Бронзовый топор - Владимир Головин

— Но почему? Я не сделал людям ничего плохого! Скоро наступит зима Большого Голода. Мои друзья волки помогут мне приносить много добычи.

— Ты хочешь сделать то, чего до тебя не делал никто. Тебе станет страшно жить, потому что все начнут тебя бояться… Сейчас, в племени, после рассказа Черного Лиса, люди громко смеются над тобой, как над человеком, который потерял разум. Когда они увидят тебя с волками, они перестанут смеяться. А что может быть страшнее, чем тишина после громкого смеха? Каждый поймет, что не ты, а он лишился разума. И каждый не поверит, и потому станет бояться тебя, завидовать, ненавидеть.

— Волк может быть другом каждого, кто не обидит его. Я это знаю. Детеныши Иччи лижут мне руки, а я переворачиваю их на спину и щекочу самое оберегаемое волками место — их горло.

— Ты плохо понимаешь меня… — грустно возразил Лосось. — Я рассказал о людях… Разве Сын Росомахи или Выдра захотят уступить имя лучшего охотника? Если Волки и вправду принесут твоему копью удачу, старики и дети, женщины и самые красивые девушки станут говорить тебе слова благодарности, тебе, Хромому Суру…

Солнце садилось за дальние горы.

— Смотри! — шепотом сказал Сур.

На противоположной стороне долины появилась Иччи. Она остановилась и посмотрела в сторону пещеры, потом вдруг подняла голову к небу и завыла. Впервые она пела песню охоты для человека.

— Смотри, — повторил Сур и выбрался из пещеры. Волчица затрусила к нему. И человек, подчиняясь властному чувству, проснувшемуся вдруг у него в груди, пошел навстречу Иччи и положил ей на голову руку.

Сур вернулся с охоты только перед рассветом. Сумка его была полна мясом. Душный, не остывший даже за ночь ветерок залетал в пещеру. Заклинатель лежал у входа, не спал, кормил слабый огонь костра тонкими веточками.

— Ты снова вернулся с добычей… — уважительно сказал он.

— Да… — Сур бросил на землю тяжелую сумку. — Иччи выследила кабанью семью и загнала молодого зверя в чащу, из которой он не мог выбраться. Мне осталось только подойти и ударом копья остановить сердце зверя. Каждый из нас взял мяса столько, сколько хотел. Остальное мы спрятали под грудой веток и листьев.

Лосось молчал, пораженный рассказом Сура.

— Приготовь еду, — повелительно приказал охотник, — я голоден. Острой каменной пластинкой старик отрезал два ломтя мяса, одел их на сучья, приладил над костром.

Сур чувствовал — Лососю сейчас ничего не надо говорить. Удачная охота сказала ему больше, чем любые слова. Он растерян. И пусть лучше молчит, потому что после ему будет трудно возвращать к себе необдуманно сказанное.

После еды они долго спали, а когда проснулись, снова поели мяса.

— Пойдем, — сказал Сур. — Я покажу тебе логово Иччи и скажу ей, что ты мой друг.

Старик повиновался. Они спустились к ручью и стали подниматься вдоль сухого русла к холму, где жила Иччи.

Из предосторожности Сур спрятал Заклинателя в кустах.

— Ты станешь смотреть и слушать, — сказал он просто. — Протри хорошо глаза свои и не говори потом, что они спали.

Волоча изуродованную ногу, Сур начал подниматься на холм. Старика била тихая дрожь. Совсем скоро он услышал голос Сура. Тот разговаривал так, словно говорил с человеком.

Лосось увидел охотника. Тот шел по тропе, набитой волчьими лапами, к ручью, а у ног его, кувыркаясь через голову, играя друг с другом, пушистыми шариками копошились волчьи детеныши. Позевывая, брела следом и сама Иччи.

Человек и волки спустились к ручью и напились воды. Сур прилег на плоский камень, и волчата снова окружили его. Поиграв с ними, Сур сказал, обращаясь к Иччи:

— Иччи. Ко мне пришел мой друг Великий Заклинатель Лосось из племени людей. Я хочу, чтобы ты увидела его и стала, как мне, другом. Он добр и он не сделает зла ни тебе, ни твоим детенышам.

Уши Иччи шевелились. Лососю в этот миг показалось, что она действительно понимает охотника.

— Лосось, выйди из кустов и ничего не бойся. Только иди медленно и оставь копье на земле. Пусть шаг твой будет мягок и движения медленны…

Великий Заклинатель повиновался. Он с трудом поднялся на непослушные от страха ноги и пошел к Суру.

Иччи вздрогнула и стремительно исчезла в кустах. Волчата сгрудились у ног охотника, прижались к его меховым чулкам. Глаза их светились ужасом, маленькие уши прижались к голове, розовые пасти с крохотными белоснежными зубами ощерились.

— Она убежала… — растерянно сказал старик. Сур тихо засмеялся.

— А разве ты не прячешься, если неожиданно встречаешь на своей тропе чужака?

— Да… Да…

— Она вернется, обязательно вернется, как только поверит, что ты не хочешь причинить ей зла. — Сур помолчал. — Теперь ты веришь, что я дружу с волками? Наступит пора, и я приду в племя. Иччи научит детенышей волчьей мудрости, а я научу их человеческой, и мы станем помогать племени.

— Вернемся скорее в пещеру — сказал старик, все еще продолжая вздрагивать.

— Хорошо. Только я сначала отведу волчат в логово. Охотник пошел вверх по склону, и волчата, испуганно озираясь, доверчиво прижимаясь к его ногам, побежали рядом.

Лосось зачарованно смотрел им вслед. Потом он увидел в чаще глаза волчицы. Она следила за чужаком. Иччи не побежала вслед за Суром — ему она верила, как верят другу. И тогда Лосось запел заклинание, обращенное к добрым духам. Заклинание состояло из добрых слов и, может быть, поэтому голос старика был похож на голос Сура.

Волчьи глаза в кустах исчезли.

Вечером Лосось и Сур сидели у костра. Они видели, как на противоположном склоне мелькнуло гибкое тело Иччи, но она не подала голоса и скоро исчезла.

— Я приучу детенышей волка, — говорил Сур. — Приучу так, что они уже не смогут жить без человека. Ты знаешь — волки честны в дружбе между собой. Твои глаза видели это не раз. Они будут такими же с людьми.

— Когда я шел к тебе, — сказал Лосось, — племя собралось на совет. Люди велели мне: иди и приведи к нам Сура. Мы посмотрим в его глаза и послушаем его речи. Если он потерял свой разум — мы решим, что нам с ним делать: убить или навсегда изгнать из племени. Никто не поверил рассказам Черного Лиса… Я уже говорил тебе об этом… Люди громко смеялись…

— Но ведь я приду в племя не только со словами. Пусть все увидят…

— Нет, нет… — Лосось отрицательно замотал головой. — Они не поверят своим глазам…

— Что же мне тогда делать, Великий Заклинатель? Научи…

— Не знаю… — вздохнул старик. — Сам ты сделал это или тебя научили духи, но я вижу — ты отдал часть своего сердца новым друзьям, а они тебе. Разве сможет теперь кто-нибудь заставить тебя забыть о том, что ты сделал, что ты сумел?

— Нет!

— Память — самое страшное. Она сжигает людей и делает душу одного человека похожей на холодную золу, душу другого заставляет вечно гореть… Я расскажу в племени, что видел, что слушал. Пусть решат все…

Больше они не сказали друг другу ни слова. Ночь пришла и дала каждому по сну тревожному, беспокойному и чуткому. И едва стало светлеть небо, Лосось собрался в обратный путь. Сур, проводив его, долго стоял на вершине холма. Из предрассветного сумрака неслышно выскользнула Иччи, села у его ног и тоже долго смотрела вслед уходящему чужаку.

Потом начало всходить солнце и поднималось оно из-за гор трудно, неохотно, красное от натуги.

Глава XIII

Лето заканчивалось, когда, наконец, в Страну Лесов пришли дожди. Они были редкими, буйными. От них ручьи становились реками. Но дожди уже не могли заставить жить убитые летним солнцем траву и деревья.

Иччи клала голову на колени человеку, закрывала глаза, прижимала уши, тихо скулила.

— Я не могу жить без людей, — говорил Сур. — Я должен вернуться к ним, чтобы не забыть человеческую речь и продлить свой род. Так велели нам предки, а их научили этому духи. Но я не могу прийти к ним без вас и не могу оставить вас одних. Зима после Великой Суши, будет печальной. И ты, Иччи, погибнешь без меня, потому что зубы твои потеряли силу. И детенышей твоих ждет гибель — никто не научил их брать добычу. Они могут выслеживать, гнать зверя, но убивать его должен человек.

Волки садились полукругом возле Сура и слушали его голос.

Однажды посыпался с неба снег. Был он крупным, пушистым и мягким. Сур с интересом смотрел, как осторожно трогали подросшие волчата лапой снежинки, как пытались стряхнуть их со своей пушистой, потемневшей к зиме шерсти. Испуг был написан на смешных вытянутых мордочках.

К концу первого дня человек и волки дошли до хребта и, перевалив его, остановились у подножия на ночлег.

Всю ночь Сур так и не заснул. Он смотрел на яркие звезды в черном глубоком небе и думал о предстоящей встрече с людьми. Звезды мерцали тревожно и непонятно. Сур вспомнил — звезды когда-то тоже были людьми. Умирая, хорошие охотники становятся звездами большими и яркими, плохие — мелкими и тусклыми. Так говорили старики. Сур подумал вдруг, а как будет светить его звезда. Раньше его называли Великим Охотником, а теперь… Тихо, мучительно ныла изуродованная нога. И тогда, чтобы забыть о боли, он стал думать о волках. Сур думал о них, как о своих братьях. Он знал привычки каждого, каждого любил по-своему. Прошло всего одно лето, а ему казалось, что он всегда видел их рядом и всегда вместе ходил на охоту. Сур любил волков, и они отвечали ему тем же. Отношения их были просты и естественны. Каждый жил как хотел. Страна Лесов принадлежала в равной степени и волкам и людям, потому что здесь они увидели солнце, потому что здесь рождались и умирали их предки. Они одинаково понимали законы земли, на которой жили.