Жития святых на русском языке, изложенные по руководству Четьих-Миней святого Димитрия Ростовского. Книга шестая. Февраль - Святитель Димитрий Ростовский

ночью, сокрушив и разбив их на малые части, раздал эти части нищим.

Спустя два дня, царь послал к святому, повелевая, чтобы он исполнил обещанное и в тот же день пред всем народом принес жертвы богам. Феодор, обещав исполнить всё это, с поспешностью отправился к царю, и царь, вместе с ним, поехал на площадь, находившуюся среди города, и там, сев на престоле своем, сказал святому Феодору:

– Премудрейший Феодор, прекрасный воевода, почтенный бывшими прежде нас царями! Вот настал день жертвы и празднества. Итак, всенародно принеси жертвы богам, дабы все жители видели твое благоговение к ним и чрез это стали бы еще более старательными и усердными в своих жертвоприношениях.

В то время, как царь говорил это, один из стоявших здесь сотников, по имени Максентий, сказал ему:

– Клянусь великими богами, царь, обманут ныне ты этим нечестивым Феодором. Ибо я вчера видел золотую голову богини Артемиды178 в руках одного нищего, который шёл и радовался. Я спросил: где ты ее нашел? А он мне сказал, что ее дал ему Феодор Стратилат.

Услышав это, царь Ликиний содрогнулся и, недоумевая, долгое время молчал.

Тогда святой Феодор сказал ему:

– Вот что для меня сила Христа: всё то, что Максентий сотник сказал тебе, царь, – всё это правда, и я хорошо поступил, разбив твоих идолов. Ибо, если они сами себе не могли помочь, будучи сокрушаемы, то как они могут подать помощь тебе?

Ликиний, выслушав такой ответ святого Феодора, оставался некоторое время безгласным, как бы человек немой и потерявши рассудок. Сидя в большой печали и облокотив голову свою на правую руку, скорбя и сетуя, он, наконец, произнес:

– Увы мне, увы мне! Как я поруган! И что я теперь скажу, что сделаю, – не знаю. Будучи могущественнейшим царем, и собрав такое большое количество воинов, я пришел к этому несчастному человеку, и теперь осмеян всеми моими врагами, особенно за то, что сей окаянный сокрушил победоносных моих богов и раздал их нищим.

Потом, обратившись к святому, он сказал:

– Феодор, это ли твое воздаяние богам за принятые от них дары? Этого ли я ожидал, когда осыпал тебя столь великими почестями? И ради того ли я оставил Никомидию, придя ныне к тебе? О, злой и порочный человек! Поистине, – ты сын коварства и скверное жилище лукавства, – лестью меня заставивший прийти сюда. Но, клянусь тебе силою моих великих богов, я не потерплю этого, и не добром кончится для тебя твоя хитрость.

Святой отвечал Ликинию:

– Безумный царь, что ты так разгневался? Посмотри сам и уразумей силу твоих богов? Если бы они были действительно боги, то почему же они сами себе не помогли? Почему они не разгневались на меня, когда я их разбивал, и не послали с неба огня, дабы сжечь меня? Но они суть бездушные и бессильные вещи, которые так же легко рассекаются рукою человека, как золото и серебро. Ты, царь, гневаешься и возмущаешься, а мне смешно твое безумие. Ты гневаешься и яришься, а я мужаюсь и не обращаю внимания на твою ярость. Ты печалишься, а я радуюсь погибели твоих богов. Ты упорствуешь Господу, а я благословляю Его. Ты хулишь Бога истинного, а я восхваляю Его в песнопениях. Ты поклоняешься мертвым богам, а я поклоняюсь Богу Живому. Ты служишь скверному Серапису179, а я служу пречистому и честнейшему Владыке моему Христу, восседающему на чистейших Серафимах. Ты почитаешь мерзкого Аполлона180, я же чту Бога живущего во веки. Ты уголь Фракийский181, я же князь римский; – ты Ликиний – веятель, я же Феодор, – дар Божий182. Итак, царь, не гневайся и не ярись; поступая так, ты только проявляешь свою внутреннюю муку и уподобишься ослу или какому-либо мулу.

Тогда Ликиний царь, еще более разгневавшись, велел распростереть крестообразно святого обнаженным и сильно бить сырыми воловьими жилами.

И били воины святого мученика без пощады, меняясь между собою, так что его били то по трое, то и по четверо воинов, и в это время святому Феодору дано было шестьсот ударов по спине и пятьсот по чреву.

Царь же Ликиний издевался над ним, говоря:

– Феодор, потерпи немного, пока ни придет к тебе Христос Бог твой, Который освободит тебя от рук мучителя.

Святой отвечал:

– Твори со мной, что хочешь, и не останавливайся: ибо ни скорбь, ни теснота, ни раны, ни меч, никакая-либо другая мука не разлучит меня от любви Христовой.

Тогда царь, воспылав еще большею яростью, сказал:

– Ты всё еще исповедуешь Христа?

И повелел снова без пощады бить святого мученика по спине оловянными прутьями, а потом строгать тело его железными когтями и опалять горящими свечами, раны же его растирать острыми черепками.

Святой, перенося всё это мужественно, ничего другого не говорил, как только: «слава Тебе, Боже мой!» После всех этих мук, царь велел заключить святого Феодора в темницу, ноги его связать путами и не давать ему пищи в продолжение пяти дней. По прошествии пяти дней, он приказал приготовить крест и распять на нем святого.

И вот, как некогда Христос Господь наш Пилатом, так теперь и святой Феодор был распят Ликинием на кресте, и руки и ноги его были пригвождены.

Но жестокие мучители старались еще более увеличить страдания и муки святого. Они вбили в него острый и длинный гвоздь и резали тело его бритвами; юноши же и отроки напрягали свои луки и стреляли в лицо его, так что зеницы очей его были проколоты стрелами.

«Я, – говорит описатель страданий его, – нотарий183 Уар, – видя все эти ужасные муки и как бы слыша его внутренние страдальческие стоны, бросил книгу, в которую все это вписывал, и, повергшись с плачем к стопам его, сказал:

– Благослови меня, господин мой, благослови меня! скажи мне, рабу твоему, последнее слово!

Господин же мой, воин Христов Феодор, сказал мне тихим голосом:

– Уар, не оставляй службы своей и не переставай смотреть на мои страдания; опиши их, опиши и кончину мою и пометь день ее.

Потом, взывая ко Господу, святой сказал:

– Господи, Ты мне еще прежде сказал: Я с тобою. Почему же теперь Ты оставил меня? Смотри, Господи, как дикие звери из-за Тебя всего меня истерзали: зеницы очей моих пробиты, тело мое раздробляется от ран, лицо уязвляется, зубы сокрушаются; одни только нагие кости