Призрак с Вороньего холма. Дружба бандита - Андрей Анисимов

— Я жена Голенева — ответила Тоня, и он подвинулся. В приемной сидела Лина и вязала на спицах. Секретарша очень ей обрадовалась.

— Тонька, у нас теперь как в могиле. Раньше от посетителей отбоя не было, а теперь ни одной души. Тоска берет. Я даже вязанье стала с собой приносить. Обходят нас люди…

— А где мой суженный?

— Олег Николаевич сам появляется на пять минут. Полчаса назад был и убежал. Вернется или нет, не докладывал. А я не настаиваю. Все равно никто не спрашивает.

— И даже не догадываешься?

— Мне кажется, он в Сочи уехал. Там кто-то отравился, идет проверка наших автоматов.

— Водой отравился?

— Нет, конечно. Где-то пообедал, а потом водички попил… Разберутся.

— И не знаешь, как его найти?

— Я думаю, этого никто не знает. А зачем он тебе так срочно понадобился?

— Да так. Соскучилась. — Тоне решила не делиться с секретаршей причиной своего визита в офис. Но Лине ее ответ понравился.

— Я тоже скучаю. Частенько своего вижу только во сне. Иногда с работы под утро приезжает.

Тоня знала, что муж Лины работает бригадиром грузчиков в сочинском порту, и посочувствовала подруге.

Они посидели рядышком, Лина напоила жену начальника чаем, угостила печеньем, за разговорами время идет не заметно. Тоня взглянула на часы и вскочила:

— Ой, уже поздно. А что если он сразу домой поедет… — И, поблагодарив Лину за угощенье, вышла. По дороге ее все время мучила какая-то мысль. Бывает так, то ли знакомый голос услышишь, то ли знакомое лицо мелькнет. А где видел, когда слышал, не помнишь. Она вспомнила, когда взялась за кольцо калитки. Она видела охранника раньше. Она встретила его в коридоре кащеевского дома, в ту ночь, когда бандит привез их с Вороньего холма.

Тоня открыла калитку и почувствовала острую боль в спине. Больше она не помнила ничего.

* * *

Ее заметили любители вечерних прогулок, пожилая пара пенсионеров, которым гулять на солнце врачи запретили. Они увидели у калитки девушку. Она лежала лицом вниз, и платье ее на спине намокло от крови. Пенсионеры подняли крик. На шум вышел Алексей Михайлович. Он поднял Тоню, послушал ее сердце. Оно слабо билось. На своей сверкающей «Волге» бывший подводник за семь минут доставил раненую в больницу, с учетом, что две из них он выгонял машину из гаража. В хирургическом отделении дежурил Семен Андреевич Трофимов, тот же хирург, что когда-то лечил Олегу растяжение ноги. Он тут же остановил кровотечение и подключил ее к аппарату искусственного дыхания. Тоня на несколько минут пришла в себя. Она хотела что-то сказать доктору. Он наклонился, но она едва шевелила губами. Потом затихла. Хирург стал готовить капельницу для переливания крови. Обратился к Нелидову. Но Алексей Михайлович не знал ее группу, а на анализ не было времени. Пока он пытался найти лаборантку, пока поднимал по телефону с постели ассистентов на случай операции, Тоня умерла.

* * *

Голенев приехал в больницу через полчаса. Узнав, что жена скончалась от ножевой раны, он завыл. Выл страшно и долго. Потом смолк и ушел. Хорьков и Алексей Михайлович пытались его задержать, но он зыркнул на них зверем, вырвался, растворился в темноте. Все ночь он шагал по шоссе в сторону Адлера, потом обратно. Где-то вышел на незнакомый пляж, упал на песок, и заплакал. Здесь ему никто не мешал. Олег не знал, что умеет плакать. Он встречал на войне много страшного. На его руках умирали друзья, развороченные минными взрывами, он собирал по кускам афганских ребятишек после обстрела их селений нашими С-20, он своими глазами видел «куклу» и не разу не заплакал. А потеряв Тоню, ревел белугой. Потом он успокоился. Жалость от потери любимой постепенно соединилась с ненавистью к ее убийце. Теперь он будет жить только для мести. Все остальное потом: завод Тихона, свой бизнес, даже дети. Сироты в надежных руках мамы Руфы. Они могут немного подождать.

Он встал и легкой рысцой, как волк, начавший погоню за жертвой, побежал вдоль берега, затем выбрался на шоссе, протрусил по улицам Лазоревска и свернул снова на берег к их дому. Увидев на террасе бочку с вином и цветы, внимательно все изучил. Потом постучал к хозяевам. Не смотря на раннее утро, бывший подводник был уже одет и вышел к нему сразу. От Алексея Михайловича Голенев узнал, что в конце дня жена куда-то отлучалась. А до этого к ней кто-то заезжал. Видно, этот кто-то и оставил дары. Они проговорили довольно долго, но Олег все время поглядывал на часы. В семь он побежал к больнице. Семен Андреевич Трофимов как раз сдавал смену.

— Прими мои соболезнования, капитан. Я старался ее спасти, но в районной больнице с ее раной, да еще ночью, все не так просто. В Москве, в знаменитом Склифе, ее бы, наверное, вытянули. Так что извини, брат.

— Она умерла, не приходя в сознание?

— Нет, на минуту пришла в себя, и даже пыталась мне что-то сказать. Но слишком тихо.

— Постарайся вспомнить. Это для меня очень важно.

— Мне показалась, она сказала «охранник из глухих» или «охранник из глуховатых». Что-то вроде этого. Боюсь соврать.

— Спасибо. Где она. Я хочу с ней побыть.

— Пошли.

Хирург повел Голенева вниз. В маленьком больничном морге имелась только одна морозильная камера. Доктор попросил санитара выкатить каталку с телом Тони и оставить Голенева с покойной наедине. Тот все сделал и ушел вместе с хирургом. Тоня лежала под простыней. Олег приоткрыл ей голову, поцеловал в лоб. Она уже остыла, но была очень красивой. Бледное лицо окаменело, превратившись в мраморное изваяние. Черты немного заострились, стали тоньше и еще прекраснее.

— Прости, девочка. Я тебя не уберег. — Он сел рядом и больше ничего не говорил. Лицо у него тоже побледнело и ожесточилось. Если бы кто-нибудь в этот момент заглянул ему в глаза, он бы увидел в них свою смерть. Это были глаза палача.

Вышел из морга он в половине девятого. Первым делом дал телеграмму родителям. Потом пошел в офис. Возле дверей стоял милицейский ОАЗ. Из него выскочил участковый Митков. Тот самый Митков, которому Олег врезал после гибели однополчанина:. Видно, участковый не держал зла на Голенева. Милиционер подскочил к Олегу, пожал ему руку и доложил:

. — Товарищ Коленев, вас хочет видеть полковник Чуприянов.

— Зачем я понадобился начальнику милиции?

— Убийца вашей жены задержан.

Больше вопросов Олег не задавал, а тут же уселся в машину. Через три минуты были на месте. Чуприянов встретил Голенева в приемной, и сам провел в кабинет:

— Прими, Олег, мои соболезнования. Словами тут не поможешь, но мы сделали что смогли. Задержали гада.

— Кто же этот гад?

— Знакомая тебе личность. Вано Жвания, сухумский бандит. Мы его в сочинском кабаке взяли. Вооруженное сопротивление оказал. Хорошо, что без жертв…

— Признался?

— Пока молчит падла. Но куда денется, расколем. Следователь Куликов на него вышел. Я ведь говорил, что он Жопа, но работать умеет.

— Могу я поговорить с Куликовым?

— Говори. Он у себя в кабинете. Через полчаса ему Жвания на допрос привезут. Кстати, я твоих афганцев освободил.

Олег пожал Чуприянову руку и пошел вниз. Кабинет находился на первом этаже. Со следователем Куликовым Олег недавно встречался по поводу гибели адвоката Лапочкина. Через пол часа беседы, бывший афганец с первой частью характеристики полковника согласился. Куликов был отпетым занудой. А вот криминального таланта у него не заметил, и оптимизма Чуприянова по отношению к своему следователю не разделял.

«Может, я и ошибся. Нельзя судить о людях по первому впечатлению». Подумал он, подходя к двери.

Куликов тоже выразил Голеневу свои соболезнования. Но Олега интересовали факты. Через десять минут весь следственный процесс, проведенный Куликовым в связи с убийством Тони, он знал. Следователь опросил соседей. Вдовушка из третьего дома, заметила как вечером к калитке Нелидовых подкатил открытый розовый лимузин. Еще она видела, как Тоня говорила с кавказцем, который на этом лимузине и приехал. Такая машина есть только у Жвания. Его Каделак кабриолет знают на всем побережье.

— Вот от кого вино и цветы. — Догадался Голенев.

Куликов не понял:

— О чем это вы?

— Да так. Товарищ следователь, могу я поговорить пять минут с бандитом?

— Вообще-то не положено. Без санкции начальника милиция я не имею права.

— Хорошо, с полковником я договорюсь. — Куликов разрешил Олегу воспользоваться внутренним телефоном, и через две минуты разрешение, им было получено.

— Надеюсь, вы его здесь не убьете? — Подозрительно покосившись на Голенева, спросил Куликов.

— Можете не волноваться. Я его и пальцем не трону.

Жвания привезли под усиленной охраной. Даже в кабинете Куликов попросил наручников с Вано не снимать. Бандит злобно оглядел следователя, и с удивлением уставился на Олега.