Герцогиня Пять Мешков - Кристина Юраш

Глава 39

Бертран поднялся в башню, решив приготовиться к вечеру. Сначала он отодвинул коврик подальше от камина, потом потушил камин. На всякий случай. Следом он сразу закинул шторки на карниз и закрыл прочно дверь, ведущую на балкон. Сгребая со стола и каминной полки все, что в будущем может стать причиной его преждевременной смерти, герцог спрятал все в сундук. В комнате вдруг стало как-то пусто, но это были еще не все приготовления. Кочерга отправилась под кровать, картины были сняты. Бертран был против групповых отношений. Особенно, если в них больно участвует покойный прадедушка. Полог с кровати был содран и заброшен под кровать. Острую решетку камина тоже пришлось выломать и сгрузить в сундук. Стулья, которые внезапно могут заставить Бертрана присоединиться к предкам на стене, уехали на балкон. В комнате остался только стол – ветеран, переживший первую брачную ночь, кровать и камин. Бертран подошел к зеркалу и надел на голову шлем, который предусмотрительно принес с собой, сняв с каких-то древних и пыльных доспехов в коридоре. Герцог был готов к спотнанным любовным утехам. Насытившись, он лежал в шлеме на кровати, проверяя пальцами вмятину от упавшей балясины балдахина. Рядом спала красавица – жена, чье наличие герцог контролировал объятиями. - Еще бы железные сапоги, - подумал Бертран, чувствуя, как болит мизинец, поцеловавшийся с ножкой кровати. Теперь герцог был хитрей и бдительней. Когда он целовался, он больше не закрывал глаза, отдаваясь сладострастному порыву. Наоборот, он проверял все вокруг, пока его руки скользили по прекрасному телу жены. С подозрением и не отрываясь от основного процесса, он прикидывал, что могут написать на его надгробии. С мыслями о том, что страшное позади, он снял шлем и уснул. *** Я проснулась, когда на улице было еще темно. Сняв с себя руку, я вздохнула и решила. С этого момента я буду хорошей женой! А то что это получается? Стирают слуги, убирают слуги, а жене что остается? Зато потом все будут говорить, какая я лентяйка. С нежностью я посмотрела на моего герцога, осторожно проводя рукой по его лицу. На мгновенье я представила, как на балу соберутся все мужики и будут обсуждать своих жен. Как у нас в деревне парни собирались и хвастались. Один рассказывал, что его жена готовит лучше всех. Другой похвалялся, что стирает так, что ни пятнышка не остается. Третий рассказывал, что прибирается так, что ни пылинки нет! Я представила красивый зал, где стоят такие же бароны, маркизы и … ой, забыла… Ну, и герцога или герцоги всякие. И рассказывают о том, что умеют их жены. А мой стоит и молчит. Стыдно ему. Не стирает, не убирает. Горе, а не жена! У нас в Мэртоне так бы и сказали! - Ничего, я еще покажу, что умею. Чтобы потом не думал, что тебе в жены неумеха досталась, - пообещала я, погладив любимого по щеке. – Чтобы тебе на балу краснеть за меня не пришлось! Полная решимости, я соскочила с кровати, подсунув под шарящую по кровати руку мягкую подушечку. Быстро натянув на себя платье, я спустилась вниз, идя на кухню. Кухарка спала в соседней комнатушке, а я стянула сальный фартук и прибрала волосы. - Ничего, будет и тебе, чем похвастаться, - пообещала я, потирая руки. – Пальчики оближешь! Так, что я умею готовить лучше всего? Ну, конечно, курицу! Особенно соседскую. Соседская у меня всегда вкусной получается. А вот наши нет. Бертран проснулся от того, что в комнате нечем дышать. - Пожар! - послышался сиплый голос Гиоса, а герцог вскочил, осматриваясь по сторонам. Жены рядом не было. Вместо нее была подушка. Распахнув окно, он открыл дверь и вытащил Гиоса на балкон. Старик, кашлял, прижимая платок к носу. Внизу все бегали и суетились, крича: «Пожар! Горим!». Огонь поднимался со стороны кухни. - Видимо, она решила готовить, - подумал Бертран, возвращаясь в комнату за одеждой. - Где она? – рявкнул Бертран, спуская старика на землю. Слуги черпали воду из колодца и пытались погасить пламя, которое освещало утреннее небо прямо как зарево рассвета. - Что случилось? Где герцогиня? – схватил он за грудки бегущего с ведром слугу. Тот смотрел на него перепуганными глазами, расплескав ведро прямо на ноги герцогу. - В последний раз я ее видел, когда она гонялась за курицей! – простонал слуга, и тут же был отпущен. - Догнала? – рявкнул Бертран. - Не знаю! – крикнул слуга, пока вырывалось из верхних окон левого крыла. - Пожар! – вопила кухарка, обтирая потное лицо фартуком. Она металась туда- сюда, как квочка, тыча пальцем на пламя. - Где она?! – метался Бертран, понимая, чего он боялся больше всего на свете, все-таки случилось. Родовой замок, простоявший в этих горах без малого тысячу лет, горел. - Ты ее видел? – схватил герцог еще одного слугу. Черный от копоти с пустым ведром, он как раз бежал к колодцу. - Я видел ее в последний раз, когда она искала морковку! – произнес слуга. - А почему меня не разбудил?! – наседал на него герцог, глядя на пламя, с которым воевали отважные слуги. - Мы просто сидели по углам и делали вид, что сдохли, - признался слуга, едва не выронив ведро. Слуги выстроились в шеренгу и стали передавать ведро по цепочке, поливая водой неугомонное пламя. Внезапно на горизонте появилась огромная тень. Она выросла из пламени, а на горящий замок обрушился песок. Все закашлялись, жмурясь и спасая глаза. Стоило герцогу открыть их, как он увидел дракона. - Спасибо, - закричал Бертран, пока все вокруг кашляли нехорошими словами. Дракон схватил в лапы огромный кусок чего-то похожего на парусину и взмыл вверх. Бертран чуть не прослезился, глядя на единственного друга. Он честно узнать, где обустроился дракон. И если что – забрать его в замок. И плевать, что скажут на это его предки. Через мгновенье герцог ворвался внутрь, видя обугленный котелок с чем-то горелым на дне. Дрова под котелком выгорели. Точно так же, как и занавески, и разделочный стол. Черные обугленные перекрытия торчали скелетом, а сквозь них виднелось небо. Герцог вышел, слегка пошатываясь. Возле колодца валялись уставшие слуги. Один из них пил из ведра, утирая рукавом лицо. - Вы ее нашли? – спросил осторожный Гиос. - Нет, - произнес Бертран. Он был уверен, что с ней ничего не случилось. - Горе –то какое, - послышались голоса, хотя по ним сложно было сказать, что они очень расстроены.- Совсем молодая была… - Двадцать семь годиков, - произнес кто-то. - Как двадцать семь? – спросил Бертран, вспоминая старый разговор. – Она говорила двадцать пять… - Так она пару годков себе скосила. А то боялась, что на работу не возьмете! Это мне Мартин, братец ее сказал, когда я Мэртон ездил! Так и сказал, что потерпите, недолго вам осталось мучится! - заметил слуга. – Ей-то на самом деле двадцать семь вот-вот стукнет или стукнуло… - Двадцать семь, - прошептал герцог, глядя на выгоревшее крыло замка. – Двадцать семь… Он вспомнил, что ее мать умерла в двадцать семь… И в этот момент ему стало страшно. Герцог посмотрел на свои руки, которые еще недавно обнимали ее, а потом на горелую кухню. - Так ведь она сказала, что вам хотела завтрак приготовить, - слышались голоса слуг, пока герцог стоял, пытаясь осознать, что он больше никогда не обнимет ее. Впервые в жизни ему было так больно и пусто. Бертран стиснул зубы, а Гиос осторожно подошел к нему, положив старческую руку на плечо. - Уйди, - хрипло произнес герцог, дернувшись, словно от ожога. - Вы… - заметил Гиос, а Бертран бросил на него испепеляющий взгляд, намекающий на то, что пусть Гиос и любимый слуга, но если он будет продолжать в том же духе, то скоро уйдет на покой. Возможно даже на вечный. И тут послышались шаги и какое-то мелодичное бормотание. Бертран тут же обернулся, видя, как слуги начинают плакать в голос. В ворота преспокойненько вошла Пять Мешков с корзинкой в руках. В корзинке лежали какие-то травы. Герцог потерял дар речи, глядя на жену. - Ой? Че? Чуток подгорело? – округлила она глаза, глядя на черные следы пожара.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍