Мы сгорим вместе. Сводные. - Маргарита Аланина

Наверное, дело в том, что Гоша тянется к любым представителям сильного пола из-за отсутствия отца. Танька как-то говорила, что он с их соседом «дружит». То есть тянется к нему и постоянно пытается втянуть в игру. Сегодня, похоже, у Холодова в меню Демьян. Забавно.

В парке, где на входе надо купить карточку и закинуть на неё денег для оплаты каруселей, Покровский закидывает на счет десять тысяч и дает Гоше возможность выбирать. Обалдеть, укататься до тошнотиков можно.

Собственно, этим мы и занимаемся.

Я пищу от восторга всё время. Особенно во время «Морского боя». Разбиваемся на команды: я с Таней в одной лодке, мальчики в другой. Далеко отплыть от берега нам не удается. Покровский блокирует любое наше движение, а Гоша стреляет воздухом из огромной пушки на «носу» лодочки. Мы с Холодовой корчимся от типа попаданий и выкрикиваем дразнилки. Будто нас всем по пять лет. И плевать, что мы распугали половину посетителей аттракциона.

После «боя» Демьян присаживается перед Гошей и вручает ему несколько купюр:

- иди сестру покорми, а мы с Юлей на колесе обозрения прокатимся.

Таня укоризненно качает головой и уводит Гошу. А мы идем на колесо обозрения. Садимся напротив друг друга. Атмосфера резко меняется. Тяжелеет. Один взгляд Демы и внутренние маяки окончательно дают сбой. Путеводная звезда гаснет. Оставляя меня искать верный путь по наитию.

Не думаю, просто выталкиваю слова один за другим:

- Почему ты изменил своё отношение ко мне?

24.3 По наитию

24.3 По наитию

Мимика лица Покровского каменеет. Зеленые глаза, как самонаводящиеся ракеты, концентрируются на мне.

- Ты же сказала – закрыли счет.

- А я не упрекаю, а хочу понимать - не путаешь ли ты чувство вины с симпатией?

- Не путаю, - бросает обманчиво небрежно. Я уверена, что его задевает моё предположение. Внешних признаков нет, но я это чувствую.

- То есть тебя резко кинуло от одного к другому? Без причины? Может дело не во мне вовсе? – иду ва-банк. Если не ответит, то я буду сама пытаться понять.

А вообще я так думаю не без оснований. Он назвал меня «маленькая крайность», я сама думала, что он- человек крайностей.

- Ага, кинуло. Встретилась мне одна…крайность и кинуло, - улавливаю смешинку в интонации и давлюсь воздухом.

Крайнова и крайность. Ясно всё. У Покровского настолько тонкий юмор, что без слухового аппарата не расслышишь.

- Милый каламбур, - фыркаю и поправляю резинку на волосах.

Демьян не реагирует, смотрит куда-то вдаль. Мимо меня. Напряженно выдыхает и ставит локти на колени, подавшись ко мне. Зеркалю его позу.

- Я ТЕБЯ разглядел, - или он говорит очень тихо, или это я глохну?! Сложно понять, ведь смысл слов гораздо глубже, чем кажется на первый взгляд.

- Что значит разглядел? – надтреснуто шепчу.

- Понял, что ты не просто девчонка, которую притащил в дом хахаль матери. Думаю, что сейчас не скажу ничего нового. Меня не повело от радости, когда вы в дом притащились. Думал, что нищеброд грамотно раскрутил ту, которая решила поиграть в любовь. Ни квартиры своей, ни тачки нормальной. У Крайнова доход валяется в ногах одного счета матери матери. И меня бомбит, что он... - Демьян замолкает, сглатывает и отводит взгляд.

Мне становится не по себе, открытое пространство медленно сужается до небольшого просвета. Подаюсь ещё ближе. Ограничитель неприятно давит, на что я не обращаю внимания. Я обращаюсь в слух.

– Дальше…пока я переваривал, что мы теперь под одной крышей обитать будем, а мама замуж за намылилась, она продолжала жужжать. Я должен с какой-то девчонкой типа поладить, а мне плевать было есть ты или нет. Хотел я или нет, но день за днем происходили какие-то процессы, о существовании которых не задумывался. Поэтому мы в этой точке. Если без реверансов и подробных описаний, то это было не резко и внезапно, а плавно и бессознательно. И твои ноги четко смертельный захват делают, - криво улыбается.

Нет, не прокатит заболтать меня. Я подобралась к чему-то более важному, чем комплименты моим ногам.

Делаю вдох до жжения в горле. Выдох в хрип превращается.

Я понимаю Демьяна. Не оправдываю отношения ко мне, но понимаю. Покровский, едва я к кабинету приблизилась, коршуном налетел, а тут новый муж матери и его дочь в доме. Не просто в доме, а в доме его отца. Неужели Вика совсем не подумала о реакции сына? Получается ей всё равно? Или у неё рана затянулась, а у него нет...

А насколько рана свежа…?

Собираясь затронуть острую тему, становится по-настоящему страшно. От страха кислород буквально испаряется из организма, отчего возникает удушье.

Вдруг Демьян превратится обратно в чудовище, и мы слетим с нашей «точки». Но..мне необходимо понять, что же за человек такой мачеха и степень горения сводного…

Один вопрос. Всего один.

- Дем, а сколько времени прошло как… с момента… -заикаюсь, простое слово выдавить не могу. – Как долго Вика вдова?

Он вскидывает мутные глаза на меня. Океан боли плещется в них. И это малая часть, которую видно. Я боюсь представить, что происходит у Демьяна внутри?

- Можешь не отвечать, - поспешно иду на попятную. Надо было не делать этого шага. Некоторые вопросы лучше никогда не задавать.

- Он признан мертвым юридически. Он не умер. Он пропал без вести пять лет и почти восемь месяцев назад. Мать перестала считать его живым спустя примерно год после исчезновения, а я…. – сбивается с четкого дикторского тона. Тухнет на глазах…

Болезненно резко мотаю головой. Каждой клеточкой тела молю.

Не надо продолжать. Пожалуйста. Не надо.

Я не хочу слышать, что он ждет.

Я не хочу представлять, что он чувствует и как его рвет. Чего стоило ему каждое сказанное слово. По мне, неизвестность хуже, чем однозначность. Ты знаешь, что наступил конец. Точка. Многоточия быть не может. А неопределенность дает надежду, а возможно иллюзию.

Демьян, черт возьми, верит, в то время как его мама сдалась! По отношению ко мне Вика, может, и мила, но к Демьяну она жестока. Почему она так скоро перестала ждать и не скрыла от Демьяна этого?! Почему не сделала вид для него, ведь не могла не видеть. Он же её сын!