глинский объявил себя защитником православия, надеясь, что это привлечет в его войско православных русинов и что этот лозунг понравится Василию III. Это было чистой воды лицемерие и особого эффекта не дало: лозунги защиты православной веры плохо сочетались с сожженными и разграбленными людьми Глинского православными деревнями на Киевщине и под Полоцком[88].

Между тем война шла без особого успеха для обеих сторон. Весной 1508 года по приказу Василия III московские и новгородские дети боярские ходили походами в Литву, разоряли окрестности Вильно, потом ушли к Брянску. Летом московские войска действовали под Оршей, Торопцом, Дорогобужем. Было занято несколько мелких крепостей. Король, выступивший против русской армии к Орше и Смоленску, запросил мира.

Ставка на Глинского провалилась: он не смог «привести» с собой вообще никаких земель, чем сильно раздосадовал Василия III: выезжие литовские князья при Иване III меньше обещали, зато больше делали, а тут такие прожекты — и столь бесславный провал… В августе 1508 года Глинский с родственниками бежал в Москву и получил в вотчину Ярославец, а в кормление — Боровск. Довольно жалкий итог для человека, мечтавшего править Великим княжеством Литовским.

19 сентября в Москве начались русско-литовские переговоры, и 8 октября заключен очередной «вечный мир». Интересно, что Россия вернула Великому княжеству Литовскому те самые города, вокруг которых шел спор накануне войны: Руду, Ветлицы, Щучью, а также Вержавы и Буйгород. Зато при этом Великое княжество согласилось с утратой Северских и Верховских земель, потерянных в ходе войн 1487–1494 и 1500–1503 годов.

Тем самым Василий III поставил точку в литовских делах Ивана III. Захваты, сделанные государем всея Руси, были узаконены. Ну а о Михаиле Глинском и его деяниях уже в качестве служебника Василия Ивановича речь еще пойдет впереди…

«Лавры Батыя не дают покоя», или Как Крымское ханство из друга стало врагом России

Рост амбиций Крымского ханства в первые годы правления Василия III был еще одним наследством, которое в каком-то смысле оставил своему сыну Иван III. Наследством, конечно, незапланированным и неожиданным. Крымским правителям не давали покоя лавры Чингисхана и Батыя. Они сами хотели быть «великими царями великой Орды». В 1502 году крымцы разбили Большую Орду. Менгли-Гирей приказал в честь этого события выбить на мавзолее своего отца, Хаджи-Гирея, слова: «Помощь Бога и быстрая победа». Но именно с этого времени, как уже говорилось выше, в Крыму пересматривают отношение к России — татары не хотели расторгать союз, но видели в России уже не равноправного партнера, а вассала Великой Орды, платящего дань и посылающего свои войска в бой по приказу хана. То есть предполагалось реанимировать традиционную, многовековую модель русско-ордынских отношений, от которой Русь окончательно избавилась только в 1480 году. Еще посла Ивана III, Мамонова, в 1500 году на переговорах заставляли произнести слова: «Уш баштанды», то есть: «Царево слово на голове держу», что значит — повинуюсь.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});