Властелин мира - Адольф Мютцельбург

— Вы спросите меня, почему я не прислушался к голосу своего сердца и не разыскал вас раньше? — продолжал барон. — Я охотно сделал бы это. Но вначале я не был уверен в истинности того, что узнал, потом вы уезжали, и я не успел до конца навести справки в Отейле. Кроме того, мне хотелось предстать перед вами порядочным, честным человеком. Вы не можете не понять это чувство. Однако больше я не в силах был противиться велению сердца. Я должен был вас разыскать, должен был вас видеть. А вы, вы не скажете мне ни слова?

Ни слова! Госпожа Данглар не покидала своего кресла, рядом с которым находился небольшой стол. Казалось, она вот-вот упадет. Баронесса ухватилась рукой за столик, удержалась и наконец подперла свою тяжелую голову правой рукой, а левой схватилась за сердце. Лупер сделал попытку поддержать ее, но она так повелительно вытянула левую руку, как бы отстраняя его, что он в замешательстве вынужден был вновь опуститься на свое место.

Повисло долгое молчание. Кто знает, какая борьба происходила в эту минуту в душе госпожи Данглар, кто в силах описать эту борьбу? Столик, на который она опиралась, и свеча, стоявшая на нем, дрожали.

— Сударь, — промолвила она наконец еле слышно, не поднимая глаз на Лупера, — вы сами признаете, что стали разбойником и убийцей. Не требуйте, чтобы я признала в вас сына — ни перед людьми, ни в своем сердце! Мое сердце переполнено не любовью, а отвращением к вам! Но я скажу вам только одно, я обязана сказать.

Одно время вы считали графа Монте-Кристо своим благодетелем, даже своим отцом. Вы верили, что обязаны ему своим спасением. Может быть! Но вы были не чем иным, как игрушкой в его руках. Я не знаю, каким образом этот ужасный, этот загадочный человек проник во все наши тайны. Но он узнал их, он воспользовался ими, чтобы отомстить моему мужу, Данглару, которому он поклялся отплатить злом, и одновременно нанести удар ненавистному де Вильфору. Поэтому он выбрал галерного каторжника и сделал его князем, поэтому он ввел вас в наше семейство, околдовал моего мужа, положение которого знал, а в алчности уже убедился, — и все это лишь для того, чтобы скомпрометировать нас в глазах всего общества, опозорить навсегда имя Данглара. Именно он — в этом я больше не сомневаюсь, — именно он предал вас, донес на вас в полицию, причем так удачно выбрал время, что полицейские власти явились прямо к нам в салон, в поисках вас им пришлось пробираться сквозь толпу собравшихся гостей. Графу вы не обязаны ничем! Все, что он сделал для вас, он сделал для осуществления своей мести, а вас избрал ее орудием. Знал он и то, что вы убили Кадрусса, — в этом нет никаких сомнений!

— Дьявольщина! — вскричал Лупер. — Что, если это правда! Об этом я как-то не подумал! Но что, черт побери, граф имеет против господина Данглара и моего отца?

— Я узнала об этом позже, по слухам, и мне пришлось самой доискиваться до сути дела, — ответила госпожа Данглар также едва слышно. — В свое время, в Марселе, де Вильфор по доносу моего мужа отправил графа в тюрьму. Тогда граф был еще простым моряком, и Данглар примерно тем же — лучше бы ему оставаться таким на веки вечные!

— Значит, именно ненависть к Данглару, ненависть к господину де Вильфору, моему отцу, побудила графа…

— …превратить вас из каторжника вначале в князя, а потом из князя снова в преступника, — чуть ли не шепотом закончила баронесса. — Ослепление моего мужа и финансовые затруднения, которые он уже тогда испытывал и из которых рассчитывал выбраться с помощью вашего мнимого состояния, благоприятствовали плану графа. Иначе до такого никогда, пожалуй, не дошло бы!

— Этот Монте-Кристо — черт побери! — я считал его своим добрым другом! — воскликнул барон, возвращаясь к прежним своим мыслям. — Но если дело обстоит так, я поговорил бы с ним по-своему! Черт возьми! — вскричал он, вскакивая с кресла. — Если встречу графа, ему не поздоровится!

Госпожа Данглар бросила на него испуганный взгляд, потом, дрожа, вновь отвела глаза.

— Оставьте графа! — тихо сказала она. — Кто знает, где он теперь, может быть, его месть была справедливой. Скажите лучше, зачем вы пришли. Знаю, ко мне вас привела не сыновняя любовь!

— В самом деле? — удивился Лупер. — Впрочем, вы, пожалуй, правы, мамочка! Если это и не любовь, то, во всяком случае, доверие, какое сын должен питать к своей матери. Я пришел излить вам душу. Видите ли, мамочка, это чертовски трудно — честно прожить жизнь, даже если спекулируешь на бирже и играешь по-крупному. Сегодня вечером случай свел меня с несколькими господами, настоящими аристократами, и я проиграл все, что имел. У Шато-Рено и Дебрэ хватило бесстыдства отказать мне в ссуде! Ладно, они еще пожалеют об этом!

При упоминании имени Дебрэ госпожа Данглар вздрогнула.

— Теперь ума не приложу, что будет со мной завтра, — продолжал Лупер. — Кроме того, завтра я должен оплатить свою долю в партии акций, и если я не сделаю этого, то потеряю кредит на бирже. Разумеется, в этом отчаянном положении я подумал о вас. Но только крайность заставила меня — даю вам слово, — а также сыновняя любовь, тоска, желание…

— Значит, вы явились взять у меня денег?

— Да, что-то в этом роде! — ответил сын. — Мне хватит небольшой суммы, на первый раз…

Госпожа Данглар попыталась подняться с кресла. Несмотря на то, что она опиралась на столик, это ей не удалось. Тогда на ее лице появилась непреклонная, почти сверхчеловеческая решимость, она сделала над собой огромное усилие, встала и вышла из комнаты. Через несколько минут она вернулась, протянула барону пачку банкнотов и тут же рухнула в кресло. Силы ее были исчерпаны.

Лупер с нескрываемой радостью взял деньги и тут же судорожно их пересчитал.

— Пятьдесят тысяч франков, — довольно уныло подвел он итог. — Благодарю вас, мамочка! Говорят, вы богатая женщина. При том безденежье, в каком я сейчас нахожусь, мне, скорее, подошла бы сумма вдвое больше.

— В другой раз! — с трудом промолвила госпожа Данглар. — В доме у меня больше нет наличных денег. Оставьте мне свой адрес, я вышлю вам недостающую сумму. Но не злоупотребляйте моей добротой, сударь! Никогда, никогда между нами не может быть и речи о родственных чувствах. То, что я делаю сейчас — поймите меня правильно, — я делаю только с целью купить ваше молчание. К несчастью, я слишком дорожу мнением света и не хочу, чтобы меня считали матерью такого сына. Не злоупотребляйте этим! Ведь господин де Вильфор сошел с ума, а граф Монте-Кристо исчез, так что вам, пожалуй, будет нелегко выступить против меня с вашими собственными показаниями, а в моем сердце, не буду скрывать, не шевельнется никакого другого чувства, кроме отвращения к галерному каторжнику и убийце!