Том 2. Стихотворения 1917-1922 - Велимир Хлебников

Впервые: СП, V, 1933, по списку Д. В. Петровского; наиболее очевидные погрешности первой публикации исправлены по смыслу.

Из воспоминаний Хлебникова о жизни в Смоленке: «Мой спутник, Петровский, большой знаток привидений, обратил мое внимание на одно деревцо – черную настороженную березку, стоявшую за забором. Оно чутко трепетало листьями от малейшего ветра <…> Петровский начал относиться к нему с суеверным вниманием. Позднее он открыл, что береза растет над мертвецкой, где хранились до вскрытия тела убитых. Это было уже в самый разгар событий. Мы жили у рабочего Морева, и у него, как и у многих жителей окраины, в это время хранились куски свинца для отлива пуль – так, на всякий случай» («Ранней весной 1917…», 1918).

Шпиц нем. – архитектурная деталь, островершие (Даль).

Деньгороб – неологизм («банкир»?), ср. «землероб».

Ударник – военнослужащий особых частей Временного правительства.

Светопись – фотография.

Кшесинская Матильда Федоровна (1872–1971) – балерина, фаворитка Николая II; после Февральской революции оказалась в центре внимания прессы и официальных расследований органов юстиции новой власти (см. примеч. к стихотворению «Народ поднял верховный жезел…»).

«Ты же, чей разум стекал…»*

Впервые: газ. «Красный воин». Астрахань, 1918 (декабрь? № не разыскан). В дневниковых записях датировано: 7 декабря 1917. Вошло в поэму «Война в мышеловке» (1919). Печатается по рукописи весны 1922 г. (РГАЛИ, впервые: Стихи, 1923).

Вариант конца 1918 г. под названием «Из Великого Четверга» (впервые: факсимильно в изд.: Книги и рукописи в собрании М. С. Лесмана. М., 1989. С. 319) см. на с. 414. Датировано: 1918. Первоначальное название «Разум. Отрывок» и последняя строка в рукописи – «А короли и войны перстня играют пламенем» – зачеркнуты; этот вариант, очевидно, связан с замыслом сверхповести «Сестры-молнии» (1918–1921). Краткий вариант, относящийся, вероятно, к весне 1919 г. (РНБ, архив К. И. Чуковского), печатается впервые на с. 415. Следующий вариант 1919 г. (впервые: Пути творчества, 1919) см. на с. 416. Вариант 1920 г. под названием «Улитка столетий» (по списку В. Козакова, сделанному 11 ноября 1920 г. в Баку; РГАЛИ) см. на с. 417; без названия и с небольшими разночтениями он напечатан в статье: Бородин А. О Велимире Хлебникове / / газ. Бакинский рабочий, 16 июля 1922. Еще один бакинский вариант, подаренный В. И. Иванову и датированный 30 ноября 1920 (архив В. И. Иванова, Рим), печатается впервые на с. 418. Вариант осени 1921 г. (РГАЛИ; напечатан в: Стихи, 1923) см. на с. 419. Вариант конца 1921 – начала 1922 г., с пометой: «Красный воин», 1918 (собрание Вс. Вяч. Иванова) печатается впервые на с. 420.

В материалах к «Доскам судьбы» (РГАЛИ), изучая закономерности собственного творчества, Хлебников относил это стихотворение ко времени исключительного внутреннего подъема и, сопоставляя его с повестью «Ка» (1915) и драмой «Ошибка Смерти» (1916), называл вещью «гордой, полной вызова и веры в победу». Вместе с тем в «Досках судьбы» (1922) он отмечал общее «толстовское настроение дней роспуска войск 7/XII 1917 г.» и «волю к миру» (Лист 2).

Т. Вечорка, встречавшаяся с Хлебниковым в Баку, вспоминала: «Однажды мы были втроем с Хлебниковым и еще кем-то (не вспомню). «Кто-то», глядя на Велимира, говорил, что, услышав новое стихотворение Велимира, Вячеслав Иванов обнял его, расцеловал и сказал: – Хлебников, вы ангел! – Хлебников молчал, моргая, но видимо был рад. Я спросила: – Что это за стихотворение? – Он потянул листок и написал:

Ты же, чей разум стекал, как седой водопад,На пастушеский быт первой древности

и т. д.» (Воспоминания о Хлебникове // Записная книжка, 1925). См. также воспоминания М. Альтмана «Разговоры с Вячеславом Ивановым» (СПб., 1995. С. 33; дневниковая запись от 21 января 1921 г.): «„И Ангел вострубит, что времени больше не будет“, – может вы, Велимир, этим Ангелом и будете, – сказал он Хлебникову». (Здесь слова о трубящем Ангеле – неточная цитата из «Откровения» св. Иоанна Богослова, 11:15.)

По свидетельству А. Н. Андриевского (харьковского знакомого поэта), Хлебников разъяснял стихотворение следующим образом: «Кеплер писал, что он слушает музыку небесных сфер. Я тоже слушаю эту музыку, и это началось еще в 1905 году. Я ощущаю пенье вселенной не только ушами, но и глазами, разумом и всем телом. Самая важная в нем строчка – это „Шиповники солнц понимать точно пение“. В ней в самой краткой форме я утверждаю свою убежденность в пульсации всех отдельностей мироздания и их сообществ. Пульсируют солнца, пульсируют сообщества звезд, пульсируют атомы, и ядра, и электронная оболочка, а также каждый входящий в нее электрон» (Мои ночные беседы с Хлебниковым // Дружба народов, 1985, № 12, с. 237). Из «Досок судьбы» (Лист 3, с. 45): «Каждое небесное тело отвечает особой ступени на лестнице троек и шаг от одного к другому светилу создан повышением степени на единицу. Это то пение звезд, повышение голоса времени, о котором думали древние. Чистые законы времени одни и те же у всех вещей, звезд и людей <…> Если Пифагор слышал звезды как звуки, а в звуках искал звездных небес, это потому, что в его сознании показатель степени мог быть отрицательным и положительным. Его ощущения года переходили в звуки и наоборот; у большинства людей он только положительный». Отсюда раздельно-единыи образ стихотворения (я – ты), где мировое, бесконечное Я поэта благословляет его земное, конечное Я, стремящееся к воссоединению с бесконечным. Ср. стихотворения «Я не знаю, Земля кружится или нет…» (1909), «Судьба закрыла сон с зевком…» (1921), драматическую поэму «Взлом вселенной» (1921).

Кто череп, рожденный отцом ~ Жила росистая ветка Млечного Пути – образ переосмысливает масонскую легенду об убийстве архитектора Соломонова храма Хирама, тело которого было обнаружено по ветке мирта (или акации) над его тайным захоронением (см. легенду и рисунок-схему в книге: Папюс. Генезис и развитие масонских символов (пер. с фр.; СПб., 1911. С. 20, 67). Илл. на с. 416.

Я, носящий весь земной шар На мизинце правой руки – ср. в «Предложениях» (1920–1921): «Радея об освобождении правды духа от условной одежды тела, создать общество носителей земного шара на мизинце руки. Люди подобно робкой улитке не выходят из ракушек тела, скучают в своей одежде и мало купаются в море мыслей». Возможно, имеется в виду чугунный масонский перстень с изображением на печатке Адамовой головы, скрещенных костей и надписью «sic eris» (таким будешь). См. роман А. Ф. Писемского «Масоны» (СПб., 1880. С. 3).

Проползет улитка столетий – ср. выражение «лестница улиткою» (Даль), ассоциативно связанное с библейским образом «лестницы Иакова», ведущей в обитель ангелов (Быт. 28: 12–13).

«Сияющая вольза…»*

Впервые: Временник 4, 1918. Черновой набросок – в рукописи первой редакции стихотворения «Пен пан», 1915 (ИМЛИ):

По озеру шел синеглазый мороль,И рядом сидит моролева,Весь белый идет моролевич.

О способах словообразования в этом стихотворении см. «Вступительный словарик односложных слов» (1915) и др. статьи и заметки.

Ничтрусы – неологизм в духе «всеславянского языка»: ничего не боящиеся. Ср. «ництрусы» в «Это парус рекача», 1922.

Где плачет зороль – ср. в письме 1916 г. из воинской части друзьям: «Король в темнице. Король томится» (см. примеч. к стихотворению «Где, как волосы девицыны…», 1916).

«Капает с весел сияющий дождь…»*

Впервые: Без муз, 1918, под названием «Морская песнь». С незначительными изменениями вошло в поэму «Война в мышеловке» (1919). Рукопись осени 1921 г. (РГАЛИ) называется «Вождь», рукопись конца 1921 – начала 1922 г. (собрание Вс. Вяч. Иванова) – «Морской вождь». Печатается по рукописи весны 1922 г. без названия (РГАЛИ; впервые: Стихи, 1923).

Романтическая неотчетливость героя («вождь») затрудняет смысловую дешифровку стихотворения. В первопечатном варианте о «вожде» последовательно заданы вопросы; «Где он?», «Кто он?», «Какой он?». Тематически ведущая «морская» линия, по-видимому, имеет отношение к эзотерике раннего манифеста «Курган Святогора» (1908), в который включено четверостишие:

Благословляй или роси яд,Но ты останешься одна,Завет морского дна –Россия.

В манифесте: «Жена/Вдова» тоскует по «Супругу/Море». В «Морской песне» олицетворяющий море и «потерявший имена» герой связан с тем, что о нем «тосковало» (Жена – Россия?). См. примеч. к стихотворению «Он с белым медведем бороться…» (1921).

Он русый, точно зори – ср. «зороль» в стихотворении «Сияющая вольза…» (1917).

Как колос спелой ржи – ср. следующее стихотворение «И черный рак на белом блюде…».