4 любовника и подруга - Татьяна Полякова

– Если он профессионал, а не жулик, – наконец сказала Сонька, – должен был немедленно обратиться в милицию, после того как Ирину убили. Он просто обязан помочь следствию.

– Допустим, он обратился. Как мы об этом узнаем?

– У Вадима в ментовке полно знакомых, – пожала Сонька плечами, я покачала головой.

– Вадим не годится, придется опять обращаться к Глебу.

Подружка поморщилась:

– Я бы доверять ему поостереглась. С твоим отцом они не дружат.

Но эти соображения меня не остановили. В конце концов, необязательно все объяснять Глебу, ему надо просто узнать, обращался детектив к следователю или нет.

Я набрала номер Глеба и коротко изложила свою просьбу. По-моему, мой звонок его обрадовал, видно, после того как я вчера бросила трубку, он много всего успел напридумывать. Разговаривала я с ним так, будто вчерашних событий попросту не было, и он не рискнул к ним возвращаться. В общем, тоже делал вид, что ничего особенного вчера не произошло. Зато пообещал сделать все возможное, чтобы мне помочь, и даже лишних вопросов не задавал. Теперь оставалось только ждать.

Терпением я никогда похвастать не могла, ближайшие часы явились для меня серьезным испытанием. Глеб не звонил, я томилась, Сонька металась из одного кабинета в другой, каждый раз возвращаясь с очередной идеей, глупее предыдущей. Около шести Глеб наконец позвонил.

– Насколько я понял, они рассматривают только одну версию – ограбление. Никакой частный детектив к ним не обращался.

– То есть они попросту не знают, что Ира его нанимала?

– Выходит, так, – ответил Глеб.

Что ж, удивляться не приходится. Илью следователь не вызывал, а о детективе, похоже, знал только он. Идти в милицию – значит привлечь внимание к отцу, а если промолчать, они так ничего и не узнают. Если в ближайшее время убийца не будет найден (а я очень сомневаюсь, что его найдут), следствие, потоптавшись на месте, само собой сойдет на нет, убийство окажется в категории нераскрытых.

– Где ж тебя искать-то? – бормотала я, тут Сонька высказала очередную гениальную мысль:

– Нюся, он – жулик.

– Кто?

– Детектив, это же очевидно. Почему молчит до сих пор?

– Не хочет связываться с милицией. Они с Ириной познакомились случайно, возможно, он сам по себе работает и даже лицензии не имеет. Зачем ему неприятности?

– Допустим. Но в частные сыщики идут бывшие менты, так? А мент просто обязан помочь следствию.

– Ага. Про то, кто кому и чем обязан, поговорим позднее.

– А если у него был повод молчать? – не унималась подружка. Ее замечание заставило меня задуматься.

– Он узнал нечто такое, что решил использовать с выгодой для себя?

– У меня есть идейка позабористей. Только не надо сразу критиковать мой образ мыслей. Может, тебе это покажется глупостью, но… так ли уж случайно они встретились? Ты вообще когда-нибудь встречала частного детектива? Не в книжках, а на улице?

– Их мог кто-то познакомить.

– Мог. Но как-то все это… подозрительно. – Сонька, вздохнув, посмотрела в окно и сообщила недовольно: – Твой Глеб приехал.

– Мы отвезем тебя домой, – предложила я.

– Нет уж, я останусь, должен же хоть кто-то из нас иногда работать.

Ожидая меня, Глеб прохаживался рядом с машиной. На парковке у офиса места не нашлось, и он проехал чуть дальше, оставив машину в переулке. Заметив меня, помахал рукой и пошел навстречу. Я ускорила шаг, оказалась возле светофора и ждала, когда загорится зеленый свет. Глеб поджидал на другой стороне улицы. Желтый сигнал сменил зеленый, поток машин замер, пешеходы толпой ринулись вперед. И тут Глеб повел себя весьма странно. Шарахнулся в сторону, а потом и вовсе повалился на асфальт. Вслед за удивлением пришло беспокойство, потому что граждане вокруг меня вслед за Глебом точно с ума посходили, одни орали, другие бросились бежать сломя голову, третьи, как я, бестолково озирались.

Когда я оказалась рядом с Глебом, он стоял на коленях, сжимая рукой предплечье. Я не сразу заметила, что ладонь у него в крови. Он поспешно поднялся.

– Что это? – ошарашенно спросила я, испугавшись, что рухну в обморок, и, чтобы удержаться на ногах, уцепилась за Глеба. Это было плохой идеей, он с трудом держался на ногах, обнял меня, прижав к себе, и на моем безупречно белом костюме появились кровавые пятна. Вот тогда я испугалась по-настоящему, не за костюм, разумеется. До меня наконец-то стало доходить, что произошло. – Ты ранен? – завопила я, хотя Глеб стоял рядом и прекрасно меня слышал.

– Пустяки. Не волнуйся.

– Как я могу не волноваться? Что произошло?

– Какой-то парень… Я смотрел, как ты идешь навстречу, а он шел по улице. Я повернулся и увидел, как он сунул руку за пазуху. Сам не знаю почему, но я… в общем, успел среагировать. Пуля зацепила руку, ей-богу, ерунда.

– А где парень? – испуганно оглянулась я.

– Рванул в подворотню.

– Он же мог тебя убить… – ценное замечание, но в моем состоянии это было извинительно. Покушения я видела только в кино, а тут не просто стреляли в человека, стреляли в Глеба, которого я люблю.

В этот момент до меня дошло, что мы стоим посреди улицы, вокруг толпится народ, пялясь на нас со смешанным чувством беспокойства и сомнения. Кто-то даже высказал мысль, что кино снимают, его обозвали идиотом, но только после того, как другой мужчина заметил, что камер вокруг нет. Глеб между тем истекал кровью. Я опять едва не лишилась сознания и начала рыться в сумке в поисках телефона, чтобы вызвать «Скорую». Телефон я так и не нашла, «Скорая» и без того подъехала, кто-то успел позвонить раньше. Вслед за «неотложкой» появилась милиция, и я с удивлением обнаружила рядом с собой Соньку.

– Нюсечка, что же это делается? – пролепетала она.

Ответить я не успела, Глеба повезли в больницу, и я настояла, что поеду с ним. Сонька припустилась за «Скорой» и с видом законченной идиотки махала нам вслед.

Через два часа я окончательно пришла в себя. Этому очень способствовал тот факт, что Глеб лежал в палате под присмотром врачей, один из которых заверил меня: ранение пустяковое. Кость не задета, значит, Глеб недолго пробудет в больнице. Я вздохнула с облегчением, но длилось оно не долго. Вряд ли человек, стрелявший в Глеба, рассчитывал на пустяковое ранение. Глеба пытались убить. Просто чудо, что он вовремя повернулся и заметил убийцу.

Глеб беседовал со следователем, мне тоже задавали вопросы, правда, толку от разговора со мной было мало, ведь я парня не видела. На вопрос следователя, есть ли у Глеба соображения насчет того, кто мог желать ему гибели, он ответил:

– Могу предположить только одно: меня с кем-то спутали.

Следователь усмехнулся и отбыл. Я заняла место возле кровати Глеба.

– Испугалась? – улыбнулся он и провел пальцами по моему лицу.

– Сейчас даже больше, чем на перекрестке, – нахмурилась я. – Почему ты не сказал следователю…

– Что? – вроде бы удивился Глеб.

– Я ни за что не поверю, будто ты не догадываешься, кто мог в тебя стрелять. То есть я хочу сказать, кто нанял этого типа.

– Милая, мой бизнес не предполагает таких крутых конкурентов. Я фигура слишком незначительная, – засмеялся он.

– Но сегодня в тебя стреляли. То, что тебя могли с кем-то перепутать, в моей голове не укладывается. Значит, нужно хорошо подумать, кому ты перешел дорогу.

– Аня, давай оставим этот разговор. Лучше скажи, ты меня любишь?

– Разумеется, я люблю тебя. Поэтому и боюсь. Сегодня ты чудом остался жив, а что будет завтра?

– Завтра ты опять придешь ко мне, и я буду счастлив.

– Меня просто бесит твоя несерьезность.

– Аня, все нормально. – Он потрепал меня по руке. – Я не знаю человека, который бы желал моей смерти. Это просто смешно.

«Желал моей смерти», – эхом отдалось в голове, а вслед за этим я испугалась, что упаду в обморок. Стены палаты вдруг пустились в пляс. Я тряхнула головой, пытаясь избавиться от наваждения. Но, раз появившись, засевшая в мозгу мысль уж не покидала меня.

– Глеб, ты ведь не думаешь… ты не думаешь, что это мой отец? – решительно закончила я.

– Что за чушь? Конечно, нет.

– Вчера он сказал, что убьет тебя…

– Мало ли что говорят в гневе. Твой отец на такое не способен. Выбрось это из головы. В конце концов, за такой короткий срок найти исполнителя попросту невозможно.

Его слова меня не успокоили. Я держала Глеба за руку и думала о своем отце, о его словах, сказанных в запальчивости. И страх обволакивал меня, мешал дышать, хотелось вскочить и орать в голос. Вместо этого я сидела, сжимая руку Глеба в своей ладони. Его желание меня успокоить вполне понятно. А что делать мне? Теперь, когда я вовсе ни в чем не уверена?

Вскоре мне пришлось оставить Глеба, в палату заглянула медсестра и напомнила, что уже поздно. До офиса, где осталась моя машина, я шла пешком и думала об отце. Как я могу его подозревать? Своего отца, который все это время был самым близким мне человеком? Разве это не предательство? Впрочем, предательство мне не в диковинку, достаточно вспомнить Сергея. Я вспомнила о разговоре с Ильей, и страх вновь накатил тяжелой волной. Мне захотелось поскорее увидеть отца, чтобы эти подлые мысли меня оставили.