Довмонт: Неистовый князь. Князь-меч. Князь-щит - Андрей Анатольевич Посняков

плаща! Святой брат, похоже, уже торжествовал победу. Ну, еще бы! Пешему против конного – без шансов. Рыцарь жестом прогнал бросившихся к нему на подмогу кнехтов… на тех тут же напали легковооруженные воины кунигаса. Кто-то из них, спасая своего князя, подскочил и к рыцарю… Тот просто растоптал их, не прибегая к мечу! Рыцарский воинский конь знал свое дело. Казалось, это был не конь, а сам дьявол! Он хрипел, злобно сверкая глазами, мотал закрытой железной пластиной башкою, кусался и бил копытами, не давая подойти никому. Поистине, сей боевой конь стоил заплаченных за него денег, в нынешний ценах примерно равных какому-нибудь там «Бентли».

Довмонт мгновенно оценил грозившую ему опасность. Не столько меч, сколько – копыта. Надо было что-то делать… как-то выбить всадника из седла… или сладить с конем… Вот, точно! С конем!

Быстро нагнувшись, князь схватил притороченную к седлу палицу и, раскрутив ее на раз-два, швырнул прямо вражескому коню в голову! Рыцарь-то думал, что палица предназначалась ему – заранее закрылся щитом, приготовился… Ан, нет! Не угадал.

Тяжелый тупой удар, крушащий черепа и ломающий кости, пришелся по голове лошади. Не помогла и железная пластинка, лишь слегка ослабив удар. Злосчастный конь присел, ошарашенно вращая башкой и на какое-то время теряя всякую ориентировку. Завис, как компьютер, никак не реагируя на шпоры и команды хозяина!

С мечом в руках, князь в два прыжка оказался сбоку и чуть сзади от рыцаря, Ударил с ходу, куда смог достать. В те времена, в эпоху кольчужных доспехов, мечами больше рубили, кололи редко. Но Довмонт уколол! Целил врагу в бедро – куда уж смог достать. С налета, быстро, всей силой… Ударил и сразу же отскочил, уклоняясь от вражеского клинка.

Рыцарская кольчуга оказалась проткнутой, показалась кровь. Рассвирепевший рыцарь, не в силах дождаться реакции от своего заторможенного коня, выпрыгнул из седла. Словно крылья огромной птицы, взметнулся за его плечами белый плащ с красными ливонскими мечами. Его носили многие рыцари в Ливонии. В память о своем бывшем ордене, не так давно разбитом Миндовгом под Сауле-Шауляем.

Не обращая внимания на ранение, рыцарь быстро скинул тяжелый топфхелм, под которым оказался еще один шлем – обычная железная каска поверх кольчужного капюшона. В пешей схватке тяжелая бочка на голове – плохое подспорье. Топфхелм только в таранном ударе хорош. А когда пешим, да на мечах – тут смотреть надобно в оба!

Однако и тяжелый шлем рыцарь не выбросил: привязанный тонким и прочным ремешком, он тащился за своим хозяином, как собачка. Воина можно было понять – вооружение стоило дорого. Виданное ли дело – разбрасываться шлемами? Бой – боем, а шлем шлемом. Тем более тут какие-то там язычники… Н-на-а-а-а!

Худое, ничуть не искаженное яростью лицо. Холодный взгляд. Лишь чуть подрагивают губы, над верхней – белесый шрам.

Крестоносец нанес удар первым, но князь успел подставить под него щит, и свою очередь атаковал, нанеся сразу несколько ударов, что пришлись вражине и в щит, и в грудь, и в плечо, защищенное железной пластиной. Конечно, Довмонт хотел бы поразить противника в лицо! Теперь уж это можно было сделать. Однако же и крестоносец помнил об этом, парируя своим клинком все удары.

Его расшитая крестами накидка – сюрко – быстро превратилась в рубище, коим, верно, не прельстился бы и самый последний нищий. Рыцарская накидка сейчас, скорее, напоминала просто ленточки, никак не связанные между собой.

Дождь кончился так же внезапно, как начался. Выглянуло солнышко, от земли поднялся пар. Сразу стало жарко, знойно даже, и это ощутили все. Пот застилал глаза воинам, особенно доставалось рыцарям в длинных двойных кольчугах, в кольчужных штанах-чулках.

Крестоносец моргнул и тряхнул головою, а потом сделал едва уловимое движение – словно бы хотел утереть выступивший на лбу пот тыльной стороной ладони. Лишь только движение, намек – ведь мешал меч.

Кожаная перчатка! – сразу заметил Довмонт. Рыцари, да и многие литовцы, не очень-то жаловали латные кольчужные рукавицы, предпочитая им перчатки из толстой кожи.

Князь заметил…

Выпад! Мгновенно!

Именно по руке, по пальцам, Довмонт и нанес удар. Хитрый, снизу, винтом, обходя широкую крестовину.

Крестоносец выронил меч! Наверное, просто нечем было больше держать – не отрубленными же пальцами. Впрочем, очень может быть – просто сильный ушиб. Как бы то ни было, сверкнув на солнце, клинок упал в траву. Однако же рыцарь среагировал тотчас же! Сорвал с себя накидку (вернее, то, что от нее осталось), швырнул в лицо кунигасу… Сразу же вслед за накидкой полетел и щит!

Довмонт не успел среагировать. Просто не заметил. Не хватило какой-то пары секунд… секунды…

Резко погасло солнце, и на землю опустилась ночь. Вернее, это был вечер. Величественные дубы, темно-синее вечернее небо. Речитатив жрецов…

– Дуй, ветер!

– Шумите, деревья!

– Радуйся, лес!

…и страшный крик истерзанной, привязанной к жертвенному столбу Ольги.

– Не-е-е-е-ет!

* * *

Между тем рыцари уже окружили литовское войско. Лишь малая часть язычников осталась в живых и еще способна была сопротивляться. Однако сим славным воинам уже оставалось недолго. Крестоносцев ведь было намного больше, уставших воинов сменяли уже отдохнувшие, литовцев же могла сменить только смерть… или воля богов! Возмездие в лице явившегося с большой дружиной славного воеводы Сирвида. Именно для этого и заманили крестоносцев к реке. Нарочно выставились малыми силами, зная, что вот-вот явится Сирвид, ударит с тыла, и тогда от рыцарского воинства не останется ничего!

– Ну, где же он, где же? – из последних сил орудуя секирой, оглядывался Любарт.

Что же случилось с воеводой? Где же его славные воины, где?

Удар… Удар… Ударом за ударом.

Нальшанские воины бились, как львы, но рыцари и кнехты одолевали. Их было больше. Князь на такое не рассчитывал, однако… где же теперь князь?

В поисках своего повелителя верный Гинтарс уже облазил все заросли, насколько это было возможно, однако – тщетно. Да и что сказать – далеко не все удалось осмотреть, повсюду были немцы, и тела погибших валялись везде. Пару раз мальчишка чуть было не попался кнехтам, но вовремя уходил, прятался. Найти князя, найти! Живого… или мертвого.

Запел рог, жалобно и грустно. Так и не дождавшись подмоги, Любарт велел трубить отступление. Для тех, кто мог бы спастись. Не для себя. Не для бояр, славных литовских витязей. Для простых воинов. Пусть уходят. Лес рядом, река…

– Убейте их всех! – взбираясь на подведенного коня, в бешенстве заорал комтур. Небольшой шрам над его верхней губою от ярости стал совершенно белым, левое бедро, кисть руки его были в крови, плаща и щита и вовсе не было.

Все же тевтонец успел подобрать меч – отбивался левой рукою от внезапно набросившихся на него воинов. Едва отбился, хорошо еще – вовремя появились кнехты. А