Если завтра случится - Анна Джолос

тихо.

— Достаточно острот, Насть.

— Не могу дышать в нём. Не затягивай пояс так сильно! — нарочно вредничаю.

— Терпи, как никак балерина! — отзывается она мне в тон. — Ну всё, готово. Обувайся и можем идти.

Бросаю быстрый взгляд на своё отражение. Мать права, я выгляжу хорошо, но этот факт почему-то абсолютно не радует.

— Когда состоится свадьба? Мне нужна дата. Ты же в курсе естественно?

Предательница.

— Насть…

— Мам, — наши взгляды встречаются в зеркале. Она театрально вздыхает.

— Семнадцатого сентября.

***

Выход на публику в этот вечер — то ещё испытание. Советы психолога в топку. Ни одна из данных рекомендаций мне не помогает, когда я спускаюсь вниз.

Чувствую, как лихорадочно пульсирует венка на шее. Как тарабанит сердце о рёбра. Как потеют мои ладони от нервного перенапряжения.

Поднимаю глаза, хоть и до ужаса боюсь упасть с лестницы, запутавшись в длинном подоле своего пышного платья.

Музыка. Скрипка.

Кругом люди в вечерних нарядах.

Они беседуют друг с другом. Кто-то смеётся. Кто-то выпивает и ест. Все они чем-то заняты, но ровно до того момента, как замечают моё появление.

Фотовспышка. Вторая. Третья.

Сощурившись, моргаю от неожиданности.

— Анастасия?

В одно мгновение всё меняется. Музыкант перестаёт играть. Разговоры разом стихают. На меня обращены десятки лиц. Взгляды выражают диаметрально разные эмоции: сожаление, удивление, интерес, зависть.

— Дорогие мои гости! — отец берёт слово. — Бесконечно рад видеть каждого из вас здесь.

Мама уже по традиции сжимает мою руку. Якобы в знак поддержки. Сперва мне и впрямь казалось, что она сопереживает мне, но теперь… Этот её жест отчего-то неимоверно раздражает.

— Ни для кого не секрет, что некоторое время назад семья Зарецких переживала худшие времена. Моя дочь была похищена… — делает паузу, после чего продолжает. — Именно тогда мне, как отцу, удалось осознать, каково это: внезапно лишиться своего ребёнка. Испытать чувство абсолютного страха, подавляющей безысходности, прогрессирующей беспомощности и глубокого отчаяния.

— Тащите Оскар, — шепчу я.

— Прекрати, — цедит мать сквозь зубы.

— Даже врагу не пожелал бы подобной участи, ведь для любого родителя его дети — это самое ценное из того, что он имеет.

— Верно, — соглашается с ним кто-то из зала.

— Сегодня я безмерно счастлив оттого, что моя Настя здесь. Живая и здоровая, — подходит к нам. — Пожалуй, это и есть самый лучший подарок, преподнесённый мне Господом Богом, — целует меня в лоб и приобнимает, снова разворачиваясь к гостям. — Давайте же поднимем бокалы за самое важное: за то, без чего мы с вами неполноценны. За наши семьи. Пусть ваши родные и близкие всегда будут рядом с вами!

Звон стекла.

Нескладный хор голосов.

— Ты как? — осведомляется отец, озабочено на меня глядя.

— Долго учил? — вскидываю подбородок.

Никто нас не слышит, но мать всё равно шикает на меня.

— Это слова от души, дочка.

Устало улыбаюсь.

Не будь вчерашнего разговора, состоявшегося между нами накануне, я бы, возможно, в это поверила. Но увы… Так уж получается, что его интересы в приоритете.

— Скажи, Эдуард, что виновные наказаны!

Около нас престарелая пара. Узнаю их. Горельские. Муж и жена. Им принадлежит один из самых известных в стране заводов по производству рыбных консервов.

— Наказаны, Лидия Витальевна, — уверяет отец.

— Бедная девочка! Под землёй, в кромешной тьме! Одна! — дама посылает в мою сторону взгляд, преисполненный состраданием. — Как вы себя чувствуете, Настенька?

— Я в порядке, спасибо.

— Ох, милая, пусть Всевышний отныне дарует тебе только радость. Алиса, вы уж берегите ваш цветочек, — обращается к матери.

— Непременно, — обещает та в ответ.

— Пойдём, Лидочка, — мужчина уводит от нас болтливую старушку. Однако ей на смену тут же приходят другие. А если точнее, чета Джугели. Та самая, с которой мне предстоит породниться в ближайшем будущем.

— Эдуард, прекрасные слова. Этери едва не пустила слезу, — с сильным акцентом вещает высокий грузин, отец моего жениха.

— Благодарствую, Гурам.

— Анастасия, — мать Амирана, облачённая в дизайнерское платье, украшенное обилием камней, внимательно и дотошно меня рассматривает. — Как вы?

Боже! Как же меня раздражает этот вопрос! Ну почему каждый считает своим долгом мне его задать?

— Здравствуйте. Всё хорошо, спасибо.

С Этери Джугели мы встречаемся во второй раз. Как и тогда, она производит впечатление надменной чопорной особы. От неё буквально за километр веет лютым холодом.

— Алиса, вы дочь совсем не кормите? Такая нездоровая худоба настораживает… — снова проходится по моей фигуре оценивающим взглядом.

— Настя — балерина, не забывай, — мягко отзывается мама.

— Балерина, — произносит Этери так, словно это ругательство. — Кожа да кости. А нам нужна невеста, которая способна выносить наследника.

— Наследника?

Где-то тут и выпадаю из своего комотозного состояния.

— Ну конечно, милочка. А как же?

— Не гони коней, Этери, дети ещё не поженились, а ты уже о наследниках разговор ведёшь, — смеётся её муж.

— Об этом наперёд надо думать, Гурам. Особенно, имея печальный опыт.

— А вот и наш сын, — объявляет он, глядя на Амирана, шагающего по направлению к нам.

Белоснежная рубашка. Стильный костюм. Хмурый суровый взгляд. Уверенная походка.

— Добрый вечер. Алиса, — целует руку моей матери. — Эдуард Сергеевич. С юбилеем! — обменивается с отцом рукопожатием. — Долголетия и процветания Вам!

— Спасибо, дорогой, — папа, улыбаясь, хлопает его по плечу.

— Настя, — глаза Амирана останавливаются на мне. Изучают. Исследуют. Загораются недобрым огоньком. — Украду тебя? Потанцуем?

— Да.

Соглашаюсь. Желание сбежать отсюда чересчур велико. Я ощущаю страшный дискомфорт, стоя рядом с его матерью.

— Алиса, твоя дочь давно посещала врача? — слышу уже за спиной. — Анастасия такая бледная…

Врача.

Не удивлюсь, если столь помешанная на здоровье особа потребует перед свадьбой прохождение полного медицинского осмотра.

— Ты нормально себя чувствуешь?

Кхм. Вообще я не ругаюсь матом, но услышав это… очень хочется.

— Я в порядке, — в который раз выдаю словно робот.

— Что сказала моя мать? — кладёт свои медвежьи лапы мне на талию.

— Что я не смогу выносить наследника из-за чрезмерной худобы, — говорю, как есть, обнимая его за шею.

— Понятно. Не обижайся на неё, Настя. Дети — больная тема. У младшего брата жена не может забеременеть четвёртый год. Какие-то проблемы. Вот она и переживает.

— Ясно.

— Ты замёрзла? — нахмурившись, чуть отклоняется. Заметил ту дрожь, с которой я не могу совладать.

— Не замёрзла, это просто стресс. Здесь так много людей…

— Отвыкла? — касается губами моего виска.

— Да.

В этот момент пытаюсь понять, отзывается ли во мне хоть что-то.

В нос помимо воли пробирается его запах. Раньше мне очень нравился этот парфюм, но теперь… Теперь что-то не так. Танцуя с ним, я почему-то беспрестанно борюсь с желанием отодвинуться подальше и увеличить расстояние, кажущееся чересчур интимным.

— Выглядишь великолепно. Красивое платье, красивая ты, — говорит он,