Рыдания усопших (сборник) - Людвиг Павельчик

Не меняя позы и по-прежнему не спуская с меня глаз, мой гость указал кончиком все еще не потухшей сигары в сторону потрескивающего в камине огня. Пламя вздрогнуло, зашипело и, словно оскорбившись столь бесцеремонным с ним обращением, погасло, не оставив ни тлеющей искры, ни дыма, ни запаха. В комнате мгновенно стало темно, как в могиле. Сгинул во тьме камин, пропали большое старинное кресло и расположившийся в нем силуэт, и даже своих собственных рук я больше не видел. Меня обуял страх. Липкий, противный ужас, сковавший вдруг мое тело и дух. Я не знаю, что было тому причиной, но, никогда не боявшийся темноты, сейчас я буквально обмер.

Долго мой испуг, однако же, не продлился, так как уже через несколько секунд дрова в камине, повинуясь приказу неясной силы, вновь вспыхнули, заставив исчезнувшие было во мгле предметы вновь обрестись на своих прежних местах в поле моего зрения. Отсутствовала лишь одна часть «интерьера», но, безусловно, самая значительная, а именно человек, чьей волей были вызваны события последних мгновений. Кресло пустовало, и даже дым его сигары, еще минуту назад густо клубившийся под потолком, исчез, растворившись неведомо в чем.

Впрочем, отсутствие моего недавнего собеседника не затянулось: бесшумно и с каким-то налетом трагичности он вышел из погруженного во тьму дальнего угла помещения и, как ни в чем не бывало, занял свое прежнее место в кресле. Между большим и указательным пальцами его руки была зажата все та же, отчего-то не становящаяся короче, сигара.

Простите мне эту маленькую демонстрацию, друг мой. Она инфантильна и недостойна меня. Но, видя, что доля сомнения в моей честности еще присутствует в Ваших разрозненных мыслях, я решил убедить Вас в том, что я, по крайней мере, не вор, забравшийся в дом в Ваше отсутствие и теперь пускающий Вам пыль в глаза в надежде улизнуть. Как видите, это не так, и мне приятно, что Вы в этом убедились, струя табачного дыма снова потянулась к потолку, медленно растекаясь по всей его поверхности, а в гостиной моего дома вновь стало относительно уютно.

Боюсь, что не совсем понимаю, решился я на необдуманную реплику, каким же образом я могу быть полезен в Ваших делах, являясь, как Вы, конечно, заметили, человеком несведущим и ничего, по сути, не умеющим?

О нет, ни в коем случае! Не нужно, дорогой друг, преуменьшать своих качеств и способностей! Вы не обладаете знаниями, это правда, но у Вас есть нечто другое, имеющее не меньшую ценность – Ваше желание и упорство в достижении цели, которое является фундаментом в том деле, которое мы для себя избрали. Полагаю, Вы не обидитесь, когда узнаете, что я уж с лишком год наблюдаю за Вами, следую, можно сказать, по Вашим пятам и успел убедиться в правильности своей оценки. Увидев, как рьяно Вы раскапываете землю, порой не делая ни единой паузы до самого гроба, и какой аккуратной оставляете затем могилу, я понял, что не ошибся.

Не ошиблись в чем? я не мог понять, смеется ли мой собеседник или говорит серьезно, так как мало верил, что мои отчаянные изыскания могут быть кем-то одобрены, будь то бес или ангел, а посему старался не попасться на удочку сомнительных дифирамбов.

Минуточку терпения, мой друг! На самом деле все просто: мне в моей работе также порой требуются тела те трупы, которые Вы добываете из кладбищенской земли в поисках артефактов. Похоронного бюро моих предков давно уж не существует, оно кануло в Лету, как и все в этом мире, а мой род занятий в миру не дает мне, к сожалению, неограниченного доступа к покойникам. Вот и выходит, что я, как и Вы, должен сам заботиться о материале для моих работ. Однако должен признать, что человек я физически не очень выносливый, да и, пожалуй, чересчур брезгливый, как бы странно это ни звучало, и мне трудно представить себя с кайлом в руках, долбящим твердую землю. Заговоренной же лопаты я, несмотря на все мои способности, пока не изобрел. Несколько раз мне приходилось нанимать рабочих для копки, но этот люд, знаете ли, весьма ненадежный и, что еще хуже, имеющий обыкновение делиться своими впечатлениями со всей округой, гость поморщился, и я понял, как много неприятностей доставили ему проклятые рабочие. – Ну, а об аккуратности и точности исполнения и говорить не приходится этих качеств всегда недоставало низшему классу… Вы же собранны, постоянны в своих желаниях и увлечены нашим делом. И, поверьте, было бы прекрасно, если бы Вы смогли направить свою энергию в нужное русло, использовать ее целенаправленно! Так вот, предложение мое простое: Вы станете помогать мне в добыче тел, сопровождая меня в моих странствиях, я же, в свою очередь, передам Вам некоторые из своих знаний, которые Вам, несомненно, позволят в дальнейшем перейти к собственной «практике». Я также позабочусь о том, чтобы Вы занимались систематизированно, и обещаю не перегружать Вас работой. К тому же Вы, разумеется, сможете присутствовать при некоторых из моих опытов. Ну, что скажете?

У меня перехватило дыхание: с одной стороны, я прекрасно понимал, что меня лишь нанимают для грязной работы, которую никто больше делать не хочет, с другой же… Не все ли равно, где и когда раскапывать могилы? Я и без того, как одержимый, постоянно занимаюсь этим неприглядным делом, теперь же мои старания приобретут смысл! К тому же, судьба дает мне шанс приобрести вожделенные знания, без которых я так навсегда и останусь несчастным гробокопателем, который, несомненно, когда-то будет помещен в сумасшедший дом, под сочувствующие взгляды и вздохи умников в белых халатах да сердобольных матрон из социальной службы. Более всего на свете меня страшила перспектива быть осмеянным, и мысль, что кто-то будет относиться ко мне со снисхождением, приводила меня в ярость. С помощью же и поддержкой моего нового знакомца я, безусловно, мог бы всего этого избежать, а возможность учиться у него перевешивала нежелание быть рабочей силой в чужом деле. В конце концов, любой студент начинает познание премудростей профессии с грязной работы, и ничего зазорного в этом нет. Все зависит от того, с какого угла зрения себя рассматривать: я предпочитал именоваться не рабочим, но ассистентом, и уже благодаря одному этому чувствовал себя уверенней. Думаю, мой гость за время своего за мной наблюдения достаточно хорошо изучил структуру моего поведения и мотивы моих действий, а потому, когда я ответил ему восторженно-утвердительно, повел себя так, словно ничего другого и не ожидал услышать. Он лишь кивнул головой в знак того, что сделка заключена, и плеснул в мой стакан еще коньяку на два пальца.

В моей жизни началось удивительное время. Я перешел, можно сказать, на ночной образ существования, так как мой педагог появлялся в доме, как правило, уже после полуночи, ссылаясь на то, что днем у него уйма дел. На мой вопрос, когда нам отправляться в путь, он ответил, что определенных планов пока нет, и то время, что оказалось свободным, я могу использовать для постижения азбуки его науки. Он рассказывал и показывал мне вещи, которых я и представить себе не мог, и удивлению моему не было конца. Я убеждался, насколько далеки были мои прежние представления об оккультизме от истины, и для меня стало настоящим открытием, что магия заключается не во взмахах волшебной палочки, а в глубочайшем знании законов мироздания, которые постигаются лишь путем адски кропотливого труда и жесточайшей самодисциплины.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});