Сталин. Поднявший Россию с колен - Лаврентий Берия

Вышинский: А подготовлялись?

Муралов: Подготовлялись.

Вышинский: Не удались потому, что вы отказались, или это от вас не зависело?

Муралов: Нет, тогда просто не удалось.

Вышинский: Расскажите, пожалуйста, поподробнее, как была организована попытка совершить покушение на жизнь Молотова, кому вы дали такое поручение, кто это организовал?

Муралов: Я поручил это Шестову. Он сказал мне, что у него есть уже подготовленная группа, во главе которой стоял, кажется, Черепухин, и что подготовлен шофер, который готов пожертвовать своей жизнью, чтобы лишить жизни Молотова. Но в последний момент шофер сдрейфил, не рискнул пожертвовать своей жизнью, и таким образом сохранилась жизнь Молотова.

Вышинский: В чем выражалась попытка покушения?

Муралов: Автомобиль должен был свернуть на полном ходу в канаву. При таком условии автомобиль переворачивается по инерции вверх ногами, машина ломается, люди…

Вышинский: Позвольте спросить Шестова. Подсудимый Шестов, вы подтверждаете в этой части показания Муралова?

Шестов: Да. Припоминаю еще, что в начале июня 1933 г. я говорил Муралову, что ожидается приезд в Кузбасс Орджоникидзе, и получил от Муралова установку на совершение террористического акта против Орджоникидзе.

Вышинский: Получив прямое поручение от Муралова о подготовке террористических актов, что вы сделали практически?

Шестов: Когда я узнал о приезде Молотова, я сделал распоряжение Черепухину о немедленном выезде в Прокопьевск для личного руководства террористическим актом против Молотова. Он так и поступил. Как потом он мне сообщил, он поручил Арнольду совершить этот террористический акт. В подготовительном плане предусматривалось совершение террористического акта путем автомобильной катастрофы, и было выбрано два удобных места. Это, кто знает Прокопьевск, возле шахты № 5, по направлению к рудоуправлению, и второе место — между рабочим городком и шахтой № 3. Там не канавка, как говорил Муралов, а овраг метров в 15.

Вышинский: "Канавка" в 15 метров! Кто выбирал это место?

Шестов: Я лично вместе с Черепухиным.

Вышинский: Кто говорил исполнителям об этих местах?

Шестов: Исполнителям говорил Черепухин. Он сказал мне, что ему удалось посадить за руль машины Арнольда.

Вышинский: А кем был тогда Арнольд?

Шестов: Арнольд был зав. гаражом. Он опытный шофер. Причем, как мне говорил Черепухин, он даже предусмотрел дополнительную перестраховку. Она заключалась в том, что, если почему-либо Арнольд сдрейфит, вторая машина, грузовая, идущая навстречу, должна ударить в бок легковую машину так, что обе машины должны были полететь в овраг.

Действительно, Арнольд вез Молотова, повернул руль и тем самым дезориентировал тяжелую машину, которая проскочила в надежде, что Арнольд попал в овраг. На самом деле он хотя и повернул руль в овраг, но повернул недостаточно решительно, и ехавшая сзади охрана сумела буквально на руках подхватить эту машину. Молотов и другие сидящие, в том числе Арнольд, вылезли из уже опрокинутой машины. Вот что мне докладывал тогда об этом Черепухин. Анализируя это положение вместе с Черепухиным, мы пришли к заключению, что Арнольд дал недостаточное количество газа и сделал недостаточно крутой поворот.

Вышинский: Позвольте спросить Арнольда. Обвиняемый Арнольд, вы слышали показания Шестова? Правильно он показывал?

Арнольд: Техническое оформление недостаточно обрисовано…

Вышинский: А по существу факт был?

Арнольд: Да, был».

* * *

На допросе в судебном заседании Арнольд сказал:

«Ко мне утром приезжает в контору Черепухин и говорит: “Сегодня будет Молотов. Смотри, опять не прозевай”. Я ответил, что сделаю. Я подал машину к экспедиции. Место, в каком я должен был сделать аварию, я знал хорошо: это — около подъема из шахты № 8. Там имеется закругление, на этом закруглении имеется не ров, как назвал Шестов, а то, что называем откосом — край дороги, который имеет 8–10 метров глубины, падение примерно до 90 градусов. Когда я подал машину к подъезду, в машину сели Молотов, секретарь райкома партии Курганов и председатель краевого исполкома Грядинский. Мне сказали, чтобы я ехал на рабочий поселок по Комсомольской улице. Я поехал. Когда я только стал выезжать с проселочной дороги на шоссейную, внезапно навстречу мне летит машина. Я тогда понял, что Черепухин мне не поверил, значит, послал вторую машину. Я думать долго не успел. Но я испугался. Я успел повернуть в сторону, в ров, но в этот момент меня схватил Грядинский и сказал: "Что ты делаешь?"

Вышинский: Что вас здесь остановило?

Арнольд: Меня остановила трусость…»

Вот почти полный отчет о существовавшей до XXII съезда КПСС официальной версии по поводу аварии с автомашиной Молотова в 1934 году.

Что конкретного противопоставлено на XXII съезде этим материалам? Ничего, кроме нескольких бездоказательных фраз.

* * *

Я убежден, что любой объективный человек, говоря о т. н. периоде культа личности Сталина, не может обойти стороной политические процессы 1937–1938 годов. Можно и должно отнестись к ним критически, но забывать о них вовсе мы не в праве, если хотим по-настоящему разобраться в таком сложном вопросе, как вопрос о культе личности Сталина.

И я еще раз спрашиваю себя: на каком основании мы должны подвергать сомнению и опровержению материалы процессов 1937–1938 гг., материалы, основанные на показаниях, на единодушных показаниях десятков людей с довольно твердыми характерами и определенными политико-моральными установками?

Я помню, как в свое время буржуазная печать реагировала на эти процессы, утверждая, что единодушие обвиняемых по этим процессам, их обстоятельные и откровенные показания добыты НКВД при помощи каких-то изобретенных в нем сверхизощреннейших пыток, машин и т. д.

Может ли здравомыслящий человек согласиться с подобными утверждениями, кстати говоря, в немалой степени усиленными XXII съездом?

Не может.

Значит ли все вышесказанное, что я начисто отвергаю самую возможность существования в рассматриваемый период фактов произвола, осуждения невинных людей и т. д.?

Нет, не значит. Я отнюдь не собирался и не собираюсь отвергать не только такую возможность, но и вполне согласен с тем, что факты произвола, карьеризма, осуждения невинных людей и т. п. вещи имели широкое распространение в рассматриваемый период.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});