Кровавый Прилив - Ричард Кнаак

Впервые тарах'си выказал некоторые эмоции и отпрянул от императора.

— Я не делал обвинений! Мне казалось важным сообщить, что…

Хотак в ярости пнул труп и шкуры:

— Избавься от этого, сожги все и занимайся только Галдаром! А свои предположения рассказывай гулякам в тавернах и врагам государства!

— Мой император, я не имел в виду верховную жрицу…

Ярость заполнила Хотака до краёв, и он наотмашь ударил Джадара, отшвырнув того к дальней стене. Офицер оторопело утёр кровь, сочившуюся с разбитого лица.

— Я же сказал, забудь. Что непонятного? — уже спокойно сказал император, но глаза его во тьме горели угольями.

Джадар молча кивнул, а Хотак развернулся и двинулся в обратный путь, стараясь вновь сосредоточиться: «Тарах'си зашёл слишком далеко. Ему ещё повезло, что я не приказал его схватить, как изменника… Джадар предполагает слишком отвратительные вещи… Храм, конечно, совершает ошибки, но обвинять его в подобного рода преступлениях…»

Он с грохотом захлопнул массивный секретер и с такой силой опустил подсвечник на карту, что её забрызгало каплями воска. Уняв дрожь в руках, Хотак воззрился на изображение империи, которой управлял и которую всеми силами расширял, понимая, что его супруга, верховная жрица, помогает в этом и сейчас…

— Никогда! — выдохнул император, продолжая думать о словах Джадара, несмотря на все его усилия. — Никогда… только не Нефера… нет…

11

Рука смерти

Рабы обыскивали лагерь в поисках оружия, одежды или продовольствия. Когда минотавры выгребли то немногое, что нашлось, Фарос приказал поджечь уцелевшие строения. Он сам бросил первый факел в хижину Сахда. Внутри Фарос не смог находиться больше нескольких минут — слишком жутким было жилище, заполненное орудиями пыток и мерзкими сувенирами, оставшимися от жертв. Те минотавры, которые рассказывали истории о том, что Сахд коллекционирует кости и черепа, были совсем недалеки от истины.

Дом Сахда вонял хуже рабского загона, и сейчас Фарос с удовлетворением наблюдал, как тот скрывается в огненных клубах. Полюбовавшись на рукотворный костёр, минотавр двинулся к лошади, которую уже приготовил Гром. Большой конь тоже недавно принадлежал Сахду, но, казалось, он тоже приветствует смену владельца, ибо несчастному животному доставалось от плети надсмотрщика не меньше, чем рабам.

По всему бывшему лагерю вспыхивали хижины и бараки.

— Отдавай приказ трогаться…

Кивнув, Гром вскочил на свою лошадь. Валун подобрал нечто, что, как он надеялся, было частью кости людоеда, и, спрятав это в мешочек, чтобы потом заняться резьбой, поспешил возглавить пеших минотавров.

Взревели рога, все минотавры, нашедшие лошадей, прыгали в седла, остальные — несколько сотен — зашагали вперёд по пыли и грязи. На верхушке холма осталась лежать огромная гора из разбитых и поломанных цепей. Проезжавшего мимо Фароса бывшие рабы пожирали взглядами, словно сам Саргоннас явился им.

По правде говоря, Фарос уже давно не напоминал изнеженного юнца из благородного семейства. Он был худощав и мускулист, а мрачное выражение никогда не сходило с его обожжённого лица. Казалось, под кожей юноши переливается расплавленный гнев, а глаза всегда готовы увидеть скрытую опасность.

Сейчас, когда столько взглядов было направлено на него, Фарос смог ободрительно кивнуть всем и даже чуть улыбнуться, заметив новые головы на высоких шестах. Мухи, облепившие одноглазую голову Сахда, взлетели и раздражённо загудели; на лице людоеда все ещё сохранялось подобие страшной улыбки. Старая боль пронзила руку Фароса и мгновенно утихла. На всех шестах теперь красовались людоедские головы — Гром с помощниками снял головы минотавров и с краткой молитвой Саргасу торжественно похоронил. Он искренне молился за то, чтобы великий Бог в виде исключения принял в ряды небесных воинов своих детей, даже столь чудовищно униженных.

Сильная жара выматывала идущих минотавров, но тяжёлая работа в лагере неплохо укрепила их тела. После первого дня пути лишь несколько рабочих без сил упали на землю, однако Гром настоял на помощи всем нуждающимся. Вторая ночёвка после жутких загонов была объявлена в тени высоких и холодных горных отрогов.

Под вечер разделили запасы продовольствия. Все понимали, что еды хватит лишь на несколько дней, а вода кончится даже раньше. Фарос послал Валуна и нескольких опытных минотавров в разведку. Организацией лагеря занимался Гром, проявивший себя весьма искусным в этом вопросе. Фарос прилёг на окраине лагеря, откуда был хорошо виден окружающий пейзаж. Его руки непроизвольно подёргивались — он никак не мог привыкнуть к отсутствию в них лопаты или кирки; давали знать о себе годы тяжёлой работы. С первого дня побега минотавр заметил эту привычку и никак не мог от неё избавиться…

Стук копыт прервал его задумчивость. Валун с разведчиками подскакали так, словно за ними гнался призрак Сахда. Фарос сразу почуял неладное, глядя на их встревоженные лица. Валун подхромал к нему и отвёл в сторону, покачивая единственным рогом:

— Впереди, в половине дня пути от нас, идёт огромный караван… Он направляется с юга на запад… вероятно, нам придётся быстро отступить обратно в горы…

— Они вооружены?

— Да. Эскорт серьёзный — две сотни людоедов… Вооружены дубинами, мечами, многие носят панцири и шлемы, некоторые даже щеголяют щитами… Хотя видно, что простые вояки…

Пальцы правой руки Фароса резко сжались, вырывая невидимый кнут у Сахда.

— Что везут?

— В первую очередь много продовольствия. Кроме того, оружие неплохого качества, но… — Валун собирался добавить ещё что-то, но захлопнул рот.

Фарос заметил его колебание и жестом приказал остальным минотаврам отойти назад.

— Ну же, договаривай.

— Фарос… там много фургонов со знаками минотавров, а несколько офицеров легиона ехали вместе с командиром каравана.

Фарос молча выслушал его, стараясь не показать вскипевших чувств. Они все знали, как империя продала их людоедам в качестве довеска к военному договору. Позор лежит на каждом из них в этих землях, таких далёких от родных берегов…

— Поднять всех, мы ударим по каравану, — резко бросил он.

— Но, Фарос… ты, конечно…

— Быстро, Валун! — Резкий окрик Фароса не оставлял почвы для дискуссии.

— Будет исполнено! — Валун с остальными минотаврами опрометью бросился в лагерь.

Фарос остался стоять, совершенно безучастный к их волнению, его глаза уже окрасились багровым, а ноздри чуяли свежую кровь людоедов…

Кругломордый, покрытый оспинами командир каравана отвечал за сохранность припасов для Великого Лорда Голгрина головой, хотя продолжал придумывать различные способы воровства за время долгого пути. Ведь совсем рядом находились великолепная еда и прекрасные инструменты, а главное, много нового острого оружия, которого так не хватает его расе. Пусть маленький напыщенный карлик без клыков играет в свою войну, а его должно заботить только собственное богатство. Однако пока командир осторожничал и убеждал себя, что это вовсе не из-за двух Урсув Суурт, которые ехали так близко к нему, хотя должны были бы бежать позади каравана… в цепях. Хоугар был уверен, что ещё себя покажет, хоть и до смерти боялся Великого Лорда. Несмотря на все презрение, он слышал, что случилось с одним вождём, который попробовал обмануть Голгрина. Его уши украсили шатёр эмиссара, а тело было брошено мередрейкам… после нескольких дней пыток, естественно…

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});